– Ты найдешь записку в книге, которую прочитаешь через две недели. На рассвете приходи на море и посмотри сквозь неё на солнце. После этого вымочи её в лимонном соке и оставь сушиться на весь день и всю ночь.
– Кто вы? И о какой записке идет речь?
– Мы с тобой встретимся еще не раз. Порт. Посмотри, как красиво освещается порт сегодня вечером.
Анхельмо обернулся, чтобы посмотреть на порт, но ничего особенного в его освещении не заметил.
Свет как свет.. – начал было он отвечать старику, но, обернувшись, понял, что разговаривает сам с собой – старик куда-то исчез. Так же быстро и невообразимо, как и появился на этой набережной. Анхельмо осталось лишь вздохнуть, присвистнуть и продолжить прогулку к любимому месту у моря. Он уже предвкушал, как будет снова и снова смотреть на горизонт, пока ночной ветер не заставит его вернуться домой.
Анхельмо исполнилось восемнадцать лет.
пять
– Так значит, ты был тем самым нищим, тем стариком на Набережной, который разговаривал со мной странными фразами, – Анхельмо все еще держал в руках трубку первого телефона.
– Не совсем. Я просто хотел, чтобы ты это увидел. Ты хорошо помнишь, что случилось дальше?
Анхельмо очень хорошо помнил, что случилось дальше. В тот день он вернулся домой и стал размышлять, какую же книгу стоит ему выбрать так, чтобы прочитать её ровно через две недели.
– Кто же ты? – не унимался Анхельмо.
– Я тот, кто помог тебе встретить этого удивительного человека.
– Удивительного? С каких это пор приморские оборванцы считаются «удивительными людьми»?
– Не обманывай себя, Анхельмо. Ты сразу понял, что это не простой нищий. Более того, ты понял, что это совсем не нищий. И уж точно не оборванец.
Анхельмо всё ещё не мог понять, почему незнакомец так хорошо угадывал ход его мыслей, как будто бы он сам тоже находился внутри головы Анхельмо и вместе с ним наблюдал за происходящим там.
– Хорошо, умник. Допустим, ты действительно помог нам встретиться. Но я не помню, точнее, пока не могу вспомнить, к чему привела эта встреча.
– Правильно, не всё сразу. Давай договоримся, что ты тоже будешь называть меня по имени. Меня зовут Петр.
– Петр, как апостол?
– Да, как апостол, но я бы предпочел просто Петр. Ничего общего с апостолами и ангелами я не имею, скоро у тебя будет шанс в этом убедиться, а пока просто поверь мне на слово.
– Хорошо, Пётр. Можно я буду с тобой откровенен?
– Конечно, Анхельмо.
– С того момента, как мы начали разговаривать, меня не покидает ощущение, что я уже слышал твой голос раньше. Честно признаться, он кажется мне очень знакомым, но я никак не могу понять, где именно я мог его слышать.
– В твоих словах есть доля истины. Ты действительно слышал мой голос ранее. Пока я не могу раскрыть тебе все карты, но могу помочь вспомнить, где именно ты мог его слышать.
В этот момент ослепительный свет, к которому Анхельмо за время нахождения в комнате уже успел привыкнуть, резко погас, погрузив стул, стол, телефоны и самого Анхельмо в кромешную тьму.
– Что ты делаешь? – запаниковал не ожидавший такого развития событий Анхельмо.
– Смотри.
Глаза постепенно привыкли к темноте, в которой он различил очертания большого экрана, на всю стену. Внезапно экран включился сам собой, явив изображение маленькой рыночной площади городка, где жил Анхельмо. Площадь отображалась сверху и немного сбоку, как если бы человек с камерой залез на какое-нибудь здание и вел съёмку оттуда. По площади во все стороны сновали разные люди – торговцы, мальчишки, распространяющие газеты, женщины с корзинами продуктов, моряки. Фокус выхватил из толпы двух людей – пожилую женщину с корзиной фруктов и крепко держащего её за руку маленького мальчика, в котором Анхельмо без труда узнал самого себя. Не стоит уточнять, что пожилой женщиной была его бабушка, которая с юных лет водила Анхельмо на рынок, где на наглядных примерах обучала мальчика премудростям уличной торговли.
шесть
Анхельмо закрыл глаза, а когда открыл – был уже самим собой, но в возрасте семи лет, и стоял на рынке, держа за руку бабушку. В какой-то момент она подошла к одному из торговцев, который вежливо поприветствовал её и Анхельмо (бабушка Анхельмо пользовалась в городе большим уважением, потому что была первой, кому пришло в голову организовать литературный кружок и регулярно заниматься просвещением местных детей и их родителей). Не заметив, как бабушка высвободила из его маленькой ручонки свою руку, чтобы рассчитаться с продавцом, Анхельмо в мгновение ока остался один на площади. Он потерялся. Бабушка пропала из виду, и найти её в такой толпе не представлялось возможным.
Анхельмо с самого детства отличался от всех детей небывалым спокойствием и невозмутимостью, что выделяло его из множества сверстников. Вот и в этот раз вместо того, чтобы расплакаться, как поступил бы на его месте любой уважающий себя малыш в возрасте семи лет, Анхельмо начал бродить по площади рынка, надеясь рано или поздно наткнуться на бабушку. Внезапно путь ему преградил высокий силуэт, разглядеть который Анхельмо не смог из-за солнца, которое как раз находилось за спиной незнакомца, превратив его в сплошное черное пятно. Незнакомец протянул мальчику руку со словами:
– Следуй за мной, Анхельмо. Я отведу тебя к сеньоре Альба.
Так звали бабушку Анхельмо – сеньора Альба. Анхельмо обрадовался, что ему удастся так быстро найти свою бабушку, поэтому не раздумывая сунул свою маленькую ладошку в шершавую ладонь незнакомца и увязался за ним. Но у незнакомца были свои планы. В мгновение ока он сгреб мальчика в охапку и быстро покинул площадь, завернув в первый попавшийся переулок. Там он открыл дверь, ведущую в подвальное помещение одного из мрачных двухэтажных домов, столь характерных для приморского города, где жил Анхельмо, и начал спускаться по лестнице в темное помещение. Анхельмо не сразу сообразил, что происходит, и наблюдал за происходящим скорее с интересом, молча хлопая глазами. Незнакомец занес его в подвал, зажег свечу, свет которой озарил небольшое, но уютное помещение, сплошь увешанное большими полотнами, исписанными на непонятном Анхельмо языке, посадил мальчика на сундук, а сам устроился напротив него, взяв в руки свечу.
– Анхельмо, мне нужно, чтобы ты посмотрел на огонь этой свечи. Смотри, как она горит, как двигается пламя этой свечи. Смотри внимательно, смотри.
Анхельмо уставился на свечу. Голос незнакомца убаюкивал его, и постепенно его глаза закрылись сами собой.
– Слушай мой голос, Анхельмо. И запоминай. Меня зовут Пётр, я твой друг, и буду твоим другом всегда, что бы ни случилось. Когда тебе исполнится пятнадцать лет, запоминай, тебе надо будет прийти на море. Тебе надо будет прийти на море, на пляж, и ждать. В определенный момент море вынесет на своих водах бутылку. Запоминай, тебе нужно будет подобрать эту бутылку и достать записку. От этой записки многое зависит, Анхельмо, очень многое. А сейчас я буду считать от десяти до одного, медленно, и когда скажу «один», ты проснешься и забудешь всё, что я тебе говорил. Ты забудешь меня, забудешь это помещение, забудешь, что был здесь. Десять.
Сказав «десять» Пётр задул свечу и повел сонного Анхельмо на выход.
– Девять.
Они поднялись по ступенькам, Пётр закрыл двери, запер их на массивный навесной замок.
– Восемь, семь, шесть.
Они возвращались на площадь – Пётр твердым шагом шел вперед, Анхельмо в полудреме семенил за ним.
– Пять, четыре, три.
Вот они входят на рыночную площадь. Пётр пересекает её по диагонали и направляется в сторону торговца рыбой, перед которым всё ещё стоит сеньора Альба, бабушка Анхельмо. Он подводит Анхельмо к ней сзади и легонько шлепает по спине, чтобы оставшиеся два-три шага мальчик сделал сам.
– Один.
Щелчок. Анхельмо широко открывает глаза и видит перед собой бабушку, словно с того момента, как она отпустила его руку, прошло не больше двух секунд. Сеньора Альба разворачивается и смотрит на внука.
– Ты здесь. Смотри, не потеряйся, как я потом тебя найду на такой людной площади? Знаешь, сколько родителей каждый год теряют своих детей на рынке? Говорят, их забирает злой разбойник и уносит в своё логово, откуда еще никто не возвращался живым. Так что держись за мою руку и постарайся не отставать, нам предстоит еще долгий путь.
Камера снова фокусируется на двух людях – пожилой женщине и маленьком мальчике, который держит её за руку, только на этот раз изображение становится всё меньше и меньше, пока эти двое снова не становятся полностью неразличимыми в толпе людей. Камера всё отдаляется и отдаляется, площадь уменьшается в размерах, как если бы оператор взлетал куда-то вверх. Дома становятся всё меньше и меньше, они теперь больше напоминают игрушечные домики из детского конструктора, которые аккуратно расставил на ковре один маленький мальчик. Город всё уменьшается и уменьшается, пока не превращается в маленькую черную точку, которую через некоторое время тоже становится не видно из-за набежавших с разных сторон облаков.
