Ты инстинктивно хотела отползти выше, но я не позволил, ухватив за лежащую на груди руку. Кончики пальцев уперлись в головку нашего малыша.
— Сколько? — скрипучим голосом спросил один из дграков.
— Четыре пальца, — ответил я. — Думаю, можно забирать ее отсюда. Пока мы приготовимся, открытие будет уже полным.
Ты вдруг встрепенулась и быстро-быстро начала говорить:
— Амарант, пожалуйста, Амарант! Не отдавай им его! Не отдавай им меня, умоляю! — ты отчаянно схватилась за мое предплечье и каким-то безумным взглядом окинула стоящих у меня за спиной дграков. — Амарант, он же и твой тоже! Тебе мало того, что я твоя рабыня? Амарант, я сделаю все, что ты захочешь, только не отдавай им его. Не отдавай им нашего сына.
Тонкими пальцами ты сжала мою ладонь и вдруг принялась ее целовать. Ты, та самая гордая Милена, которая готова была умереть, но не дать прикоснуться к тебе. Мягкие губы целовали мои руки, а глаза словно заглядывали в душу. Чего ты хотела? Вызвать жалость у существа, которое не знает, что это такое?
— Прекрати, — холодно сказал я. На моем лице не дрогнуло ни единого мускула. Но где-то внутри, в области сердца, отчего-то стало очень больно. — Прекрати или я ударю тебя. Я не повторяю два раза. Ты же знаешь.
Ты повиновалась. Беспрекословно, почти мгновенно, чем сильно удивила. Но я не прислушался к этому тревожному звоночку, хотя стоило бы. Что-то внутри тебя вдруг оборвалось. Какая-то ниточка, соединяющая душу с этим миром. Ты вдруг стала безвольной куклой и почти повисла на руках моих товарищей, которые подняли тебя с кровати и, подхватив под руки, вывели в тускло освещенный коридор, ведущий в одну из специально отведенных для родов комнат. Я шел впереди, а вы за мной. Но даже спиной я чувствовал, как по твоим щекам текут слезы.
Я не мог обернуться. Я не мог поддержать тебя даже мысленно. Хотя мне и хотелось. Но ничего, ты сильная, ты справишься, думал я в тот момент. О, как же я заблуждался. Пережив гибель родной планеты, ты все-таки нашла способ покинуть своих мучителей.
Агамет и Диарель с безучастным выражением лица вели тебя. Им не было дела до того, что ты не принадлежишь к народу дграков. Не было дела, что ты стала особенной для меня. Перед ними была просто еще одна беременная женщина, готовая вот-вот родить. Им нужно побыстрее выполнить свою работу. Только и всего. Никаких эмоций.
Диарель — маг. Очень сильный и очень талантливый. Как только наш сын родится, Диарель проведет все обряды посвящения и разорвет все связи матери с ребенком. Искоренит из сознания этого маленького существа всю привязанность, которая успела возникнуть за время единства женщины и дитя. С Миленой это особо сложно. Она не дграк. Она воспитана в других традициях. И если для наших женщин новорожденное дитя — это просто маленький пищащий комочек который рос в их утробе, то для Милены ребенок — самое дорогое, что есть в жизни. Нужно ли осуждать наших женщин? Ведь они не знали другой жизни, не знали своих матерей и не умели любить. Им было навязано одно единственное мнение, которое они и считали самым верным. Так нужно ли их осуждать? Но ты осуждала.
Ты смотрела на моих женщин с презрением. Как на гадких проклятых богами созданий. Иногда я думал, что ты вот-вот плюнешь в их сторону. Ты смотрела с сожалением и считала их неполноценными, убогими, глупыми. Однажды с твоих губ сорвалось слово «потаскухи».
Теперь мне никогда не узнать, какой бы ты стала, если бы осталась вместе с нашим народом чуть дольше. Поначалу я думал, что ты смиришься, привыкнешь и со временем полюбишь этот суровый мир. Но сейчас я уверен, что ты бы никогда его не приняла.
Когда мы вошли в родовую, здесь было темно. Я отдал мысленный приказ, и яркий свет озарил серую комнату с металлическими стенами. Запах чистоты… Первое, что чувствуешь, когда заходишь сюда. Вдоль стен стояло несколько шкафчиков для смены одежды, моечная, чтобы вымыть руки, а с другой стороны столик для осмотра младенца и перевязки пуповины.
Я остановился и дождался, когда тебя введут. Поддерживаемая с двух сторон за руки, ты стояла и смотрела мне в глаза. И почему ты была так измождена? Те чувства, что захватили сознание, лишали сил? Остальные мои женщины оставались бодрыми во время родов. Или крейтонки более слабы? Я подошел и скоро стал развязывать тесемки твоей длинной серой рубахи. Когда она упала с плеч к моим ногам, я поднял ее и, отвернувшись от нагого тела, аккуратно сложил.
Обряд требовал, чтобы роженица была полностью обнажена. Ничто не должно стеснять ее. Даже талисманы и амулеты. Поэтому кулону с портретом семьи не место на шее. Когда я снимал его, твои губы исказила горькая усмешка. Почему? Одной рукой ты неловко прикрыла грудь, заметив, что на обнаженное тело уставилось сразу две пары глаз.
— Подаришь ее потом мне на одну ночь, а, Амарант? — нахально спросил Диарель.
Мне вдруг стала противна его похоть. Но я подавил это чувство и твердо сказал нет.
Тот взгляд… До скончания веков я не забуду тот умоляющий взгляд, который ты бросила на меня, когда тебя укладывали на отполированный до блеска металлический стол для рожениц. Чего ты просила? На что надеялась? Я хотел бы изменить все, но что я мог? Лишь сделать вид, что не заметил, как умоляюще ты смотришь. Тебе было страшно. Очень страшно. Я всегда старался ограждать тебя от остальных мужчин, но не в этот раз. Сейчас все должно пройти согласно ритуалу. Я приму ребенка. Диарель заберет его к остальным детям. А потом все снова будет, как прежде. Ты будешь петь мне, будешь ублажать меня, будешь ненавидеть и боготворить.
========== 3. Рождение и смерть ч. 2 ==========
Слабый мир… Ты заслужил свою гибель. Заслужил страдания, потому что оказался по-детски беспомощен. Не смог отстоять свое право на существование и отразить опасность. О, Нор-Тален, ты никогда не ошибался в выборе. Я чувствовал твою темную тень, окутавшую планету. Ты ждал, ты хотел поглотить боль этих жалких созданий. О, слабый мир… ты так похож на укутанный пеленою облаков Кхон. Ты зелен и прекрасен. И погибнешь так же, как Кхон, в аду пожара. Души обитателей этой планеты чисты, как была чиста твоя душа, моя милая Милена, потому особо угодны Нор-Талену. Но обернись все иначе, я построил бы здесь дом. Дом, где ты бы воспитала нашего сына.
Я спрыгнул с трапа драггира последним. Черный корабль тут же поднялся в воздух и завис над землей. Металлоорганические щупальца шевелились, выплясывали свой танец. Лицевая маска ничего не пропускала, но я будто чувствовал солоноватый запах океана. Вот он, всего в нескольких сотнях метров от нас. И на песчаной косе жители этого бренного мира.
То, что сейчас произойдет, — развлечение для дграков. Игра кошки с мышью, не более. Я взглянул вверх. Подле драггира, в энергетическом коконе, разведя руки в стороны, парил Асантар. Сфера вокруг него пульсировала, испуская волны, будто в такт биения сердца. Асантар телепат, и его воле, усиленной кораблем, никто не может сопротивляться. Я достал меч и улыбнулся, взмахнув идеально сбалансированным клинком.
Они пытались спастись, но спасти их уже ничто не могло. Выпад… удар… поворот… телекинетический импульс… Я убивал, не щадя никого. Вот меч вспорол живот мужчины. Взмах — и отсеченная голова покатилась по песку, а тело стало медленно заваливаться назад. Выпад — клинок вонзился в грудь. Беспомощный взгляд уже обращен не на меня. Мертвец встретился лицом к лицу с тобой, Нор-Тален. Он в твоей власти. Прими мой дар. Насыщайся.
Бледная тень скользнула рядом, и тихий голос прошептал в самое ухо: «Меня и нашего сына ты ведь тоже не пощадил, Амарант». Клинок замер над упавшей от телекинетического удара женщиной. На меня смотрела… ты, в ужасе пытаясь отползти подальше.
— Милена, — хрипло выдохнул я. Это была ты, точно ты. Тот же укоризненный взгляд, те же черты лица. Слезы текли по щекам, совсем как в тот памятный день рождения нашего сына. Я чуть не выронил клинок, но морок развеялся прежде, чем он выпал из ослабевшей руки. Передо мной была совсем другая. Я взревел от отчаяния, меч опустился, со скрежетом рассекая кость. Горячая кровь брызнула в лицо. Женщина дернулась и замерла, даже не успев вскрикнуть.
