бы мне по семейным обстоятельствам съездить?.. Суток на пять...
— Как там родители, здоровы? — спросил Букреев.
Не мог почему-то Володин лгать командиру, да и суеверным был в этом: соврешь, скажешь, что заболели, а они и впрямь... Все-таки возраст...
— Возраст уже такой, товарищ командир, что насчет здоровья...
— Хорошие у вас старики, — сказал Букреев. Он как-то останавливался у них со своей семьей на несколько дней. — Будете домой писать, привет передайте.
— Я мог бы и лично, товарищ командир, — улыбнулся Володин.
«Симпатичный ты парень, — подумал Букреев, — и всё сейчас на твоей стороне. Пусть себе съездит, размагнитится, чего уж там...»
— Я вам уже говорил: если жениться надумали — отпущу, а так...
— Не могу же я гарантировать, товарищ командир.
«Может, и в самом деле отпустить?.. А перископ? Ну, Евдокимов и сам справится... А плановый ремонт?»
— Не можете гарантировать — тогда здесь сидите. Пока не созреете, — сказал Букреев. — А то вон отпустил доктора в прошлом году...
— Иван Федорович не виноват, — заступился за врача Обозин.
— Я, что ли, виноват? — возмутился Букреев. — Специально человека жениться отпускал!..
— И что же помешало ему? — спросил Ковалев.
— Погода была нелетной. — Обозин по старой лодочной привычке сосал пустой мундштук, чтобы не так хотелось курить. — Пока поезд тащился — доктор и передумал.
— Даже не доехал? — поинтересовался Ковалев.
— Куда там! — Варламов махнул рукой. — На вторые сутки уже снова в городке был.
Ковалев улыбнулся:
— Значит, надо все-таки самолетом. Чтоб на раздумья времени не осталось.
— А что, может, попробуете, штурман? — оживился Букреев. — Но только жениться! Не пять — десять суток дам. А?
— Заманчиво, товарищ командир, — Володин почесал затылок, вздохнул. — Да цена слишком дорогая.
— По тридцать лет уже, — проворчал Букреев, — а простого решения принять не могут.
Из Володина должен был получиться толковый старпом. Букреев уже почти остановил на нем свой выбор, но не хватало штурману серьезности, и помочь ему остепениться могла, по мнению Букреева, только женитьба. Доктор — тот и так был достаточно серьезным и обстоятельным человеком, а вот штурману этого как раз и не хватало, и лишь это, пожалуй, все еще удерживало Букреева от окончательного решения.
За спиной осторожно проходил интендант, мичман Бобрик. В руках у него был арифмометр. Как им пользоваться — Бобрик пока не знал и шел сейчас к механику или штурману — кто будет свободнее, — чтобы ему помогли разобраться. Но в центральном посту было слишком людно, Обозин и Володин о чем-то оживленно разговаривали с командиром, так что лучше уж прийти попозже...
— Бобрик! — остановил его командир.
— Я, товарищ командир! — отозвался Бобрик, почтительно вытягиваясь и замирая.
— Слышали, что в базу идем?
Бобрик уже, конечно, знал об этом, но, может, официально пока еще и нельзя было знать, а только вот с этой секунды?
— Подозревал, товарищ командир, — осторожно ответил Бобрик.
— Дальновидный у нас интендант, — под общий смех проговорил Букреев. — Что это за аппаратура у вас?
— А это я в провизионку несу, товарищ командир. — Надо было уходить, пока командир не заинтересовался арифмометром поподробнее. Вдруг еще спросит, как им пользоваться?!
— Скоро вы всю лодку перетаскаете в свои провизионки, — как-то поощрительно сказал Букреев. — Не на чем плавать будет.
Бобрик понял, что командир в хорошем настроении, и, значит, можно было расслабиться и ответить по существу.
— Так это же арифмометр, товарищ командир. Перед самым выходом удалось достать.
— А на счетах уже нельзя? — спросил Букреев.
— Неудобно же, товарищ командир, — укоризненно сказал Бобрик. — На корабле сплошная электроника, а мы тут — на счетах?
— Понятно... — Букреев усмехнулся. — Научно-техническая революция.
Бобрик скромно потупился и развел руками: стараемся, мол, для корабля как можем и даже сверх того...
— А ужин готов? — спросил Букреев.
— Так точно.
— Старпом...
— Ясно, товарищ командир. — Варламов включил трансляцию сразу на все отсеки и объявил: — Накрыть столы в кают-компании. Команде приготовиться к ужину.
Он обернулся — правильно ли понял? Букреев чуть заметно кивнул — да, правильно, — но тут же подумал, что решительность Варламова была уже не совсем старпомовской... Да, пора ему в командиры.
Букреев встал с кресла.
— Ну, пошли, мичман, на камбуз. Посмотрим вашу антисанитарию.
— Есть, есть, — сказал Бобрик, пропуская командира вперед.
— Вы, кажется, собирались к нам какого-то кока перетащить?
— Так точно. На гражданке шефом в ресторане работал.
— Каким еще «шефом»?
— Шеф-поваром, товарищ командир.
— А... Ну и как?
— Сопротивляется, — вздохнул Бобрик.
— Сломить надо, — сказал Букреев, перешагивая высокий комингс.
— Будет сделано, товарищ командир, — заверил Бобрик, торопливо соображая, все ли на камбузе в порядке.
2
С красивой небрежностью знатока возился у перископа старший матрос Евдокимов. Присутствие замполита, который сидел на диванчике рядом, ничуть не смущало его, не заставило сделать ни одного лишнего, суетливого движения, потому что, кто бы ни оценивал со стороны его работу, — не было на корабле человека, который мог бы разобраться в перископе лучше, чем Евдокимов, и молчаливой неспешностью своей он словно подчеркивал это.
Штурманских специалистов Ковалев вообще стал отличать с первых же дней. Даже не глядя на номера, нашитые на карман спецовки, — номера, по которым видно, к какой боевой части корабля относится каждый матрос, — можно было понять, что служат они под началом Володина. На манер штурмана они умудрялись носить спецовки с каким-то особенным шиком, немного щеголяли своей подтянутостью и снисходительно относились к представителям иных профессий на корабле, не столь истинно морских, какой им казалась только штурманская.
Когда сегодня Букреев, после очередного
