Когда раздался звонок, ученицы всех возрастов стали стекаться в общий зал, украшенный нашими руками. Я не спешила идти, надеясь украдкой ускользнуть, скрыться в библиотеке и там провести время с пользой. Однако директриса выцепила меня, грубо схватила за локоть и лично сопроводила до холодного чулана, где и заперла.
— Подумай, Бартуэ, над своим отвратительным поведением! — попеняла она ехидно и ушла, победно цокая каблуками по коридору.
Сложив пальцы козой, я пожелала грымзе пустого дня, потом показала «длинный нос» и, топнув от досады, уселась на старый, пыльный сундук у облупленной стены, в котором хранилась ненужная рухлядь.
Хорошо, что успела украдкой достать из своих тайных припасов чёрствую горбушку.
Когда надоело сидеть, я встала у окна и, смотря на заснеженный сад, стала грызть её, представляя, что сейчас нахожусь не в коморке, где холодно и затхлый воздух, а на ярмарке… Вокруг яркий свет, искрящий снег и танцующие снежинки… Такие же белоснежные, как пряди надменного Дракона… Ой!
Думать о незнакомце, каким бы прекрасным он ни был, я посчитала глупостью и, мысленно отругав себя за наивный романтизм, занялась обшариванием чулана. Измаралась в пыли, паутине, зато нашла пару книг и занялась чтением. Тем более что мне повезло: я нашла… страшно сказать, любовные романы, которые здесь спрятал кто-то из классных дам. Вот же везение!
Вечером, когда за окном стемнело, а представление и праздничный обед давно завершились, меня наконец-то выпустили из заключения.
На ужин перед сном мы получили по чашке разбавленного молока с крохотной булочкой и после умывания и переодевания, вернулись в прохладную спальню.
Укрывшись тонким стареньким одеялом, я украдкой смахнула подступавшие слезы.
От недоедания я мерзла сильнее обычного, урчал живот…
Скоро Драконье Рождество, но завершается старый год и начинается новый грустно и несправедливо.
Чтобы не дать волю чувствам, я крепко зажмурилась и сомкнула зубы.
— Эй… — пощекотала меня за пятку Милия. — Спишь?
Я приподняла голову и увидела в сумраке очертания протянутой узкой ладони, на которой лежали несколько четвертинок слоек, которые подруга украдкой принесла мне!
— Мы немного смогли спрятать. Орлица над душой стояла.
— Спасибо!
— Тш-ш! — шикнула она и укрылась одеялом.
Лёжа в темноте, я медленно рассасывала вкусности и смотрела в чёрный потолок.
Неужели так и пройдет вся моя жизнь? Ну уж нет! Я постараюсь сделать что-нибудь эдакое, чтобы стать счастливой вопреки гадким предреканиям Орлицы.
Только утром мне удалось нормально поесть. Но как же тяжело сдерживаться, чтобы не накинуться на кашу, не слопать её быстро и не попросить добавки. Едва не сдалась. Сдержаться смогла, подметив, как Орлица поглядывает на меня. Чувствую, не просто так ехидно щурится.
* * *
Когда девочки закончили завтракать и отнесли посуду, директриса выстроила наш класс в коридоре и торжественно объявила:
— Как вы знаете, я обещала вам ещё один сюрприз!
Орлица говорила на удивление ласково, почти елейно. Хм… К чему бы?
— В этом году наш достопочтенный мэр приложил особые усилия, чтобы порадовать горожан Лардума чудесным праздником. Вы заметили его старания, когда ходили на ярмарку… — Она вперилась в меня блёклыми глазами.– Так вот, это ещё не все добрые дела господина Шеро. Также он решил провести благотворительный вечер для будущих выпускниц нашего пансиона.
— Ах! — в едином порыве выдохнули девочки. Я бы тоже ахнула, но под колючим взором Орлицы прикусила язык.
— В дни рождественских каникул десять учениц старшего класса, которые не посрамят честь нашего любимого пансиона, проведут вечер в роскошном особняке мэра и получат ценные призы!
— Ура! Ура! — запрыгали девочки, хлопая в ладоши. Я же стояла смирно, потому что оговорку поняла с полуслова. Нас одиннадцать, а речь про десять учениц… Это значит одно: мне визит к мэру Шеро не светит.
Что ж, искренне рада за подруг.
Классная дама Унина увела девочек подгонять наряды, которые директриса великодушно выдала из хранилищ пансиона. Ученицы младших и средних классов, кому повезло иметь родных, под присмотром классных дам разошлись собирать вещи, чтобы провести каникулы дома. Тем же, кому ехать некуда, в том числе я, собрались в общем зале и занялись созданием из цветной гофрированной бумаги цветов.
До праздника весны ещё далеко, но Орлица торопит нас, чтобы сделать много украшений, а потом выгодно продать. В принципе, это не так уж скучно и по-любому лучше, чем вышивать платочки.
Предложение мэра оказалось настолько неожиданным, что у девочек не больше суток, чтобы привести наряды в порядок, подогнать по фигуре, украсить в меру возможностей и вкусов.
Никто не хотел опозориться, поэтому девочки трудились не покладая рук. Я же в это время, не разгибая спины, клеила бумажные букеты. И когда вечером, накануне поездки подруги попросили помочь им: сделать из лент розочки и нашить на лифы и подолы, я про цветы без тошноты думать не могла. Однако подруги в этом не виноваты. Поэтому согласилась.
— Жаль, Эллария, что ты с нами не поедешь, — вздохнула Амелина, потирая ранку от укола иглой. — Мы с тобой одного роста, могли бы похоже украсить наряды, как сестры.
— Ну и ладно, — изображая равнодушие, я пожала плечом, ведь в классе у меня имеются не только подруги, но и враги. Не хочу, чтобы Орлице донесли, что я расстроилась. — К тому же ты рыженькая, Ами. А я брюнетка. Мы не очень-то похожи.
— Ну и что!
— Девочки, как думаете, нам подарки сделают деньгами или отрезами? — вклинилась в беседу Нилья, которую я терпеть не могу. Мелкая, востроносая, похожая на крыску. И характерец у неё такой же.
— Умными книгами, — поддела я её, ненавистную доносчицу и подлизу.
— Это тебя хлебом не корми, дай почитать, а я их не очень-то люблю, — скривила тонкие бледные губы Нилья. — Ведь после окончания пансиона я, в отличие от некоторых… — Горделиво зыркнула на меня. — Выйду замуж. Ткань или что там нам подарят — в приданое сгодится. Очень даже кстати.
— Да уж, неожиданно мэр Шеро решил пригласить нас, — попыталась прекратить нашу ссору Каррина.
— Какая оса его укусила? — поддержала её Роделия.
— Снежная, — проворчала я, втыкая иголку в кремовый лиф, чтобы пришить белую розочку.
Из-за волнения и предвкушения необычного праздника девочки долго не могли уснуть и ночью плохо спали. А утром, когда настало время подъёма, выяснилось, что Милия заболела.
Из-за слабости и жара она последней поднялась, села на постели и, оглядев нас мутными глазами, сипло прошептала:
— Кажется, я никуда не поеду…
Из-за слабости она упала навзничь обратно на постель.
Классная дама Унина побежала за директрисой. Та срочно вызвала тра́вника, но, когда он пришёл, то огорошил всех:
— Покой! Только покой для больной. Иначе я не ручаюсь.
— Что ж, — взволнованно стиснула пальцы наша классная дама, не сводя глаз с красной от жара Милии. — К мэру Шеро поедут девять учениц.
Директриса, возвышавшаяся за её спиной, недовольно поджала губы, нахмурилась. У неё от расстройства даже желваки заходили на поседевших висках. Неужели переживает за Эмилию? Однако я готова поклясться, что такая реакция больше походит не на сочувствие, а на негодование.
— Исключено, — процедила Орлица сквозь зубы после напряжённого молчания. — Я сообщила мэру, что учениц десять. Незачем ему знать, что в пансионе кто-то болеет, иначе мнительный Шеро откажется принимать остальных. Поэтому… — Повернулась ко мне. — Поедет Эллария.
— Но у неё нет платья! — всплеснула руками классная. — И подогнать не успеем.
— Постарайтесь и придумайте что-нибудь, если не хотите потерять место, — прошипела директриса и, развернувшись на пятках, зашагала к двери.
Ещё недавно я очень хотела поехать с девочками, но не ценой здоровья подруги. Кроме того, представив себя в аляпистом платье старого фасона, которое согласно моде прошлых лет щедро украшено цветами, отчаянно завертела головой:
