— Ладно, разберемся.
Условившись, кого Худ спросит, и пропустив по второму «мартини», они расстались. Худ зашагал к отелю, наслаждаясь прекрасным парижским вечером. Он думал, что в последнее время город как-то поблек. Ничего похожего на привычную живость, непредсказуемость и темперамент. Жизнь медленно затягивалась тиной. Идеи, новшества — все теперь приходило извне. Невольно вспоминалась дерзкая предприимчивость лондонцев, не говоря уже об энергии, которой бурлил Вашингтон.
А здесь бросались в глаза маленькие магазинчики, пивные бары — копии английских, театрики с нью-йоркскими и лондонскими шоу. Мелькали странные прически и мини-юбки, но не просматривалось ничего французского. Похоже, французы стали подражать банальностям со всего света.
Поднявшись в номер, Худ полежал в ванне, дождался десяти и отправился на другой берег Сены. Заведение под вывеской «Ле Клю» располагалось на улице Драгунов.
Недружелюбным взглядом встретила его брюнетка у входа.
— Кто нужен?
— Мсье Пьер Толе, — имя предложил Майк.
Она кивнула и нажала кнопку. За дверью Худ увидел бар с высокими табуретами и столики с массивными пепельницами. В глубине сидела парочка, поближе — одинокая девушка. Худ сразу закурил и заказал непременный «мартини». Видимо, бар был местом встреч и ожидания, пока освободится столик в ресторане наверху. Он ничем не отличался от любого из бесчисленных баров, в которых приходилось бывать Худу — унылый, дорогой и предельно скучный.
Неторопливо потягивая «мартини», он наблюдал, как собирается публика. Все явно были завсегдатаями: французы, несколько алжирцев, корсиканцы, — ни одного американца.
Он поднялся в ресторан. Зал выглядел внушительно благодаря зеркальному потолку и расписным зеркальным же панелям. Освещением тут не злоупотребляли. Худ сразу понял, что имел в виду Майк под «специфической атмосферой». Посетители явно были знакомы, за некоторыми столиками непринужденность уже граничила с распущенностью. В углу сидела ослепительная красотка, и Худ решил, что она родом с Мартиники.
Время от времени из-за портьеры появлялся мужчина с толстым золотым браслетом на запястье — явно управляющий — и по-хозяйски обходил зал. Официанты обращались к нему «мсье Паскаль».
Худ заказал лососину на рашпере и бутылку анжуйского. Дождавшись, когда поблизости оказался Паскаль, он поздоровался.
— Бон суар.
Тот любезно кивнул.
— Нельзя вас на пару минут?
Паскаль огляделся, сунул в рот сигарету и подверг Худа беглому, но тщательному осмотру. Видимо, впечатление тот произвел благоприятное, так как, поправив и без того идеальную сервировку, он протянул руку.
— Бон суар.
Судя по голосу, он страдал хроническим катаром. Широкая улыбка обнажила ряд золотых коронок.
— Сарду сегодня здесь?
— Пока не видно. А в чем дело?
— Бизнес, — небрежно отмахнулся Худ. — Вас можно попросить, если он появится, передать, что я жду.
Паскаль вопросительно приподнял бровь.
— Дело в том, что я ищу приличный антиквариат и на днях получил кое-какую информацию. Или мне лучше сразу обратиться к нашему американскому другу?
Сверкающий золотом оскал не дрогнул, но улыбка разом потеряла всякое тепло. Паскаль, казалось, окаменел, лишь глаза медленно двигались, заново изучая внешность Худа. Наконец он снова закусил сигарету, кивнул, словно завершая дружескую беседу, и удалился.
Худ проводил его взглядом. За портьерой, где он исчез, явно находилась контора.
Минут через пять в ресторан поднялась целая компания, шумно рассевшаяся за угловым столиком. В зале стало многолюдно, гул голосов становился все громче. Свободных столиков не оставалось.
Худ подозвал официанта.
— Мне кажется, за дальним столиком я вижу мсье Сарду, — решил он блефовать.
Официант всмотрелся в полутьму.
— В самом углу? Да, это он.
Сарду оказался смуглым длиннолицым человеком лет тридцати. Длинный нос, казалось, делил лицо пополам, жесткий рот был сжат прямую линию. Щуплость фигуры подчеркивали громадные манжеты с кроваво-красными запонками и высокий ворот рубашки. В одежде он явно предпочитал оттенки красного.
Худ управился с лососиной и сидел над бокалом вина. Дважды из-за портьеры появлялся Паскаль и недолго беседовал с компанией в углу. Но к Худу он даже не поворачивался. Тому, правда, показалось, что Сарду несколько раз покосился в его сторону, но с такого расстояния можно было и ошибиться. Знакомство, похоже, не состоялось.
Худ черкнул несколько слов и передал записку официанту. Сарду прочел, скомкал бумажку и продолжал беседовать с соседкой по столу. Зато двое громил за соседним столиком тяжелыми взглядами уставились на Худа.
Неожиданно в зале стало почти темно, зато подсветили площадку между столиками, куда вспорхнула девушка-конферансье. Начиналось шоу. Худ удивился, не привыкший, чтобы в подобных заведениях публику ещё и развлекали.
Две красотки в телесном трико довольно темпераментно исполнили акробатический номер. В полутьме Худ разглядел, как из-за хорошо знакомой ему портьеры появилась девушка в шуршащем шелке. Начинался стриптиз.
Рыжая красотка с ногами от самой шеи пыталась выглядеть неопытной и застенчивой. Худ одобрительно кивнул, отдавая должное её мастерству: так и хотелось поверить, что девушка впервые раздевается на публике.
Подергав застежку лифчика, она замешкалась и, покраснев от собственной неловкости, несмело обратилась к мужчине за ближайшим столиком.
— Вы не поможете?
В зале захлопали.
Мужчина, косясь на взволнованно вздымавшуюся грудь, с готовностью принялся помогать. Когда застежка уступила, девица повернулась так, что тиранулась грудью по его лицу, и сбросила лифчик движением плеч. Мужчина протянул руку, но она увернулась.
Такая же проблема возникла с трусиками и, разумеется, с чулками. Последний никак не удавалось отстегнуть, пришлось обратиться за помощью к очередному зрителю, на этот раз пришедшему со спутницей.
— Вы не могли бы?.. — с той же милой застенчивостью она коснулась бедром его локтя. Тот покосился на свою даму и неопределенно пожал плечами, прикинувшись, что происходящее его не возбуждает.
— Пожалуйста… — девушка снова толкнула его бедром.
Мужчина принялся отстегивать чулок, она при этом прогнула ему навстречу соблазнительный животик.
Кто-то задел Худа, тот повернулся, щурясь в полумраке. И обнаружил потрясающей красоты женский зад.
— О, простите! — его обладательница повернулась, и Худ узнал красотку с Мартиники. Казалось, она не хочет отвлекать зрителей от номера, пробираясь к своему столику.
— Присядьте, — предложил он.
— Спасибо, — она устроилась рядом, лицом к площадке.
Некоторое время оба молча следили за программой.
— Девочка просто прелесть, — заметил Худ.
— Вы правы.
— Давно вы здесь?
— Всего неделю. Мы устраивались вместе, — она кивнула на исполнительницу стриптиза.
Худ покосился на соседку и решил, что она сказала правду: чувствовалась неопытность, да и смелости явно недоставало… Но это дело наживное.
Он подозвал официанта. Красавица заказала только сок.
— Выступает ваша подруга?
Она кивнула.
— Проводите меня к ней в гримерную? Хочется познакомиться.
— Это не так просто.
— Проблема в Паскале?
— Нет, он тут не при чем, но он приглядывает за всеми нами. И с ним шутки плохи.
Худ незаметно достал пару бумажек по двести франков и протянул их под столом.
— Я у неё не задержусь. А вы отвлеките Паскаля, ладно?
— Попробую. Первая дверь направо, постучите четыре раза.
Окончание номера приветствовали аплодисментами. Заиграл оркестр, заполняя паузу, красотка поднялась и между столиками направилась к Паскалю. Пока они разговаривали, Худ, держась в тени и не упуская из виду спину Паскаля, скользнул за портьеру. В коротком коридоре за первой дверью справа была другая, побольше, с табличкой «Управляющий».
Худ повернул ручку. Окон в конторе не было. Унылое помещение со стандартным светильником и немытыми желтыми стенами вызывало клаустрофобию. Меблировка соответствовала: стол, стулья, дешевый ковер с прожженной дырой, сейф и металлический шкаф. Приоткрытая дверь вела в туалет.
Худ торопливо просмотрел ящики стола, где кроме множества старых бумаг, чековых корешков и счетов обнаружил также револьвер тридцать восьмого калибра и дубинку со свинцом. Правый нижний ящик оказался запертым. Он осмотрел ящик выше, ища скрытый запор, но ничего не обнаружил. Сейф тоже был заперт. На одной из полок шкафа, за картонными папками, валялась дамская театральная сумочка с несколькими долларовыми бумажками и коробкой из-под зубочисток с порошком, весьма похожим на героин. На полу возле шкафа стоял массивный плоский сверток. Худ решил, что это картина в раме, но времени убедиться в этом не было.
