– Пальчики оближешь! – воскликнула госпожа Мацуи, отведав мандарин.
– Месяц назад были еще вкуснее и сочнее.
Хана отправила дольку в рот, раздумывая над тем, какой суматошный выдался месяц. Одиночество матери, которая выдала дочь замуж, сродни горьковатому подсохшему мандарину – он мог бы быть и послаще, но все равно приятен на вкус.
В тот вечер на Хану вдруг навалилась тоска. Уже лежа в постели, она вдруг окончательно осознала, что Фумио стала частью другой семьи. Когда-то она очень жалела, что позволила дочери уехать из дома в Токио, но ее нынешнее опустошение не шло ни в какое сравнение с прошлым. Несмотря на взбалмошность Фумио и несдержанность на язык, между матерью и дочерью существовала крепкая связь, прервавшаяся раз и навсегда.
Хана снова припомнила события двадцатипятилетней давности. Только теперь она окончательно поняла, почему Тоёно не пришла с официальным визитом к новоиспеченной госпоже Матани и не захотела посетить свадебный пир. Если бы свадьба Фумио проходила в резиденции Харуми, а не в отеле «Империал», и если бы Фумио вышла замуж за старшего сына семейства, одиночество Ханы было бы просто невыносимым. Она попыталась отвлечься, мысли все крутились и крутились в ее голове, но боль и отчаяние никак не отступали. Из глаз потекли слезы.
Хана полежала и поплакала, потом пошла в уборную. Погода стояла теплая, и даже ночью босым ногам было не холодно ступать по коридору. На обратном пути ее взгляд привлекло какое-то свечение в кустах. Начиная с апреля в доме Матани никогда не закрывали сёдзи, поскольку по всему внутреннему коридору были установлены застекленные фусума. Хана остановилась и пригляделась к медленно перемещающемуся в зелени голубоватому свету. Оказалось, это гигантская змея. Ни головы, ни хвоста не было видно – лишь круглое тело не менее двух сунов в диаметре, покрытое сверкающими чешуйками. «Должно быть, это та самая белая змея, которая живет на складе в другом конце сада», – подумала Хана. Ясу и местные жители час-то говорили, что это и есть главная хозяйка дома Матани. Однако за все эти годы Хане ни разу не довелось увидеть ее собственными глазами. Испуга не было, только удивление – почему змея видна так отчетливо, а все остальное – деревья, фонарь, камни – почти невозможно разглядеть в темноте?
По возвращении в Масаго-тё Хана рассказала об этом происшествии мужу.
– Да? Я видел ее всего дважды, – сказал тот. – Она огромная, шести сяку в длину, но добрая и никого не трогает.
Свернувшаяся под одеялом Ясу приоткрыла глаза:
– Ты и впрямь встретила змею? Я ее два раза видела. Она шести сяку в длину, но совершенно безобидная. Пусть себе живет на складе, это не опасно.
Вскоре домашних уже стало тошнить от того, что Ясу бесконечно повторяла эту историю. Она совсем одряхлела в своп девяносто и последний год почти не вставала с постели. Старушка очень жалела, что не попала в Токио на свадьбу Фумио. Потом начисто забывала о свадьбе и начинала выговаривать Хане: надо, мол, срочно найти Фумио мужа, не то как бы поздно не было.
Весть о гибели Мисоно потрясла Ясу, но через три дня эта трагедия уже вылетела у нее из головы. Причина, скорее всего, заключалась в том, что она редко общалась с внучкой. Старуха любила вспоминать школьные дни и первые годы в роли хозяйки дома Матани. Все остальное она быстро забывала, но белая змея стала исключением. Ясу без устали рассказывала о ней служанкам и трем замужним дочерям, которые приходили навестить ее.
– Матушка снова говорит про змею, – фыркнула старшая дочь, ныне хозяйка дома Нисиносё. У нее самой уже имелись внуки, и сморщенное личико было словно срисовано с матери.
– Только не это! – скривилась средняя. – Она повторяет историю всякий раз, когда я прихожу к ней.
– Да, старость не радость. Как ты думаешь, Хана, конец близок?
Золовки поведали Хане, что, согласно семейной легенде, змея появляется перед смертью кого-то из родственников.
– Она наверняка возвестила о смерти Мисоно, я в этом нисколько не сомневаюсь, – сухо сказала Хана. – Матушка пока вполне здорова.
– Хана, – вздохнула Ясу, – я так благодарна тебе за доброту. Я стара и постоянно жалуюсь тебе на что-нибудь. Не важно, когда смерть заберет меня, я все равно умру с легким сердцем. Я люблю тебя больше своих дочерей и чувствую себя с тобой гораздо вольготнее, чем с ними.
– Что вы такое говорите!
– О да, так оно и есть, – кивнул Кэйсаку. – Матушка постоянно это повторяет.
Хана молча склонила голову. По телу прошла волна счастья. Женщина, которой удалось завоевать любовь свекрови, действительно держит в своих руках всю семью. Тут есть чем гордиться.
А вот удержать в руках родную дочь ей никогда не удавалось и теперь уже не удастся. Однажды утром, на седьмой день после гибели Мисоно, Хана наняла рикшу и поехала в Мусоту. Под поясом-оби цвета зеленого чая пряталось послание от Фумио, которое она получила пять дней тому назад, – первое после свадьбы письмо. Переполненная ностальгическими воспоминаниями, Хана нетерпеливо сломала печать, но сладостное предвкушение быстро потонуло в потоке разочарования.
Сразу же за формальным приветствием начались обычные нападки на мать.
«Я вышла замуж за простого банковского служащего, но будущее его блестяще. Мы с ним не собираемся цепляться за прошлое, ведь он не какой-то там отпрыск высокородного семейства с впечатляющим именем и землями, которые передаются из поколения в поколение, а просто человек. Наш девиз: «Жизнь в новом стиле». А потому я возвращаю обратно все бесполезные предметы из своего приданого».
Ну к чему вся эта грубость? Фумио могла бы просто сказать: очень жаль, но некоторые вещи из приданого придется вернуть, поскольку они нам не нужны и будут только занимать место в крохотном домике. Между этими двумя заявлениями целая пропасть, хотя по сути они означают одно и то же.
Фумио известила мать, что отправит вещи в Мусоту, и вот господин Мацуи сообщил об их прибытии.
Прежде чем отправиться в «Синъикэ», Хана заехала в Агэногайто поглядеть, что вернули. На веточках хурмы зеленели набухшие почки. Аромат весны наполнил сердце миром и покоем.
Госпожа Мацуи сидела у входа с шитьем в руках.
– Какой день хороший! – бодро заметила Хана.
– Я очень сожалею, что пришлось побеспокоить вас.
На энгаве валялись небрежно упакованные ящики самых разных форм и размеров, завернутые в соломенные циновки. Взору предстали: лакированная подставка под зеркало в киотоском стиле, китайский сундук для гостиной, полный набор покрытых золотым лаком шкатулок для хранения белил и притираний, плетеный чемодан со свадебным кимоно Фумио и кото.
– Ох! Вы только взгляните на эту трещину! – Госпожа Мацуи свела брови у переносицы и вытерла полотенцем поврежденную поверхность бесценной лакированной шкатулочки.
– Надо было лучше упаковывать. Даже веревка и то некрепко завязана, – возмутился один из грузчиков.
– Прошу вас, занесите все внутрь, как только протрете, – попросила Хана. Когда мужчины удалились, она печально улыбнулась госпоже Мацуи. – Не поможете мне убрать все это в хранилище?
– С удовольствием, – ответила та. Опытная швея, она предложила для начала проветрить кимоно.
– Отличная идея, – согласилась с ней Хана, бесцельно блуждая среди свертков.
Госпожа Мацуи тут же взялась за дело. Она быстренько вскрыла бумажные пакеты и расстелила свадебные кимоно Фумио в гостиной.
– Вот этот наряд поистине красив. Какой вкус! Местные жители очень сожалеют, что не имели возможности поглядеть на свадьбу Фумио. Госпожа хозяйка, можно показать эти кимоно соседям?
– Определенно нет. Не дело главному семейству радоваться, когда младшее в трауре.
Кото было тем самым, которое Хана привезла с собой из Кудоямы. Выполненный золотистым лаком узор дышал стариной. Если бы инструмент умел говорить, он поведал бы немало интересного тому, кто касался его струн. Именно на этом кото Хана играла для Фумио в хранилище.
Хана живо представила себе, как до крови ударила Фумио по руке. Она отдала инструмент дочери, поскольку с ним у нее были связаны неприятные воспоминания, а также в надежде на то, что у Фумио когда-нибудь проснется вкус к изящному. Вот почему Хана так сильно расстроилась, увидев, что кото вернулось обратно.
– Госпожа хозяйка, мы расставим все эти вещи по местам к тому времени, как вы вернетесь из «Синъикэ». Не перекусите с нами перед отъездом?
Госпожа Мацуи отправилась готовить обед. Хана осталась сидеть перед кото в окружении дорогих кимоно и размышляла над тем, какими вырастут дети Фумио. – Интересно… – задумчиво пробормотала она, взяв в руки палочки-хаси.
– Да?
– Мне как-то неспокойно в последнее время.
– Вы действительно не слишком хорошо выглядите.
– Я все думаю, не бесплодна ли Фумио.
Сама не из Мусоты, госпожа Мацуи ни разу не видела Фумио и даже не подозревала о давней вражде между Ханой и ее дочерью. Не имея ни малейшего понятия, почему часть вещей из приданого вернули обратно, женщина весело рассмеялась и горячо заверила Хану, что все ее волнения напрасны.
