Глава 17
Меня разбудило легкое постукивание по стеклу. Сначала я подумала, что снова начинается дождь. Посмотрела на часы – без двух минут семь. Желтые лучи солнца играли на занавесках, яблоня мягко покачивалась от легкого ветра. Бонус, свернувшись комочком, тихо посапывал у меня под рукой.
И снова стук. Теперь он доносился откуда-то со стороны сеней. Я встала, прошла в проходную и отдернула занавеску на окне, из которого доносился стук, но там никого не оказалось. Тогда я вышла на крыльцо. Восходящее солнце отбрасывало длинные полосы света на резные перилла и лестницу. А у самого порога лежал букет полевых цветов и сверток бумаги. Я оглянулась – никого.
Я подняла цветы и записку и зашла обратно в дом. Забравшись с ногами на кровать и посадив проснувшегося и широко позевавшего Бонуса к себе на колени, я развернула листок. На нем, прыгающим, размашистым, незнакомым почерком было написано следующее:
Спит земля, укрытая туманом,Дремлют горы, обнажив хребты,Слезы рос горят багрянцем алымТеплого дыхания зари.
Море бережно ласкает пустой берег,Заглушая первый щебет дня;Ветер теребит верхушки елей, —Ветер, так похожий на меня.
Я едва касался своей жизни.Наугад бредя по пустоте,Я уверенно ступал по краю бездны,Ища луч света в полной темноте.
Явление твое необъяснимо…Ты словно дождь в полуденном жару,Животворящий свет и воздух, что игривоЛаскает сердце, утомленное в чаду.
Чад этот полон безымянныхИмен, которых память не хранит.Воспоминанья пусты: их обманомДвиженье сердца не запечатлит.
Явление твое необъяснимо…Игрою света, ласковой зарейТы появилась в небосводе мира,Горя в нем путеводною звездой.
Сойди на землю, друг мой, дай коснутьсяТвоих волос, что пышною рекойБегут туда, где сон неторопливоВ объятиях сжимает твой покой.
Моя любовь к тебе необъяснима,Мое томленье сердца мне мило,Души движение моей нетерпеливоВ груди клокочет бурною волной.
Горит багрянцем алого рассветаДыханье пробудившейся земли,А на востоке в ярком круге светаЗажглась звезда, в которой воплотилась ты…4
Невероятно. Отрадно. Восторженно. Я несколько раз перечитала строки эти, и с каждым разом сердце мое билось все сильнее. Я взяла букет цветов и глубоко вдохнула их свежий аромат, пропитанный горным воздухом и соленым бризом моря.
– Нас любят, Бонус! – прошептала я, беря в руки возмущенно запищавшего котенка и с силой прижимая его к себе. – Нас любят!
Мне хотелось бежать, бежать куда-нибудь и сообщить всему миру об этом! Вадим, этот славный, милый Вадим! Как неожиданно, сказочно, и как приятно!
И снова я перечитала стихотворение. Приложив бумагу к лицу, я вдохнула запах чернил, и, как мне показалось, сладковатый, пряный – его запах. От восторга у меня закружилась голова. Это был он! Он стучал в окно!
Мне не терпелось увидеть его. Но в саду и вокруг дома никого не было. Возможно, он еще придет. Наверняка, он еще придет! Я нравилась ему, и, более того, он был влюблен в меня. И мысль эта жаром гуляла по всему телу. Мне льстило, льстило его внимание, нравился этот его жест, говоривший, что он помнит меня, что он думает обо мне, и что откровение его было искренним.
Я свернула записку и спрятала ее в книгу.
Весь день я не находила себе места, то гуляя по саду, то листая на веранде книгу, все время перечитывая записку и бросая взгляды на поставленные в вазу цветы. И день казался мне сегодня каким-то особенно солнечным, безоблачным, и все вокруг блестело, и пчелы летали веселее, и бабочки кружили в плетеных розах и винограднике.
Я была в передней, когда в окно постучали, и, распахнув его, я увидела красивое, ясное лицо Вадима.
– Это ты! – воскликнула я.
– Идем со мной! – сказал Вадим, глядя мне прямо в глаза.
– Сейчас, – сказала я, намереваясь прикрыть окно и выйти к нему.
– Нет, не так, – покачал головой Вадим и протянул руки: – Давай.
– Через окно?
– Через окно, – ответил Вадим и ободряюще улыбнулся: – Ну же!
Я посмотрела на него, переводя взгляд с его красивого, светлого лица и зелено-голубых глаз на его крепкие, загорелые руки. И тогда я залезла на подоконник и, поддерживаемая его сильными руками, оказалась на земле. Ладони его были горячими, незнакомыми, и не сразу отпустили меня.
На улице, за невысоким забором, стоял байк, черные бока которого грозно блестели на солнце. Вадим протянул мне шлем. Я широко распахнула глаза.
– Не-е-ет, – я рассмеялась.
– Давай же, решайся! – воскликнул Вадим и, подойдя вплотную ко мне, сам надел мне шлем. – Доверься мне.
И я села на байк, прильнув к крепкой спине Вадима, скрестив руки у него на животе. Байк взревел под нами и, оставив позади серую дымку, двинулся вдоль улицы.
Все случилось быстро, так что я не успела заметить, как оказалась летящей через город к шоссе. Вокруг мелькали люди, кипарисы сплошной стеной закрывали горы; мы то спускались вниз, то поднимались наверх и вскоре выехали на трассу.
Байк летел, обгоняя машины, море сверкало далеко внизу, а я чувствовала всем своим телом тепло. Куда я еду? Этот вопрос не возникал в моей голове. Мне казалось, я лечу. Лечу я, летит моя душа, летят мои мысли. Я ни о чем не думала: ни о маме, которой ничего не сказала, ни о Бонусе, которого я не помнила где и как оставила, ни, тем более, о Василии. Все смешалось воедино, и был только черный байк, несущийся навстречу ветру, море, застывшее далеко вдали, отвесные скалы, нависшие над шоссе, и Аю-Даг, склонивший свою бурую каменную голову к темной воде.
Сколько мы так ехали – с точностью сказать я не могла. Байк свернул с трассы и, миновав серпантин, остановился на вершине горы, на открытой площадке у самого обрыва.
– Вадим… – начала было я.
– Подожди, – прервал меня Вадим, – посмотри туда.
Оранжевый диск солнца медленно тонул в море, скрываясь за выступом горы. Небо было ярко-розовым, багровым, словно большая, широкая радуга, разноцветным и переливчатым. А с востока, смывая эти переливы, подкрадывалась ночь.
– Я приезжаю сюда всегда один, – сказал он, – и ты первая, кого я привез сюда, – Вадим посмотрел на меня.
– Здесь очень красиво… И… Неожиданно… – я подбирала слова, чтобы не обидеть его, – неожиданно от тебя…
– Неожиданно, что такой, как я, может видеть и любить эту красоту? – озвучил мои мысли Вадим и усмехнулся. – Никто не знает, что ты на самом деле чувствуешь, чего желаешь, к чему стремишься.
– А к чему стремишься ты?
Вадим вздохнул.
– Я и сам не знаю, – сказал он и, помолчав, добавил: – Но я знаю точно, чего я не хочу. Я не хочу быть всего лишь частью общества, быть «как все».
– Что ты имеешь в виду? – спросила я.
– Я хочу к чему-то прийти. Не может быть все просто так. – Вадим посмотрел на меня. – Получается, что все бессмысленно, если в итоге ты просто умираешь.
Я взглянула на него. Он стоял, прислонившись к байку, и смотрел на меня. Заходящее солнце окрасило небо и землю в оранжевый цвет, и казалось, сам воздух отражает закат.
– Жизнь не бессмысленна, если есть, ради чего жить, – сказала я.
Наступила минутная пауза. Я машинально сорвала с зеленого куста, что рос у самого обрыва, широкий лист.
– Знаешь, – сказала я, прерывая молчание, – один мой друг говорит: «Не думай ни о чем, просто чувствуй».
– Какой у тебя мудрый друг, – глаза Вадима лукаво блеснули.
– Ну же, смелее, – я подошла к нему. – Чтобы быть счастливым и получать удовольствие от жизни, тоже нужна некоторая смелость.
– Не хочу, – сказал Вадим и посмотрел на меня исподлобья.
– А ну-ка быстро! Что тебе настроение поднимет?
– Наверное, что-то очень потрясающее.
– Например?
Вадим сделал вид, что задумался.
– Например… Если мне внезапно придет признание в любви, – и быстро добавил: – Ну, или если я так же внезапно выиграю миллион. Хотя первое лучше.
– Это шантаж! – воскликнула я.
– Шантаж? – удивленно вскинул брови Вадим. – Ничуть. Разве любовь не лучшее лекарство от всякой меланхолии?
– Мне кажется, ее тебе вполне хватает.
– Ты знаешь, что нет.
Я ничего не ответила. Он напомнил о нашем первом разговоре с ним, и разговор этот будто связывал нас, делая ближе друг другу. Это невольно каким-то образом стесняло меня. Лист, который я держала в руках, завял и сморщился.
– Хочешь прокатиться на байке? – внезапно предложил Вадим.
– Я никогда не управляла мотоциклом, – испуганно сказала я.
– Все бывает в первый раз, – пожал плечами Вадим.
Я взобралась на седло и оперлась ладонями на ручки байка; Вадим сел сзади и, заведя мотор, положил свои ладони поверх моих.
