— Я должен знать, что тогда произошло.
Глаза защипало, и я моргнула, не сразу поняв, что плачу — абсолютно беззвучно. Пальцы Брайена мягко убрали с моих щек соленые капли, и от этого жеста, полного нежности, ком в горле будто стал немного меньше. Острая боль, резавшая душу, превратилась в ноющую, тупую, ту, с которой уже можно жить.
— Меня зовут Кейра Ивори, — негромко начала я, должно быть, целую вечность спустя.
— Моя семья — потомственные эмпаты.
— Ивори из Крауля?
Не глядя на Брайена, я кивнула. Мыслями я была не здесь, не в Иолании, а на зеленых полях Крауля — в месте, где обожала скакать галопом на Звезде, кобылке, подаренной отцом.
— Моя семья, как вы возможно знаете, занимала высокое положение в обществе. Меня воспитывали с мыслью, что я рождена для чего — то большего: и в силу своего дара, и в силу своего происхождения
— Власть — это ответственность.
Эта фраза уже мелькала в нашей беседе. В самый первый день нашего знакомства.
— Верно, так и есть.
Я сделала глубокий, рваный вдох. Грудь рвало от беззвучных всхлипов.
— Я всегда знала, какой будет моей жизнь: правильной, разумной, наполненной высшим смыслом. Эмпатов сейчас считают проклятием темных богов, но мы можем дать человеку надежду, залечить его боль…
— Выявить врага и обезопасить общество?
В голосе Брайена мне послышалось что-то такое, что заставило принять защитную стойку.
— И это тоже. У нас есть внутренний кодекс чести, мы не пересекаем грань, за которую нельзя переступать. Мы никогда слепо не служили королю или ордену магов.
— Возможно, это сыграло с вами злую шутку?
Я взглянула в глаза Брайена. Он смотрел на меня выжидающе, с легкой тревогой и пониманием.
— Может быть, это и погубило нас. Всех нас, — согласилась я. — В ту ночь. На наш дом напали. Я проснулась от криков.
Словно наяву я снова увидела сгустки магического пламени, пожирающего дом, кровь на полу и стенах, тела убитых слуг.
Мама умерла в библиотеке. Я нашла ее одной из первой. Широко распахнутыми глазами она смотрела в потолок, тонкая рука с золотым перстнем лежала на раскрытой книге, залитой алыми каплями.
Я прикрыла глаза, пытаясь избавиться от этой тошнотворной картины. Безрезультатно.
— Кейра! — Брайен поднялся на ноги и, обхватив меня за плечи, несильно встряхнул. — Посмотри на меня.
Наверное, мой взгляд напугал его, потому что Брайен изменился в лице, а затем, не спрашивая, поднял меня на руки. Я замерла в его объятии, ненадолго вернувшись в реальность. Вместе со мной на руках Брайен опустился в кресло и, покачивая меня, как ребенка, тихо обронил:
— Рассказывай.
И я рассказала. Плохо понимая, где нахожусь, я вывалила Брайену все, что до этого момента скрывала глубоко в сердце — боль, страх, гнев. Все то, что сжигало меня изнутри. Неожиданно беззвучные слезы превратились в тихие всхлипы, а затем — в громкие рыдания. Наверное, так воет загнанный в капкан зверь — отчаянно, безысходно, потерянно. С губ срывались бессвязные фразы, которые несли смысл для меня одной. Думаю, Брайен разобрал лишь половину слов, но этого хватило, что он понял меня.
Он ведь воевал, видел кровь и смерть. Все-таки наши судьбы странным образом перекликались, позволяя нам легко находить общий язык.
Словно моя боль была его болью.
Брайен все делал правильно: крепко прижимал к себе, не задавал вопросов, позволив мне выплакать все то, что камнем лежало на душе. К тому моменту, когда я обессиленно затихла, рубашка Брайена стала влажной от моих слез.
— Я не видела лиц остальных, — голос звучал непривычно сипло, будто ворона каркала, и я поморщилась. — Но его лицо… Оно навсегда отпечаталось в моей памяти!
Я замерла, не зная, что еще можно добавить. Столь сильный эмоциональный всплеск тяжело мне дался, и теперь хотелось одного — забраться в постель и поспать. И лучше бы без кошмаров.
— Он лишь исполнитель, — тихо сказал Брайен. — Вы же знаете это?
Я кивнула, а затем яростно добавила:
— Но он должен поплатиться за то, что сделал!
Под взглядом Брайена — задумчивым, понимающим — гнев схлынул, и я снова устало замерла. Последние крохи энергии покинули меня. В душе, там, где прежде была выжженная пустыня, будто отбушевала гроза с дождем. Но я пока не знала, был ли он живительным.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Он поплатится, — спокойно пообещал Брайен. — Я убью его, клянусь.
С этими словами он встал и, держа меня на руках, дошел на постели, куда осторожно положил меня.
— Я хочу это увидеть, — напомнила я.
Глаза слипались. Подушка под головой казалась такой мягкой, такой притягательной, что противиться ее зову было крайне сложно.
— Хорошо. Так и будет.
Брайен бережно накрыл меня одеялом, и я блаженно вытянулась на прохладных простынях. Уже прикрыв глаза, я сонно спросила:
— А когда?
— Завтра вечером.
Звук шагов Брайена стих слишком быстро. Я с огромным трудом разлепила веки и увидела, что он снова опустился в кресло и, покачивая в руках опустевший стакан с виски, смотрит на огонь в камине.
— Спите спокойно, Кейра. Я сегодня побуду с вами.
Я с облегчением и благодарностью выдохнула. Сама бы я никогда не стала просить его побыть со мной, но в то же время мечтала об этом. Мысль о том, что кто-то охраняет мой сон от кошмаров, заставила сердце сжаться, а затем забиться ровнее.
— Спасибо.
В ту ночь я спала крепко и спокойно. Так, как уже давно не спала.
ГЛАВА 11
Выследить Конора Тилди было непросто. Тот вовсе не вел жизнь отшельника. Наоборот, он часто мелькал в борделях и питейных заведениях самого высшего порядка, но при этом умел быть почти незаметным и при необходимости ловко исчезал, словно растворяясь в воздухе. Судя по тому, что удалось узнать Брайену, Конор частенько брался за заказы богатеньких снобов. Нет, конечно, он не связывался с клиентами, желавшими убрать надоевшего мужа или избавиться от опостылевшей жены. Для этого дар Конора — дар боевого мага, а не отравителя — не подходил. Но напугать конкурента, убить врага, похитить неприятеля и требовать за него выкуп… Как раз для таких грязных дел Конора и нанимали. На светских приемах его имя свистящим шепотом переходило от одного высокородного бездельника к другому, словно спасительная соломинка для тех, кто оказался слишком труслив для прямого столкновения.
Брайен знал такой тип людей, как Конор: смелые, беспринципные, обычно обладающие сильным даром и святой уверенностью в собственной безнаказанности, они предпочитали жить ярко, а умереть молодыми, словно проклятие смерти, которое срывалось с их пальцев, незримо отпечатывалось и на них самих. Подобная тяга к разрушению всегда вызывала у Брайена чувство разочарования, граничащего с брезгливостью. Пройдя войну, он знал, как легко можно отнять человеческую жизнь и насколько невосполнима такая потеря для родственников и друзей, а потому презирал тех, кто избрал этот грязный путь своей работой.
— Чего мы ждем?
Брайен перевел взгляд на Кейру. Она забрала наверх черные волосы и спрятала их под широкополой шляпой, тени от которой падали на ее бледное лицо. Темная мужская рубашка, заправленная в удобные, немаркие штаны, свободно обтекала фигуру. В каком — нибудь переулке со слабым светом фонаря Кейру смогли бы принять за тщедушного парня.
— Вашего врага зовут Конор Тилди, — тихо произнес Брайен и снова посмотрел в окошко кареты. — Видите тот дом с громкой музыкой и доносящимся даже сюда женским смехом? Это салун, где играют в карты. Конор там.
Глаза Кейры сверкнули. Она лихорадочно облизнула губы и взглянула в указанном направлении. Брайену не понравилось, как мгновенно изменилось ее лицо: в нем появилось что-то хищное, нетерпеливое, одержимое. Тонкие пальцы, сцепленные в замок и сложенные на коленях, дрогнули.
— Как думаете, долго еще он будет играть?
Кейра задала вопрос, почти глотая слова, будто те обжигали ей язык. Сама же Кейра была вся как натянутая струна, скорее даже тетива лука: готовая в любой момент выпустить стрелу в сердце врага.
