Крышка, закрывающая мой ящик с эмоциями, взрывается, разлетаясь на множество мелких осколков, и мои губы начинают двигаться сами, не согласовывая вылетающие из них слова с доводами рассудка.
— Есть в этой школе хоть кто-то, с кем ты не встречаешься? Кроме меня, я имею в виду! — Меня всю передергивает от осознания того, что я сейчас сказала. И, похоже, я сказала об этом очень даже громко, потому что все, кто находился в радиусе десяти футов, поворачиваются в нашу сторону.
— Вау… Ну, я на самом деле не знал, что с кем-то встречаюсь в данный момент.
Лжец. Мой пульс подскакивает до неведомых высот, и я отчаиваюсь склеить крышку своего ящика из оставшихся от нее мелких осколков, поэтому я никак не в силах сдержать свои эмоции.
— Да неужели? Может, стоило сообщить об этом Анжелике, или Кэссиди, или Тейлор, или Райли?
Он прислоняется к дверному косяку, весь такой расслабленный, чем выводит меня из себя еще больше.
— Насколько я знаю, я не был ни с кем из них на свидании. Я сходил на фильм и съел по пицце с Тейлор и Райли. И, как я помню, тебя тоже звали. И я никогда и никуда не водил Кэссиди или Анжелику. Если уж на то пошло, единственная, с кем я был на свидании, — это ты.
— Не были мы ни на каком свидании, — выплевываю я. Но затем съеживаюсь, вспоминая кофе после вечеринки у Галлахеров. Именно я назвала это «свиданием».
Он отвечает, пока я изо всех сил пытаюсь взять себя в руки:
— О, прости. Моя ошибка. Я думал, что наш кофе считается за свидание.
Я смотрю на облетевший черный лак на большом пальце своей ноги, пока пинаю вьетнамками отошедшую часть серого линолеума.
Я ощущаю, как гнев исчезает так же быстро, как появился, а на его место приходит сожаление.
— Значит, никаких пляжных домиков?
Его голос опускается почти до шепота, но я все еще прекрасно слышу его за шумом переполненного коридора:
— Никаких пляжных домиков.
Я смотрю ему в глаза и вдруг чувствую, как кружится голова.
Мои мысли затуманены, и я понимаю, что хочу окунуться в эти глубокие черные омуты. Я хочу знать, о чем он думает.
Я осознаю, что не дышу, и отворачиваюсь, чтобы втянуть в легкие воздух.
— Значит, у нас все нормально? — спрашивает Люк. Голос у него мягкий, почти нежный.
Я лишь киваю, не совсем уверенная, что понимаю, что только что произошло, и не достаточно доверяю себе, чтобы вновь открыть рот.
Остаток утра я чувствую себя последней сволочью, и даже глаз на Люка поднять не могу. Но когда мы идем на ланч, и я вижу Тейлор с выражением лица… демонстрирующим нечто среднее между смущением и волнением… мое сердце уходит в пятки. Я должна была догадаться, что что-то произошло между ней и Люком вчера по тому, как она избегала меня все утро.
Когда мы садимся на свои обычные места, я смотрю на Райли, которая лишь пожимает плечами. Люк и Гейб прожигают друг друга взглядами. Ничего нового. Таким образом, только Тейлор знает, что происходит.
— Пойдем за ланчем, — говорю я, пиная ее под столом.
Она переводит взгляд с меня на Люка, и обратно, а затем говорит:
— Пойдем.
Но она не демонстрирует нам свой аппетит. Кожа бледная, почти зеленая, оттеняемая розовыми волосами.
Хватаю ее за руку и тащу к прилавку с едой. Райли идет с другой стороны от нее, и я замечаю, как она, краснея, бросает взгляд на Тревора, сидящего со своими друзьями за столом возле торговых автоматов. Джексон Харрис приподнимает брови, глядя на меня, и скрещивает руки на груди, демонстрируя мне бицепсы в своем неандертальском доминирующем стиле. Закатываю глаза. Тейлор слишком рассеяна, чтобы заметить хоть что-нибудь из этого.
— Ну, Тай, что, черт возьми, происходит?
— Я не знаю, все весьма туманно.
— Что туманно? — говорю я громче, оборачиваясь, чтобы посмотреть, как парад эстрогена выстраивается перед Люком и Гейбом, сидящими за нашим столом.
— Мне кажется, я приставала к Люку… но я не помню точно.
— Как ты можешь не помнить такое?
— Ну, приставание-то я помню… А вот все вместе, похоже, сложить не могу… — И очень «нетейлоровским» жестом она опускает голову вниз и прячет лицо в ладонях. — Это было так стыдно.
— То есть… когда ты к нему «пристала»… он… отстранился?
Она слегка раздвигает пальцы и впивается в меня взглядом, когда я пытаюсь вручить ей поднос.
— Я уже сказала, что все очень туманно, но я вполне уверена, что провалилась и опозорилась.
— Оу, — говорю я, стараясь казаться сочувствующей. Я оглядываюсь на Люка, и чувствую трепет в своей груди, когда обнаруживаю его смотрящим на меня. Отвожу взгляд и беру яблоко из стоящей рядом миски. — Поверь мне, он многое потерял. Тебе повезло, что он тебя отшил. Значит, у тебя есть ангел-хранитель.
Она убирает руки и бросает на меня хмурый взгляд.
— Не нужны мне никакие проклятые ангелы. И вообще, почему тебя это заботит? Ты была с Гейбом прошлым вечером. Это я тебя должна допрашивать.
— С Гейбом ничего не было. И ничего не будет, — говорю я с серьезным видом, чтобы они ко мне не приставали. Но это неправда. Кое-что произошло вчера вечером… во всяком случае, со мной… и я должна разобраться, как это остановить.
Мы направляемся обратно к столу, и я бросаю свой поднос с жутким грохотом.
— Мы решили, что хотим вернуть свой стол. Только девушки. Вы оба должны найти другое место.
Люк сидит с довольным видом, Гейб — с удивленным.
Тейлор в ярости.
Она смотрит на меня с негодованием.
— Кто сделал тебя доминатрикс за обеденным столом?
Я возвращаю ей такой же взгляд.
— Я что, сама с собой разговаривала минуту назад?
— Если ты не хочешь сидеть с ними, отсаживайся.
— Прекрасно, — выплевываю я.
— Прекрасно.
Я оставляю свой поднос и бросаюсь прочь от стола, за которым сидела с двумя своими лучшими подругами каждый учебный день на протяжении двух с половиной лет.
Анжелика Престон, сидящая в двух столах от нашего, посылает мне ядовитую ухмылку, и я на мгновение останавливаюсь, понимая, что у меня нет другого выбора, кроме как вообще уйти из кафетерия.
Я смотрю на выход как раз вовремя, чтобы заметить, как Райли разворачивается, собираясь пойти за мной, но Тейлор, усаживаясь на место между Люком и Гейбом, хватает ее за руку. Райли на мгновение колеблется, но затем садится рядом с ней.
Я почти уверена, что готова убить Тейлор.
Поверить не могу, что она позволила парням, неважно, насколько горячим, сотворить с нами такое. Я чувствую, как внутри у меня все скручивается, и вытираю сердитую слезу, скользнувшую по щеке, а затем направляюсь во внутренний дворик. Я усаживаюсь на траву под еще прохладным весенним солнцем спиной к зданию школы.
