Впрочем, была еще неизвестная энергия, которая явно не имела никакого отношения к Эи. По крайней мере, Люмин не раз подолгу находилась и с Эи, и с Райдэн, но ни разу ничего подобного не чувствовала.
«Но я уже встречалась с ней прежде. Я знаю ее. Я помню ее… Откуда?»
У моста, который соединял основную часть Инадзумы с владениями сегуна, Люмин вдруг остановилась. Паймон не сразу это заметила.
— Как думаешь, могли бы Яэ Мико и Сяо сойтись на почве любви к тофу? — рассуждала она. — Хотя Яэ такая хитрая и никогда не говорит то, что думает, а Сяо… Ой!
Паймон наконец заметила, что Люмин рядом нет, и изумленно обернулась.
— В чем дело?
Люмин повела в воздухе рукой и призвала клинок.
— Кто-то идет за нами, — сказала она напряженно.
Они с Паймон притихли. Путаясь в листве, по Инадзуме гулял ветер. Он приносил запахи моря, дождя и грозы, подхватывал и гнал по дорогам лепестки сакуры, трепал макушки фиолетовых цветов. Далеко под ногами шумела река. Высоко над головой рассекали небо птицы.
Тишина. Весь город утопал в молчании, но Люмин знала, что кто-то прячется в тени домов. Кто-то наблюдает за ней.
И вот наконец из-за поворота показался ее старый знакомый.
— Что ты здесь делаешь? — напустилась на него Люмин. — Ты должен лежать сейчас в чайном доме «Коморэ» и выздоравливать!
Чайльд обезоруживающе улыбнулся. Его старая одежда пропиталась кровью и демонической пылью, поэтому сегодня он переоделся в свой черный костюм — Люмин не раз видела его во время их с Чайльдом тренировочных поединков. «Жаль, не в свою пурпурную юбку», — мелькнула озорная мысль.
Люмин против воли улыбнулась. Когда Чайльд так смотрел на нее, злиться было решительно невозможно.
— Что, напугал тебя? — ухмыльнулся он. — Извини. Не хочу я отлеживаться в этой чайной лавке и жалеть, что пропускаю все интересное. Так что, я могу присоединиться?
Люмин вздохнула.
— Паймон считает, что ты безответственный и… и вообще! — высказалась Паймон. — Но еще Паймон считает, что втроем будет безопаснее.
— Ладно, — сдалась Люмин. — Только не вздумай лезть на рожон. Не надо меня защищать. Я и так вчера чуть с ума не сошла, когда увидела тебя на причале. Если бы не Кокоми…
— Да не парься ты, — отмахнулся Тарталья. — Хотя вообще-то мне приятно, что ты обо мне переживаешь.
Люмин фыркнула и, ничего на это не сказав, решительно двинулась через мост к Тэнсюкаку.
Когда они оказались на том берегу, Чайльд замер и уставился на статую, в которой совсем недавно мерцали Глаза Бога, отнятые у жителей Инадзумы. Глядя на этот колоссальный монумент, Люмин невольно вспоминала свою первую встречу с сегуном Райдэн и снова начинала терзаться сомнениями.
— Подойдем? — предложила она.
Ничего не ответив, Чайльд поднялся по деревянным подмосткам к статуе. Люмин с любопытством за ним наблюдала. Сложно было сказать, что именно так поразило Тарталью, но молчал он довольно долго.
— Если бы не Фатуи, сегун Райдэн так бы и терзала свою страну вечностью, — сказал он наконец.
Люмин покачала головой.
— Инадзума выжила «вопреки», а не «благодаря», Чайльд. Из-за Фатуи умерло много людей. — Она нахмурилась. — Я думаю, ты ослеплен преданностью Царице и пока не видишь, сколько боли приносит эта организация.
Чайльд провел рукой по шероховатой поверхности статуи.
— Я верю Царице. Я уверен, у нее есть свои причины, чтобы так поступать.
Люмин вспомнила свою встречу с Итэром. Встречу, которую она так долго ждала — и которая не оправдала ее ожиданий… Портал в Бездну открылся, и ее родной брат обнажил меч против Дайнслейфа. Окруженный темной энергией, он стоял и смотрел на Люмин, а она не могла узнать его, человека, который был ей дороже всего на свете.
Наверняка и у него были причины, чтобы примкнуть к Ордену Бездны и говорить о свержении небесного порядка.
Причины есть у всех. И у Царицы тоже.
Вопрос лишь в том, что они с Чайльдом почувствуют, когда наконец их узнают. Достаточно ли будет этих причин, чтобы сохранить любовь и преданность, или они растопчут их веру и разобьют их сердца?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Люмин положила руку на плечо Тарталье, и он удивленно на нее взглянул.
— Пойдем к воронке, — сказала она. — Пока нас не подстерегли очередные демоны.
С трудом оторвав взгляд от зловещей статуи, Тарталья следом за Люмин и Паймон спустился с подмостков и подошел к барьеру, скрывавшему дворец Тэнсюкаку от посторонних глаз. Это была густая магическая завеса, словно сплетенная из плотного тумана — подобный Люмин с Паймон видели на Цуруми. Изредка в глубинах тумана вспыхивали фиолетовые молнии. Паймон потянулась к барьеру рукой, но Люмин, заметив это, вовремя ее остановила.
— Даже не думай! — предупредила она. — Забыла, что сказал Тома? Это самоубийственная затея.
Оглядевшись, она подняла обломанную ветку сакуры и бросила ее в барьер. Туман ощетинился вспышкой и мгновенно поглотил угощение. Ветер принес под ноги Люмин хлопья серого пепла.
— Какой ужас! — испуганно отшатнулась Паймон. — Эй, Чайльд, не вздумай тут ничего трогать!
Чайльд не ответил: приложив руку к подбородку, он задумчиво изучал мистический туман. Люмин решила его не беспокоить. Вместо этого она повернулась к барьеру и попыталась уловить отголоски элементальной энергии.
Без сомнения, таинственная завеса была пропитана стихией Электро, и Люмин вновь засомневалась. Что, если они пытаются спасти Инадзуму от самой себя? Что, если прямо сейчас за этим барьером, в недрах Тэнсюкаку, где не так давно состоялась кровавая дуэль с печальным финалом, происходит ожесточённый поединок между двумя сильными сущностями? Могла ли Райдэн нарушить данное Эи обещание и вновь попытаться устранить препятствие для вечности?
Люмин вспомнила, как кукла безжалостно намеревалась лишить Тому Глаза Бога, и поежилась. Наверное, могла.
Впрочем, было и еще кое-что. Снова та таинственная темная энергия, которая мешала восприятию Люмин, заставляла элементальные следы путаться, а сознание — блуждать в лабиринтах неведения. Люмин попыталась ухватить ее за хвост, изучить повнимательнее, но энергия ловко ускользала от нее, пряталась за туманной завесой. Ее источник скрывался в недрах Тэнсюкаку.
Люмин нахмурилась.
— Кто же мог создать этот барьер? — пробормотала она. — А самое главное, для чего?
— Чтобы не пускать никого внутрь? — предположила Паймон.
— Или не выпускать наружу, — кивнула Люмин. — Но что бы ни происходило сейчас в Инадзуме, я чувствую, источник всех бед прячется за этой завесой.
Паймон задумчиво скрестила руки на груди.
— Как думаешь, могут ли под дворцом быть захоронены остатки какого-нибудь Архонта? Как давно построили Тэнсюкаку?
— Может, Кадзуха знает, — растерянно отозвалась Люмин. — Меня беспокоит другое, Паймон. Если я права и причина всего происходящего находится в Тэнсюкаку, нам надо найти способ проникнуть внутрь.
— И не превратиться при этом в кучку пепла, — печально подхватила Паймон.
— Именно.
Паймон поежилась.
— У тебя есть идеи? Лично у Паймон в голове пустота…
— Ни одной, — со вздохом призналась Люмин.
Она опустилась на корточки, задумчиво набрала в ладони пригоршню пепла, оставшегося от ветви сакуры, и вдруг ощутила в руках странное покалывание. Доверившись интуиции, она поднесла пепел к лицу и осторожно его понюхала. Паймон изумленно вскинула брови.
— Не смотри так, — хмыкнула Люмин. — Лучше помоги. Скажи, я схожу с ума, или у этого пепла правда какой-то неестественный запах?
Паймон не пришла в восторг от идеи нюхать пепел, но ради Люмин все-таки согласилась. Какое-то время она молчала. Люмин терпеливо ждала — за долгое время совместных путешествий она убедилась, что Паймон мастерски распознает оттенки не только вкусов, но и запахов. Чжун Ли мог бы ей гордиться. Паймон только говорила, что не чувствует разницы, но на деле могла безошибочно определить по запаху даже степень солености жареной курицы.
