У него вдруг появилось сильное желание зайти к Чечетову, может быть, тот высказал бы какие-то соображения, которые прояснили бы дело. Чечетов был каким-то странным его полуначальником, и обычно вызывал Лунина сам. Но это же не значило, что он и сам не может к нему заглянуть, по собственной инициативе. Решившись, Лунин свернул со своей обычной дороги к морю, по которой его как будто сами несли ноги, и направился к институту, где работал Чечетов. Идти было недалеко.
24
Чечетов сидел в своем кабинете в обычной позе, склонившись над бумагами. Увидев Лунина, он оторвался от них и сказал:
— А, Михаил, здравствуйте! Надо же, какая приятная неожиданность. У вас дело ко мне или вы просто так, заглянуть?
— Добрый день, Иван Павлович, — сдержанно ответил Лунин. — Можно сказать, и то и другое.
— Что ж, проходите, садитесь. Может быть, кофе?
— Да, я не отказался бы, — ответил Лунин, немного удивляясь этой любезности. Обычно хозяин этого кабинета встречал его суше.
Чечетов сделал короткий звонок по телефону, и через несколько минут в кабинете показалась его помощница, судя по ее деловому виду. Она внесла на подносе две чашки дыетмящегося кофе и поставив их на стол, удалилась, не говоря ни слова.
— У меня новый труп, — сказал Лунин, решив не откладывать дело в долгий ящик.
— Как это неоригинально, — сказал Чечетов. — Угощайтесь, кофе здесь поистине великолепный. По моей просьбе нам завозят партию из Лондона. Это что-то вулканическое, выращивается в Южной Америке на горных склонах.
Лунин бросил два коричневых кубика в чашку и стал размешивать сахар. У Чечетова можно было многое спросить, но общаясь с ним, к вопросам надо было подходить с осторожностью. Особенно если хотелось получить побольше информации.
— И где же на этот раз? — спросил Чечетов.
— У меня в кабинете, — с легкой горечью в голосе ответил Лунин. — Другого места не нашлось.
— Убийца самым очевидным образом к вам неравнодушен, Михаил, — благодушно заметил Чечетов. — Сначала записки в доме, а теперь и вовсе труп.
Лунин глянул на него, но сразу понял, что о записках ему рассказал Муратов. Может, это было и к лучшему — чем меньше утаиваешь, тем легче было прийти к какой-то ясности. От бесконечных секретов повсюду его уже слегка тошнило.
— Да, он явно знает, что я занимаюсь этим делом, — сказал он. — Эти шутки, без сомнения, делаются уже специально для меня.
— Не только для вас, Михаил, — сказал Чечетов, доставая сигарету из пачки. — Он продолжает свое обычное дело. Просто ему, видимо, показалось забавным, что одновременно он может водить вас за нос. В непосредственной близости от карающего меча правосудия, скажем так.
— Не знаю, можно ли назвать меня мечом, — заметил Лунин. — А если даже мечом, то этот меч по-прежнему не знает, куда обрушиться. Все мои догадки — а их было уже не так уж мало — не оправдались.
— Ничего страшного, Михаил, — сказал Чечетов, затягиваясь. — Никто не ждал от вас сверхъестественных подвигов. А убийца умен и осторожен. Он не допустил еще ни одной ошибки.
— Сегодня у меня в кабинете его чуть не поймали, — откликнулся на это Лунин. — Два моих сотрудника вошли буквально через несколько минут после того, как совершилось убийство. Жертва даже была еще жива.
— Я надеюсь, вы не сделали глупой ошибки и их не заподозрили, — сказал Чечетов. — Нетрудно догадаться, что это вовсе не они.
— Я был близок к этому, — признался Лунин с улыбкой. — Но в последний миг передумал.
— И правильно сделали. Дело строится немного сложнее. Всего, что бросается в глаза, тут лучше избегать.
Лунин отхлебнул еще кофе и подумал, что раз уж Чечетов демонстрирует свою обычную осведомленность, да еще на этот раз в такой откровенной манере, стоит спросить у него не только о том деле, с которым ему никак не удавалось справиться. Его интересовало здесь многое.
— Что вы скажете, Иван Павлович, об этом ночном штурме? Наши конкуренты окончательно разгромлены?
— Нет, это хлопушка, — сразу ответил Чечетов. — Нагнать шуму, не более. Все равно все решаться будет на выборах. Эрнест просто решил, что они пройдут более гладко, если он немножко покажет силу.
— Ничего себе немножко, — пробормотал Лунин. — У меня дом сотрясался до самого основания.
— Да, шороху было много. И все же в чисто политическом смысле это ничего не значит. Наоборот, я бы сказал, противостоящие силы даже оживились. Это их как-то взбодрило. Пейте кофе, я еще закажу, если надо.
Лунин приложился к чашке, почти не чувствуя вкуса кофе, даже если он был доставлен из Лондона. Его не оставляло странное ощущение, что Чечетов знает все об этом деле — или это было не более чем внешнее впечатление от его самоуверенной манеры.
— Во всем этом постоянно всплывает Славик Шмелев… — медленно сказал он.
— Да, похоже, Шмелев игтЀает тут большую роль, чем вы думаете, Михаил, — откликнулся Чечетов.
— Но он же умер! — воскликнул Лунин.
— Умер, вне всякого сомнения, — ответил Чечетов.
— Но почему-то мало кто видел тело… — сказал Лунин. — Его как-то быстро забрали, потом кремировали, а вчера похоронили.
— И тем не менее он действительно умер, — сказал Чечетов. — К большому моему сожалению, в частности. Это большая потеря, он был хорошим человеком и прекрасным сотрудником.
— Я не понимаю, — признался Лунин. — Если его нет, как же он может тут играть какую-то роль?
— Чтобы распутать этот клубок, — сказал Чечетов, затянувшись еще одной сигаретой, тоже наверное откуда-то доставленной, — вам надо обратить внимание на то, как развивались обстоятельства. На весь ход событий. Убийца ведь неспроста с какого-то времени обратил на вас свое самое пристальное внимание. Это может быть связано далеко не только с тем, что вы назначены официальным расследователем.
Лунин помолчал, переваривая эту мысль.
— Но какое отношение к этому имеет Славик Шмелев? — спросил он наконец.
— Самое прямое, — ответил Чечетов. — Как вы, возможно, уже знаете, он тоже чуточку занимался этим делом. По собственной инициативе, его никто об этом не просил.
— И что? — спросил Лунин, ничего не понимая. — Он занимался и потом умер. Эти события как-то связаны?
— Этого мы пока сказать не можем, — ответил Чечетов, выпуская сигаретный дым. — Обратите внимание на следующее. Вы дружили со Шмелевым, верно ведь?
— Да, очень давно, — сказал Лунин. — Когда я сюда впервые приехал, еще до поступления в институт, я даже жил у него в доме несколько недель. Пока не решил проблемы с жильем.
— Шмелев, возможно, продвинулся в этом расследовании дальше, чем мы предполагаем, — сказал Чечетов. — И создается такое впечатление, что все эти начавшиеся позже события оказались связаны с вами гораздо раньше, чем вы думаете.
Лунин молчал. Сердце его начало колотиться. Может быть, оно понимало в этом больше, чем он сам.
— Но… — сказал он. — Как они могут быть со мной связаны? Я ведь приехал сейчас сюда, никого не предупредив. Это, конечно, быстро стало известно, в первый же вечер…
— Об этом я все знаю, — перебил его Чечетов. — Дело не в этом. События начали развиваться раньше, до вашего приезда, и уже тогда они были связаны с вами. Лично с вами, и ни с кем другим.
— Но… — сказал Лунин. — Разве убийца мог знать об этом? О том, что я появлюсь, и меня привлекут к этому делу?
— Конечно, он об этом не знал. Для него это было таким же неприятным открытием, как и для вас, как я думаю. Связь всех событий начала проясняться намного позднее.
— Откуда вы все это знаете? — вдруг спросил Лунин.
— Я не знаю, я только догадываюсь, — улыбнувшись, ответил Чечетов. — Но именно при этих предположениях вся картина начинает выглядеть правдоподобной. И только в этом случае начинает кое-что проясняться.
— У меня пока не проясняется ничего, — пробормотал Лунин.
— Вы зря так думаете, похоже, вы уже близки к разгадке, — ответил Чечетов, доставая из пачки еще одну сигарету. — Надо только сопоставить все факты и отсечь то, что не вписывается в человеческую психологию. Определить, что произошло, установить всю связь событий в целом после этого будет не так уж сложно.
— Значит, надо поразмыслить еще над этим делом, — с кривой улыбкой сказал Лунин. — Для меня очевидности пока никакой нет.
— Как у вас с памятью? — внезапно спросил Чечетов.
— Как у меня с чем? — переспросил Лунин, подумав, что ослышался.
— С памятью, — повторил Чечетов. — У вас же были какие-то трудности с этим, правильно? Часть событий из прошлого куда-то делась, и никак не может быть восстановлена.
— Пока еще никак, — ответил Лунин, не спрашивая на этот раз, откуда это Чечетову стало известно. — Что-то очень прочное, неподвижное.
