интернет-зависимостью, дама-политик, курирующая эту область, в одном из интервью на телевидении смело заявила: «В чем мы сейчас срочно нуждаемся, так это в протоколах диагностики и лечения». Женщина желает цифр и протоколов, потому что этим требованием она решает
свою собственную проблему, представляя себя перед общественностью компетентным и решительным политиком.
Для терапевтов, клиник, науки, страховых компаний и политиков кодировка психических проблем, протоколы, схемы лечения имеют смысл. Пойдут ли они на пользу пациентам – другой вопрос. Доказать это – задача научных исследований, прежде всего междисциплинарных. Профессор Ивер Ханд недвусмысленно дает понять, что он думает о подобных исследованиях:
Сегодня терапевты должны ориентироваться на «доказательные» направляющие. Дилемма уже в том, что считать основанным на доказательствах. Имеется много источников ошибок на пути к широкомасштабным и связанным с ними метааналитическим исследованиям, из которых выводятся доказательства. К тому же имеется по меньшей мере три различных метода проведения метаанализов с возможностью, соответственно, получать разные результаты. Данные пациентов проходят через некоторые фильтры, и тут возможна предвзятость. В широкомасштабных исследованиях часто трудно установить, что признаки пациентов и терапевтический метод достаточно однородны. Например, в диагнозе «депрессия» содержится дюжина различных заболеваний. Так, результаты обширного исследования по оптимальной терапии «депрессии» – когда сравнивалась межличностная психотерапия, когнитивная терапия поведения, медикаментозное лечение и плацебо – по своей информативности оказались катастрофическими. В каждом периоде измерения был свой «победитель», на заключительном этапе в катамнезе[6] только у когнитивной терапии поведения и плацебо оказался продолжительный позитивный эффект – причем разница между ними не была существенной! Организации, дающие деньги, спонсируют почти только видимость науки. По сравнению с «мейнстримом» в исследовательской бюрократии отдельные креативные предложения редко получают шанс на соответствующую поддержку. Хотя последние были и остаются опорой поведенческой терапии. В отношении возможных серьезных подтасовок результатов критиковались в основном исследования психофармацевтических средств – но уже давно назрел вопрос, чтобы и психотерапевты всерьез занялись причинами своих ошибок!72
Я рекомендую читателю несколько раз прочитать данную цитату, так как она демонстрирует всю бессмысленность якобы научного подхода в области психотерапии. Профессор Ханд пишет, что фактически результат метаисследования – исследования, анализирующего и обобщающего другие работы, – можно подбирать, в зависимости от того, какой момент измерений берется. Под конец только когнитивная терапия поведения и плацебо показали продолжительный позитивный эффект: если вопреки всякому разуму всерьез принимать подобные исследования, можно сразу отказаться от лечения депрессии.
Профессор Ивер Ханд далее в разговоре жалуется на обмельчание науки. Это наблюдается не только в психотерапевтической научно-исследовательской работе, под вывеской «научный» в целом творится много безобразия, поэтому к исследованиям, обозначенным как научные, следует подходить с большой осторожностью. В конце концов, сегодня почти на каждый тезис можно найти или заказать подходящее исследование.
Так, например, прочность отношений в паре можно «с научной обоснованностью» объяснить различными факторами, к примеру величиной совместных долгов, успешной коммуникацией или весом партнеров, как происходит в США. Американские ученые четыре года наблюдали 169 пар и пришли в вопросе прочности отношений к абсолютно бесполезному результату:
Не важно, весит женщина 50 или 100 килограммов, до тех пор, пока ее вес меньше по сравнению с весом партнера 73.
Какое лечение назначить, исходя из этих данных? В будущем парам надо вставать на весы, а не бежать к психотерапевту? Наверняка в соответствующем исследовании можно обнаружить зависимость между цветом любимых носков, привычками в еде, любимыми телепередачами, ростом, числом детей и продолжительностью отношений. Если верить другим исследованиям, соотношение позитивных и негативных высказываний в отношении партнера в идеале должно составлять 5: 1.
Маркировке «научно исследовано» или «научно доказано» верят без оглядки, ведь исследования вроде бы обнаруживают, как что-то «обстоит». Но научные исследования проводятся не в безвоздушном пространстве. Все они без исключения выражают чьи-то интересы: они поддерживают экономические интересы, как, например, в исследованиях, оплаченных фармацевтической промышленностью, или подкрепляют определенные гипотезы ученых, или подтверждают их личные предположения о жизни.
К примеру, профессор университета в Геттингене, исследующий интернет как фактор мании и виртуальную любовь, формулирует предположение, что задачей пары является превращение влюбленности в «настоящую персональную» любовь. На тему виртуальной любви он говорит следующее: «Если кто-то начинает виртуальные отношения, я бы задался вопросом, что не так в его браке», ведь «настоящей любви нужно тело», а «в результате должны появляться дети». Эти высказывания кажутся научно обоснованными, и склоняешься думать, что так и «обстоит дело», как говорит профессор. Однако присмотримся к этим высказываниям внимательнее.
Почему в паре что-то не так, если один партнер начал виртуальные отношения с третьим человеком? Данное предположение имеет смысл, только если исходить из того, что отношения могут и должны давать все, о чем мечтают партнеры. Но отношения – это не фабрика по исполнению желаний; опыт показывает, что в них как раз, напротив, многие желания остаются неисполненными. Виртуальная (побочная) любовь одного партнера может в этом плане иметь смысл и даже укреплять существующее партнерство, по крайней мере какое-то время. В конце концов, известно, что любовные отношения поддерживает не только обмен опытом между партнерами, но и их секреты. Лучше не выносить на обсуждение и сохранить в тайне то, что партнер не хотел бы знать, не принял бы и не одобрил. Потребности, которые могут испугать партнера или партнершу, лучше обсудить с единомышленниками в интернете.
Кроме того: действительно ли любовь нуждается в теле? Нет, ведь виртуальная любовь возможна безо всякого телесного участия. Я вспоминаю клиентку, у которой была любовная связь с мужчиной в интернете, и она категорически отказывалась когда-либо встречаться с ним вживую, заявляя, что чувствует себя любимой, как никогда прежде, и не хочет подвергнуть это чувство опасности из-за встречи в реальности. Это не любовь, потому что не задействовано тело, потому что нельзя нюхать, трогать, целовать и потому что при этом не получатся дети? Действительно ли для любви нужно тело? Сколько тела? Люди с ампутированными конечностями, и даже с ампутированными половыми органами не могут любить, потому что у них слишком мало тела и они не смогут произвести на свет ребенка? Настоящая любовь, как восторженно заявляют литераторы и порой психотерапевты, сильнее смерти, значит, партнера можно любить и после его смерти. Но в этом случае тела тоже нет. Почему же тогда такая любовь считается настоящей, а виртуальная – нет? И как с великими любовными парами в истории, в которых люди годами или десятилетиями лишь обменивались любовными письмами, никогда не встречаясь? В таких случаях нельзя говорить о любви?
Кроме того: знает ли наука, в чем миссия влюбленных пар?
