Традиционный путь от «небесной любви» до «земной» социально запрограммирован и для современных пар? Могут ли индивидуумы не выбирать страстную любовь и отказываться от так называемой персональной целостной любви, потому что они прекрасно живут одни, но любить в одиночку не могут?
Кроме того: обязательно ли в настоящих любовных отношениях должны быть совместно рожденные дети? А как же приемные дети и возможности медицины?
Эти размышления показывают, что якобы научно обоснованные высказывания отпечатываются в сознании как аксиомы, поскольку они заимствуют определенные логические модели и предлагают их терапевтам. Терапевты охотно берут у ученых такие мнимо объективные сведения, добавляя им применимый к клиентам масштаб.
Такой масштаб получается из представления об определенных фазах, которые должен прожить человек, чтобы стать так называемой здоровой или стабильной личностью. Во время консультаций для психотерапевтов и повышения квалификации при представлении различных историй возникают соответствующие гипотезы о том, на какой фазе развитие пошло неправильно и как надо действовать в данном случае. При таком якобы научном подходе отдельный человек сопоставляется со средним показателем, с нормой, как ее понимает ученый.
Каждое исследование, проводимое тайно в двух группах, как правило, делает из пациента объект; оно лишает пациента уникальности для достижения обобщенных результатов 74.
Возможно, научные исследования что-то говорят о среднем уровне, но ничего – об индивидууме. Они усредняют различных пациентов для получения общих показателей. Человек теряется из виду. Уже хотя бы поэтому практикующему психотерапевту мало пользы от данных исследований, ведь напротив него сидит не статистический средний гражданин, а конкретный человек.
Влияние фармацевтической промышленности
Есть и другие важные причины для недоверия к научным исследованиям. Так же как и в медицине, результаты исследований в психотерапевтической – и уж тем более в психиатрической – области проплачены. Это проявляется в растущем влиянии, оказываемом фармацевтической отраслью на психотерапевтов и психиатров.
Из 37 руководителей психиатрических клиник при немецких университетах… по меньшей мере 35 во время своей работы явно получали финансовые дотации от фармацевтических фирм 75.
Например, Германское общество психиатрии, психотерапии и невропатологии (DGPPN) решило по желанию своих членов (!) не обнародовать список, указывающий на коммерческие отношения 70 руководителей разного уровня, среди которых медики из известных университетов. Дамы и господа знают причины его неразглашения.
Упомянутые профессора работают не только над исследованиями, проводимыми по заказу фармацевтической отрасли, но и над Диагностическим и статистическим руководством по психическим расстройствам. Они сидят в профессиональных объединениях, разрабатывающих протоколы лечения. Таким образом, объясняется также, почему столь сильно увеличивается медикаментозное лечение, например, при деменции, депрессии, психозах или модной болезни СДВГ. Имея научную поддержку, рынок психофармацевтических средств процветает.
Психофармацевтические средства относятся к группе медикаментов с самым большим объемом сбыта (антидепрессивные средства в 2009 году – более чем 1 миллиард евро)76.
В 2012 году крупнейшая немецкая страховая компания Barmer GEK в своем отчете по лекарственным средствам констатировала, что около 1,2 миллиона немцев имеют зависимость от психофармацевтических средств, из них две трети – женщины, что неудивительно, так как большинство врачей и психиатров – мужчины. Стремление избежать возражений страховых касс приводит к новой тенденции. Исследователь зависимостей профессор Р. Томазиус говорит:
Все чаще медикаменты, которые могут привести к зависимости, выписываются на частных рецептах частных врачей 77.
Даже для синдрома выгорания, не имеющего диагноза в МКБ-10, можно найти научное основание фармакологического лечения:
Лишь недавно нейропсихобиологические аспекты вышли на передний план при разъяснении причин. Новейшие результаты исследования стресса, по словам профессора Гербера, показывают, что ось гипоталамуса – гипофиза – коры надпочечника представляет важный фактор этиопатогенеза[7]. Этой второй гормональной оси стресса при возникновении синдрома выгорания приписывается существенное значение78.
Разве не само собой напрашивается лечить в будущем состояние изнеможения гормонами и медикаментозно «настраивать» пациентов на желаемое преодоление стрессов?
Разумеется, у каждого психического состояния имеются физиологические соответствия. Но не гормоны вызывают депрессию, скорее депрессия сопровождается выбросом гормонов. Люди становятся грустными или подавленными не потому, что вырабатывают нейромедиаторы, наоборот, они вырабатывают нейромедиаторы, потому что потеряли близкого или не достигли жизненной цели. Люди влюбляются не потому, что их тело выделяет нейромедиаторы, напротив, оно вырабатывает нейромедиаторы, когда люди влюбляются. Независимо от психических и социальных взаимосвязей, депрессии представляют как нарушение обмена веществ в мозге, страхи – как биохимические расстройства, несчастье – как гормональный дисбаланс. Тем самым психически крайне сложные взаимосвязи сводятся к простым телесным причинам, и психотерапевтам навязывается медицинский подход.
В зависимости от точки зрения рекомендуются разные подходы с психическими состояниями людей. С точки зрения врача депрессию надо лечить медикаментозно, психотерапевт со своей стороны понимает ее как результат интерпретаций, для него клиент оценивает свое положение исходя из своего жизненного опыта как безвыходное и, следовательно, приходит в удрученное состояние. Хороший психотерапевт сопровождает клиента через долину, врач-медик подбадривает его химией – вероятно, оказывая медвежью услугу. Ведь для какого-то конкретного человека, возможно, правильно некоторое время ничего не делать, отказаться от чего-то, как выяснилось, бессмысленного и понять, что по-иному ему будет лучше.
К сожалению, сопровождающая психотерапия, похоже, дороже, чем лечение медикаментами, и поэтому в будущем появятся редуцированные научные модели, рекомендующие «простое» медикаментозное лечение. Как и в медицине, в психотерапии происходит массивная обработка поля деятельности фармацевтическими концернами, с известными последствиями вплоть до манипуляций научными результатами в спонсируемых исследованиях и заказных статей в СМИ. То, что в исследованиях представляется нейтральным с научной точки зрения, является отчасти купленной фармацевтической промышленностью мнимой объективностью. Профессор Ивер Ханд знает, насколько сильно влияние фармацевтической индустрии, например, при тревожных расстройствах.
Очередные широкомасштабные и дорогие исследования по «паническому расстройству», как ожидалось, не добавили ничего нового к проверенной и чрезвычайно действенной терапии поведения при панике в рамках тревожного расстройства. «Паническое расстройство» – изначально изобретение фармацевтической промышленности 70-х годов, которое, к сожалению, затем переняли психотерапевты и терапевты поведения. Но панические атаки – не нарушение в смысле самостоятельной болезни, а симптом при различных заболеваниях. Этот симптом как болезнь вошел в Диагностическое руководство по психическим расстройствам и МКБ, так как фармацевтическая индустрия утверждала, что у нее якобы есть действенные лекарства для его лечения. Авторитетные американские психиатры годами твердили, что у панического расстройства, как и у диабета, прежде всего генетические причины. Соответственно, лечение должно вестись преимущественно медикаментами – антидепрессантами или бензодиазепинами[8], в зависимости от терапевтической школы, и при «необходимости» всю жизнь! Конечно, панические атаки бывают и при психозах (особенно при биполярном расстройстве, также
