— Кто-кто? — не поняла я.
— Ты что, не знаешь? У нас в городе есть костоправ. Врач от бога. К нему даже из-за границы ездят, говорят, второй Дикуль. Евгений Геннадьевич Григорьев.
— Что-то такое слышала, — пробормотала я смущенно. Ничего себе, оказывается, меня на даче сам Григорьев пользовал. Конечно, я о нем слышала, он в нашем городе популярнее президента. Вот только при личной встрече не узнала.
— Что еще, — усердно морщила лобик Ирина Андреевна. — Не был, не состоял, не участвовал, не привлекался... Нет, ничего я больше о нем не знаю.
— А кто знает?
— Почему ты вообще им заинтересовалась? — наконец додумалась задать вопрос моя приятельница.
— Ир, а можно я тебе пока ничего не буду рассказывать? — льстиво заглянула я в глаза Поливановой. — Я сама еще ничего не знаю. Только одно выяснила, у его фирмы были какие-то заказы от Щербинина.
— Ха! Ты копаешь в неправильном направлении! Это самая престижная строительная фирма области. Почему бы директору Сталинки не иметь с ней дел? Обычная история. Захотел что-то построить, обратился к профессионалам. A y Ельчанинова, говорят, профи высшего класса.
— Ты ничего не выяснила про того дядьку из Москвы? Который прислал указания?
— Ксень, имей совесть! — взмолилась Ирка. — У меня больше дел нет, чем в ментуре справки наводить. При удобном случае узнаю.
Мы распрощались с госпожой редактором, и я подалась домой, обыскивать куртку, в которой была на даче у Ильи. Жень Геннадич дал мне свою визитку. Вот и воспользуемся случаем. Предприятие, конечно, авантюрное (сомнительно, чтобы он стал распространяться о делах своего друга), но кто знает? С Фаиной-то мне повезло.
Бдительная секретарша или медсестра, словом, которая ответила на мой звонок, долго и с пристрастием допрашивала меня. Но я была тверда, как скала.
— Просто передайте ему, что звонит Ксения, знакомая Ильи.
— Девушка, поймите, — настаивала моя собеседница, — он очень занят. Он не сможет вас принять ни по какой рекомендации. У него расписана каждая минута. Если хотите, могу записать вас на 20 мая.
— Передайте ему, кто звонит. А вот если он мне не ответит, тогда и записывайте хоть на 31 июня, — рассвирепела я.
— В июне 30 дней, — решила огорчить меня эта зануда.
— А то я не знаю! — рявкнула я и положила трубку. Ничего. У меня есть еще номер сотового и домашнего телефона Григорьева.
С мобильником мне повезло гораздо больше:
— Только быстро, — попросила трубка голосом Жень Геннадича.
— Привет, это Ксения, которую вы терроризировали на даче Ильи, — выпалила я заранее заготовленную фразу.
— Вывих лодыжки, — хохотнул в трубку толстяк. —
Как нога?
— Ничего, но вы посоветовали принять у вас повторный курс. Правда, ваша церберша сказала, что может записать меня только на 20 мая.
— Молодец. Юлька держит оборону, — снова хохотнул Жень Геннадич. — Ты можешь приехать через час, у меня окно?
— Нет проблем! Спасибо!
Нечего и говорить, что у Григорьева я была в точно назначенное время. Пухленькая, очаровательная секретарша, услышав мое имя, поджала красивые губки и предложила мне войти в массивную дверь. В том, что она поняла, что разговаривала со мной час назад, сомнений не было.
Кабинет «великого костоправа» совсем не был похож на кабинет врача. Просто обставленная удобной функциональной мебелью гостиная. Вместо традиционной кушетки у дальней стены находилась примерно такая же софа, на которой Жень Геннадич пытал меня на ельчаниновской даче.
— Проходи, проходи, — пророкотал Жень Геннадич, едва я оказалась в его кабинете, и указал на софу. — Раздевайся! Ты себе не представляешь, как приятно произносить это слово. Ты приказываешь, а дама подчиняется. И заметь, без уговоров, ухаживаний, цветов и конфет. Сама. Совершенно добровольно. Портит все только одно. Вы приходите ко мне лечиться, а не любить меня.
— Жень Геннадич, хватит прибедняться! С твоим обаянием небось от желающих тебя любить дамочек отбоя нет! — подыграла я Григорьеву.
— Ну-у, скромничать не буду, но... Я примерный семьянин! А вот с тобой... Жаль, что ты Илюхина девушка, а то я, глядишь, и согрешил бы, — балагурил толстяк, осматривая мою ногу. У меня появилось подозрение, что нечто похожее он говорит каждой пациентке. — Ты что, нормы ГТО недавно сдавала?
— Нет, — обалдело откликнулась я.
— Не будешь меня слушаться, — не обращая никакого внимания на мои слова, нахмурился эскулап, — будешь не серной, а хромой коровой!
— Ну, спасибо! Удружил!
— А ты носом не дергай! Будешь лечиться?! — Жень Геннадич нахмурился и, уперев руки в бока, грозно на меня посмотрел.
— Куда я денусь! Только мне сейчас очень некогда. Не до того. Можно я в следующем месяце приду?
— Что, за любовью и о здоровье подумать некогда?! — хохотнул толстяк. — Это славно, я прям вам завидую.
Тут я не на шутку разозлилась.
— Жень, ну что ты нас сватаешь?! Мы знакомы без году неделя, а ты уж готов нас поженить! Понимаешь, мы вообще не должны были познакомиться. Меня подруга попросила написать несколько статей для ее газеты. Вот я и решила такую тему осветить!
— Какую такую! — пророкотал Жень Геннадич. — А ну рассказывай! Одевайся и рассказывай, что там у тебя за тема.
Мне показалось, что он обиделся, но выяснить я это не успела. Толстяк выглянул за дверь и распорядился:
— Юлька, стой насмерть, но полчаса меня нет ни для кого. Никого не пускай, ни с кем не соединяй и кофе нам тащи!
Потом, устроившись поудобнее в кресле, он в ожидании уставился на меня.
И я ему все рассказала.
— Так, Илюха в курсе? Ну, слава богу, а то я уж хотел... Ничего ты, Ксенька, не понимаешь. Он хороший мужик. С бабами ему не везло, это правда. Только поверь мне, ты ему очень нравишься. И не злился он там на даче.., не злился — ревновал.
— Жень, ну что ты мелешь?! Он меня третий раз в жизни видел... — возмутилась я.
— А ты не ерепенься! Да хоть первый! Какая разница. Я своей Марье чуть не в первый же день в любви признался. Она тоже не поверила. Сначала. А через месяц замуж за меня пошла. Скоро уж четверть века живем. Двух дочек вырастили, внуков дожидаемся.
— Слушай, а что он за человек, Илья? Я про него знаю только то, что сам сказал, — попыталась я добыть у Жень Геннадича нужную информацию.
— Да не мастер я друзей расхваливать. Сказал уже — хороший мужик, настоящий. Ты в нем не сомневайся, надежный парень.
Короче, как я и предполагала, ничего нового Григорьев мне не сообщил. Я, конечно, рада, что у Ельчанинова такие друзья, но мне это мало что дает. Что делать дальше, ума не могла приложить.
Чтобы немного развеяться, я решила посетить Костин магазин и подобрать себе материал для костюма.
В этом заведении, на организацию которого я угрохала столько времени и сил, меня знают все. Многие считают меня любовницей шефа, и мы с Котей никого не переубеждаем. Салону скоро исполнится восемь лет, следовательно, наша с Антименко «связь» продолжается как минимум столько же. Поэтому период сплетен и жаркого обсуждения закончился и наши отношения в общественном мнении давно переросли в нечто вполне респектабельное, а посему внимания не заслуживающего.
Давно замечено, что любовная интрижка лишь в первый момент вызывает всеобщее любопытство. Через некоторое время к ней пропадает всякий интерес.
В нашем же случае (ни я, ни он не связаны брачными узами) у народа осталось только недоумение — почему мы до сих пор не посетили загс?
Но, как говорится, их недоумение — это их проблемы.
Ну, а бойфренда Константина Михайловича его подчиненные знают как родственника своего хозяина.
Я часто посещаю салон. Для того, чтобы поболтать с Костей, уточнить ассортимент перед очередной поездкой или приобрести для себя какую-нибудь ткань. По распоряжению Антименко, меня здесь отоваривают по отпускным ценам. Согласитесь, этим грех не воспользоваться.
— Константин Михайлович на месте? — спросила я у улыбчивой Верочки, продавца-консультанта.
— Он вышел, Ксения Сергеевна. Сказал, что ненадолго.
— Спасибо, Верочка, я подожду.
По долгу своей не совсем обычной службы у Антименко я имела ключи от его рабочего кабинета. Впрочем, Костя дал мне ключи от своего кабинета, скорее, в знак дружбы, а не в силу действительной необходимости.
В кабинете Антименко всегда царил образцовый порядок. Немного безалаберный по жизни, Костя благоговел перед документацией и достиг в этом чудес педантизма. Руководителем он был хорошим, но когда дело доходило до бумаг... Все сотрудники, начиная от главбуха и заканчивая экспедитором, начинали его тихо ненавидеть. Костя проверял каждую буковку, каждую запятую и лично пересчитывал все цифры. И не дай бог, если полученные им результаты не совпадали с предоставленными. Буря могла разразиться даже, если разницу составляла одна копейка. Однако с тех пор, как он принял на работу пожилую пенсионерку Антонину Валентиновну, всю жизнь отработавшую в Сбербанке, стычки из-за бумаг прекратились. Госпожа главный бухгалтер была дотошнейшей бабой... Они нашли друг друга.
