Собрав последние силы, я поднимаюсь с дивана и покидаю свою бывшую квартиру. Покидаю человека, которого когда-то любила всем сердцем.
И люблю до сих пор, как бы ни сопротивлялась своим чувствам…
У меня больше нет выбора. Мы обречены. Дан был последним, кто мог бы нам помочь своими связями и средствами. Вариантов больше нет. У меня остается единственный выход.
Стоит оказаться на улице под накрапывающим дождем, я даю волю слезам и настроению, соответствующему погоде…
Глава 25. Аборт
От важного в жизни решения нас отделяет всего лишь шаг. Один шаг до конца тоннеля, в котором виден свет, до счастья, где мы не будем знать горя. Один шаг до пропасти. Мы стоим на краю, не в силах сделать этот шаг. И либо кто-то оттащит нас назад, позволив избежать роковой ошибки, либо мы сами отступаем.
Но что делать, если мы не справляемся, самоанализ не помогает, а рядом не оказывается человека, который помог бы сделать верный выбор?
Вот и у меня такого нет.
Аленка крикнула, что я дура, раз пойду на аборт, но у меня нет выхода. Я его просто-напросто не вижу. Мой ребёнок болен, и вряд ли кто-то поставит меня на учёт с таким диагнозом. Как бы я ни хотела побороться за его существование, я проиграю. В одиночку — проиграю.
Единственная надежда сгорела пару дней назад, когда я пришла просить помощи…
Год. Ровно год назад я впервые увидела Дана. Наверное, именно тогда поняла, что влюбилась, но не осознала этого. Тогда я не подозревала, что жизнь повернётся ко мне другим местом и отберёт возможность бороться за счастье.
Если бы кто-то год назад сказал мне, что я забеременею от сводного брата или когда-нибудь закручу с ним роман, никогда в жизни не поверила бы. Но факт остается фактом. Прошлое не вернешь, время назад не запустишь.
Разве я изменила бы ход событий? Вряд ли…
Как бы сейчас я ни ненавидела этого человека, сердце все равно трепетно билось при упоминании его имени. Это невообразимо глупо, но иначе у меня не выходит. Наверное, я дура, раз все ещё думаю о нем, даже сейчас, когда сижу перед кабинетом гинеколога.
Мне никогда не было так страшно, как сейчас. Передо мной пошла девушка со слезами на глазах. Она, так же как и я, не хотела делать аборт, но надо. Диагноз не позволял ей родить ребёнка из-за угрозы жизни матери.
Но у меня другая ситуация. Я прочла много статей о синдроме Дауна. Дети живут долго, однако им необходим уход, материальная поддержка, которую я не могу обеспечить. А также нормальное течение беременности. Единственный врач, которая обследовала меня, послала на аборт, на платных врачей денег нет.
Мы не виноваты… Он не виноват… Но у меня нет выбора…
Я справлюсь одна. Без родителей, без Дана. Одна. Я пройду этот путь.
В коридоре развешены картинки, лозунги а-ля «аборт убивает возможность родить повторно». Я стараюсь не смотреть на стены, не гладить живот. Как я прочитала в интернете, лучше представить, что в животике никого нет, а я иду лишь на плановую процедуру. Однако ладонь автоматически ложится на живот в попытке почувствовать тепло.
Черт!
— Богатова! Заходи!
Неприятный холодок бежит от макушки по позвоночнику. Вот и настал мой черёд. Страх подступает прямо к горлу. У меня нет выбора. Мне никто не поможет.
Я справлюсь. Я справлюсь…
Касаюсь ручки двери, хочу войти в кабинет, но мне не дают.
— Ты не пойдешь на аборт, — раздается голос над моей головой.
Сердце на мгновение замирает, а затем начинает быстро биться. Как ненормальное. Медленно, как в кино, поднимаю голову и сталкиваюсь с серостью знакомых глаз. Когда-то любимых. До сих пор любимых.
— Молодой человек, это женская консультация! — строго произносит врач.
— Плевать.
— Да как вы смее…
Но я не слышу, что говорит вдогонку доктор. Дан берет меня за руку и тащит к выходу из женской консультации, сажает в машину, которая пахнем знакомым, неповторимым ароматом моего мужчины, и увозит куда-то. Я не сразу осознаю, что только что произошло, что происходит прямо сейчас. Куда мы едем? Зачем? Почему он приехал за мной, если недавно отказался от меня и от моего малыша? Или от нашего малыша?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Что происходит? — пытаюсь прервать молчание, повисшее между нами. В машине тихо, только рёв мотора разбавляет ее. Стараюсь не смотреть на Дана: боюсь увидеть злость в его глазах, которая отравит меня.
Но он молчит. Осторожно, боязливо поворачиваюсь к Дану, гляжу на строгий профиль, на твердые желваки, на глаза, сосредоточенно глядящие на дорогу. Мне страшно. Страшнее, чем в коридоре женской консультации.
— Дан, пожалуйста…
— Тихо!
Резкость и отрешенность меня пугают. Что он задумал?
Мы останавливаемся на парковке возле многоэтажной новостройки. Я видела этот комплекс, недалеко находится мой университет. Но что мы здесь забыли?
— Дан…
— Идём.
Снова тишина, снова неизвестность, пугающая не на шутку. Мы заходим в один из подъездов, поднимаемся на пятнадцатый этаж и входим в одну из квартир. Она небольшая, однокомнатная, в темных тонах. И с окнами, занавешенными темными шторами. Они закрывают вид из панорамного окна на город. И на мой университет.
— Это твой новый дом, — произносит Дан позади меня. — Я снял квартиру для тебя и готов обеспечить твоего ребёнка. Но после родов ты исчезнешь из моей жизни.
— Это условие?
— Это констатация факта. Не хочу, чтобы ты влипла в неприятности.
— Раньше тебя это не заботило. Что изменилось? — резко поворачиваюсь к Дану в попытке найти ответы хотя бы на его лице, однако оно остается непроницаемым. Сейчас он чем-то похож на своего отца, на Григория Викторовича. Жестокость — наследственная черта.
Дан резко отворачивается и проходит в другую комнату. Как я поняла, это спальня. Иду следом.
— Я оформил счёт на твое имя. Туда я буду переводить ежемесячно деньги на содержание тебя и ребёнка. Вчера я договорился с врачом из частной клиники, она готова вести твою беременность и установить точный диагноз. Если возникнут проблемы, звони мне.
— Твой номер недоступен, — я вспоминаю, как пыталась позвонить после посещения врача и первого УЗИ.
— Я оставлю новый.
С этими словами он покидает сначала комнату, затем квартиру. Громкий хлопок отпечатывается в памяти, отдается в груди. На душе становится чуточку легче, но внутри все равно остается неприятный осадок.
Глава 26. Судьба небезразлична
— Смотрите, вот ваш малыш, — ласково произносит Виктория Андреевна — врач, которая ведет мою беременность.
Врач средних лет с приветливой улыбкой с удовольствием взяла меня под свое крыло. Когда я впервые оказалась в стенах частной женской консультации, тут же ощутила поддержку со стороны персонала. Здесь меня не пошлют куда подальше с таким диагнозом, никто не отправит на аборт, не сделав предварительно все анализы. Может, все дело в деньгах? Или в подходе персонала в принципе? Скорее всего. Но какая разница? Главное, чтобы со мной и моим ребенком все было в порядке.
Пришлось повторно сделать первый скрининг, чтобы убедиться в диагнозе и спланировать дальнейшую стратегию ведения беременности. Однако мне показалось это ерундой по сравнению с тем, как меня приняла университетская врачиха. Я очень боялась, что на беременность может повлиять альбинизм, ибо в предыдущей клинике мне ничего не сказали по этому поводу. Боялась, что не увидели какие-то другие патологии у ребенка, или скажут, что…
Что он не выживет…
За последние несколько дней я прочитала множество статей про синдром Дауна. При должном уходе и заботе мой малыш сможет прожить очень долго. Я верю в это. В отличие от университетской поликлиники, меня не поставили перед фактом аборта, а спросили, хочу ли я прервать беременность, когда диагноз подтвердился. Раз я лежу здесь и наблюдаю за развитием моего малыша, то ответ очевиден.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Эльза, вы меня слышите? — женщина с добрыми голубыми глазами отвлекает меня от размышлений.
