воскликнул Анри. Он помолчал и продолжил: — Я не думаю, что у него хватит опыта. Если сравнивать с таким исполнителем, как Шевалье…
— Я думала, ты его друг, — возразила Эдит.
— Ну… Да. Он мой друг, пока выступает у тебя на разогреве. Мы не говорили о том, что он должен выступать с собственной программой. Для этого он еще слишком молод и недостаточно хорош, в то время как Морис Шевалье…
— Я сказала, забудь о нем!
Анри на другом конце провода испустил глубокий вздох.
— Дорогая, я позвонил тебе, чтобы прочитать мой новый текст. Не для того, чтобы вести с тобой принципиальную дискуссию. Что с тобой? Для чего Иву Монтану вообще нужен собственный шансон? Я думал, ты поможешь ему продержаться две недели в «Мулен Руж» — и все.
— Нет. Я буду ему покровительствовать и дальше.
Изумление Анри было настолько сильно, что Эдит почувствовала его даже по телефону. Обдумав ее слова, он напомнил ей:
— Ты сама говорила, что ему не хватает класса.
Старый друг окончательно вывел Эдит из себя. Ей захотелось заорать на Анри, но она помнила, что выбор хороших поэтов очень ограничен. Она по-прежнему нуждалась в нем и поэтому должна придержать язык. И тут она наконец вспомнила об Иве, который однозначно дал ей понять, чьи песни он бы не хотел исполнять. Песни Анри Конте, ее давнего спутника. Она решила, что это все не имеет значения, ведь речь идет о работе, а не о каких-то бессмысленных обидах. Значительно более мягко она попросила:
— Закончи шансон для Ива. Он ему очень подойдет. Моя интуиция никогда не обманывает меня.
— Но на днях… — начал было Анри.
— И тогда я не ошиблась: не самого Ива я восприняла как нечто ужасное, а его конкретное выступление. Вот увидишь, он уже стал намного лучше. Музыкальный мир ждет такого, как он. Если у него будет правильный репертуар, из него можно сделать мировую звезду.
Анри помолчал. Через некоторое время он заявил:
— Ты слишком многого и сразу от него ожидаешь. Но не увлекайся этим, Эдит. Одифред сказал мне, что Ив Монтан согласился на сотрудничество с тобой только потому, что ему нужны деньги. Хотя он и… извини… что я говорю это так прямо… по-настоящему не ценит тебя, ему просто не обойтись без гонорара.
Усмешка тронула губы Эдит. Ив так страстно целовал эти губы, что она все еще ощущала эти поцелуи, когда вспоминала о них. Несколькими часами раньше она видела, как Ив ревновал ее к Анри, а теперь поняла, что и для Анри, похоже, ситуация кажется подозрительной. До сих пор Эдит была невидимой третьей в браке Анри и Дорис. Если сейчас Анри начал беспокоиться по поводу ее отношений с Ивом, то это замечательное развитие событий. Это забавно. Отношения внутри любовного треугольника обычно приводят к драматическим ситуациям, а что может быть лучше для искусства, для музыки, ради которой они все живут? Где, если не в шансоне, самое место для таких чувств? Возможно, все они находятся в начале великого творческого пути.
Она заставила себя отвечать на злые выпады Анри максимально уверенным тоном:
— Если ты не оставишь этот шансон для Ива, я не буду с тобой больше разговаривать.
В этот раз молчание длилось дольше. Наконец он вздохнул и спросил:
— Мне отослать стихи Гите?
Она победила! Эдит сияла. Теперь у нее уже не было повода скрывать радость. На речи Анри ей было наплевать.
— Это замечательная идея, дорогой. Гита напишет к ним музыку. Позаботься об этом. Да. Я позвоню тебе завтра же.
Тут же она подумала, что Маргерит Монно — тот самый человек, который сможет организовать сотрудничество Анри с Ивом. По крайней мере, умение сгладить острые углы и найти компромисс всегда отличало ее характер.
Эдит хихикнула. Она не собиралась говорить Анри, что влюблена в Ива. И она не скажет Иву о том, что Анри пока не знает о ее влюбленности. Как же забавна иногда жизнь!
ГЛАВА 12
Базилика Сакре-Кёр, построенная будто из белой сахарной ваты, возвышалась на фоне темно-синего осеннего неба. Группа молодых американских солдат, наслаждаясь послеполуденным отдыхом, развалилась на ступенях, ведущих к церкви. Они закатали рукава своих песочного цвета рубашек, которые выглядели как новенькие, и сдвинули со лбов пилотки. Такой вид головного убора во Франции называется «калот». Они курили и с интересом поглядывали на выпускниц лицея в поношенной форме, собравшихся перед своей учительницей для фотографирования. Девушки замечали эти взгляды и, хихикая, опускали головы. Одна из них отделилась от подруг и стала подниматься по лестнице, как по подиуму, остановилась, оглянулась через плечо, словно она была кинозвездой в гламурном наряде от Эльзы Скиапарелли[42]. Красотку сопровождали одобрительные свистки американцев. После замечания преподавательницы она вернулась на место, медленно пройдя мимо своих почитателей.
Эдит, которая тоже поднималась по лестнице, вынуждена была остановиться, чтобы пропустить девушку. Покачав головой, она посмотрела на солдат.
— Я не понимаю, почему мужчины так охотятся за длинноногими женщинами. Чем длиннее у женщины ноги, тем труднее ее догнать, если…
— Я не смотрел на ее ноги, — обиженно проговорил Ив.
Эдит невозмутимо закончила свою фразу:
— …если ей захочется убежать.
Ив обнял ее.
— Ты меня не бросишь, нет?
— Никогда, — со смехом воскликнула она, откинув голову и улыбаясь ему.
Однако ее сердце как будто пронзила иголка, потому что она знала, что говорит неправду. Ведь до сих пор она рано или поздно расставалась со всеми мужчинами, которые хорошо относились к ней и которых любила сама. Это всегда было похоже на бегство. Иногда ей казалось, что она не в состоянии поверить в то, что достойна любви. Она не верила счастью, поскольку больше ни к чему не хотелось стремиться. А может, всему виной было то, что концепция любви на всю жизнь была в ее понимании связана с буржуазностью, и потому она ей не доверяла. Подобная жизнь не совмещалась с ее профессией, хотя пела она именно о любви. Но в то же время, будучи влюбленной, Эдит расцветала на сцене, и ее выступления становились еще более страстными. Так было всегда.
— Поцелуй меня, — весело крикнула она своему новому любовнику, дурашливо вытянув губы трубочкой.
Он поцеловал ее в лоб.
— В тени Сакре-Кёр я отношусь к твоему обету очень серьезно. Ты гораздо более верующая, чем я. Вообще-то я вовсе не религиозен.
— Важно, чтобы перед выступлением в «Мулен Руж» мы попросили помощи у святых.
— Тебе это важно, — поправил Ив. — А для меня, само собой
