тишине доносились до нее звуки из зала. Мыслями и чувствами она была с Ивом, который в этот момент вышел на сцену широким шагом, но в размеренном темпе, именно так, как она его учила.
Луи Баррье ждал Эдит в гримерке. Когда она вошла в ярко освещенную комнату, он сидел в единственном кресле и сортировал на коленях какие-то листы дешевой бумаги, похожие на телеграммы или сообщения телетайпа. Он занимался этим так сосредоточенно, что не заметил прихода Эдит и вздрогнул, когда вдруг увидел ее стоящей перед собой. Бумажные стопки рассыпались, и листы полетели на пол, трепеща, как туманно-серые птицы. Прежде чем он успел остановить ее, она наклонилась за упавшими бумагами. С первого взгляда она поняла, что все это телеграммы.
— И что же это такое?
— Ты испортила мне сюрприз, — ответил он.
Его узкое доброе лицо, с ямочками в уголках рта, исказилось от разочарования.
Она стала обмахиваться подобранными телеграммами, как веером.
— И?
— Я хотел удивить тебя. — Лулу встал и сгреб оставшиеся бумаги. — Это всё новости от организаторов концертов, Эдит. Радуйся: твое турне по освобожденной Франции одобрено.
Лицо его просияло.
Она смутно припоминала, что некоторое время назад говорила с Анри о возможности ее выступлений на юге. Она уже и забыла. Это произошло до того, как Ив наполнил ее жизнь новым смыслом. Задумавшись, она опустилась на стул перед старым зеркалом, покрытым коричневыми пятнами, поставила локти на туалетный столик и закрыла лицо руками. Внезапно ей стало тяжело из-за новых опасений. Они не имели ничего общего с грозящим ей запретом на выступления, от которого она действительно когда-то хотела сбежать.
— Гастроли займут шесть недель, — продолжал ее импресарио. — Орлеан, Лион, Марсель… — он держал телеграммы из этих городов гордо, как трофеи. — Тулуза…
— Минуточку! — прервала она его. — Ты хочешь, чтобы я гастролировала больше месяца? Ты это серьезно?
Он озадаченно посмотрел на нее.
— Да, а почему бы и нет? Получится отличное путешествие. Может, и возникнут некоторые сложности, ведь железнодорожная сеть и многие мосты сильно повреждены, но, безусловно, твои выступления будут пользоваться большим успехом.
— Ладно. Хорошо. Предположим. Но кто будет выступать на разогреве? Ты внес имя Ива Монтана в мою предварительную программу?
Рука Луи, державшая телеграммы, опустилась. Она стала выглядеть странно безвольной.
— Нет. Не внес.
Не успев осознать свои слова, она выпалила:
— Без Ива я не поеду.
Вздохнув, она поняла, что эта ее угроза была совершенно серьезной — именно так она и думала. Она не удалилась бы ни на километр от Парижа без своего возлюбленного. От одной мысли, что они разлучатся более чем на несколько часов, ей перехватывало горло. Она решительно повторила:
— Я требую, чтобы он был у меня на разогреве, в противном случае о турне можно забыть.
Луи побледнел. Ей стало его жалко. Он всегда брал на себя любые обязательства, только бы она была довольна. Если бы она не встретила Ива, она следовала бы планам Лулу, не говоря ни слова. Мог ли Анри приложить к этому руку? Он хотел разлучить ее с Ивом? Не надо выдумывать ерунды, одернула она себя, тихо вздыхая.
— На какие числа запланировано турне? — спросила она, немного успокоившись.
— С двадцать девятого октября по девятое декабря, — ответил Луи почти беззвучно, чувствуя себя очень неуверенно.
— Сегодня у нас седьмое октября. — Она подсчитала про себя оставшиеся до конца месяца дни, затем объявила: — Итак, у нас есть еще три недели, чтобы Ив мог подготовить свою программу. Вполне можно успеть. Появится прекрасная возможность представить публике нового шансонье — Ива Монтана. Это должно произвести грандиозный эффект.
— Но, Эдит, тебе не кажется, что это слишком почетно для него? Ему бы лучше сначала в одиночку поездить по Южной Франции, отработать репертуар. Вот это правильный путь, не так ли?
— Нет и ещё раз нет!
— Его имя известно на юге. Я мог бы организовать ему выступления на небольших сценах, — добавил Луи, уже намного менее уверенно.
— Еще раз нет.
Как Лулу мог даже предположить, что она позволит Иву идти своим путем? Она была его Пигмалионом, только в женском обличье, он принадлежал ей, и только ей. Мысль о том, что он добьется успеха без ее участия и его будут преследовать поклонницы, соскучившиеся по миру и любви и слишком серьезно воспринимающие те песни, которые он поет, казалась очень неприятной. Настолько, что Эдит сама поразилась. Она крайне удивилась, когда поняла, что ее охватывает ревность. Когда Ив проявил свой страх быть брошенным, она только внутренне посмеялась над ним. Но теперь сама чувствовала себя именно так, и это чувство было столь же сильным, как и сама любовь.
— Ему будет тяжело в провинции, — с сожалением проговорил Луи. — Ты же понимаешь, что значит выступать у тебя на разогреве.
В раздражении она ударила рукой по туалетному столику. Звякнули стоявшие там незамеченными бутылка и бокалы.
— Хватит! — От волнения ее голос зазвучал грозно, как отдаленный раскат грома. — Мы прекрасно дополним друг друга. Он находится на пути к тому, чтобы стать великим певцом, он равен мне. Я не поеду без него на гастроли… Это мое последнее слово.
Демонстративно отвернувшись, она потянулась за арманьяком и резко крутанула пробку.
— Я позабочусь об этом.
Судя по всему, Луи капитулировал. Он наклонился, чтобы поднять все еще лежавшие на полу телеграммы, и, повертев их в руках, снова сложил в стопочку.
Эдит подумала, что, вероятно, остаток вечера он проведет, общаясь по телефону с организаторами турне. Молча она наполнила два бокала арманьяком, протянув один из них Лулу. Это был ее способ помириться со своим импресарио после размолвки. Ради этого примирения она даже воздержалась от того, чтобы сразу броситься к сцене и послушать Ива.
ГЛАВА 14
С улучшением старой программы Ив справился очень хорошо. На второй вечер, а затем снова и снова Эдит тайно прокрадывалась в зрительный зал, чтобы оценить его выступление. Она слышала те же самые песни, которые Ив исполнял на сцене АВС и была очень довольна тем постоянным развитием, свидетельницей которого она теперь становилась в «Мулен Руж».
Ив выглядел невероятно привлекательно в черной рубашке и черных брюках. Он двигался намного лучше, прекрасно пел и уже совсем не казался смешным. Возможно, ему еще не хватало немного элегантности, но с годами она обязательно появится. Он казался мужским аналогом ее самой, и ей это очень нравилось. Один раз Ив спел так, что была слышна раскатистая «р», точно как у нее, его жесты напоминали движения ее рук,
