к завтраку, лежит у него на столе. Из-за неряшливого вида трудно воспринимать его всерьез.
Полицейский стоит рядом с красивым юным офицером, и его лысая голова почти вровень с плечами молодого коллеги. Комичная парочка. Они выглядят так, будто только что вернулись с конкурса двойников Лорела и Харди[13]. Очевидно, что в их участке редко заявляют о серьезных преступлениях, ведь они оба, кажется, испытывают не меньший дискомфорт, нежели мы.
Я перевожу взгляд на Эйву, чтобы проверить, не заметила ли и она, как необычно они выглядят, но она слишком занята тем, что пускает слюни на Офицера Мечты. Я грустно улыбаюсь сама себе, осознавая, как сильно скучаю по Марку. Он бы молча посмеялся вместе со мной. У меня сжимается сердце, когда поражает мощное осознание того, что мы больше никогда не сможем вместе смеяться над шутками. После всего уже нет надежды на то, что мы когда-либо станем прежними. Никому бы не понравилась шутка, которая начинается со слов: «Эй, помнишь тот раз, когда тебя арестовали за покушение на убийство…»
– Хорошо, милая, – произносит невысокий офицер после долгой неловкой паузы. – Итак, не могли бы вы сперва назвать свое имя?
– Лаура Кавана.
– Приятно познакомиться, Лаура. Я сержант Дэвид Клэнси, – улыбаясь, он протягивает мне руку.
Я нехотя пожимаю его жирную ладонь. Его глаза лучатся добротой, и мимолетная улыбка немного успокаивает мои расшатанные нервы.
– Хорошо, Лаура, не могли бы вы назвать свой домашний адрес?
– Бэлливью Роуд, 146, Лукан[14], Южный Дублин[15].
– Лаура Кавана? – произносит молодой офицер, зачем-то переспрашивая мое имя. Он повторяет его еще по меньшей мере дважды, как будто пытается избавиться от застрявшего в груди кашля. Его глаза прожигают меня насквозь, и я чувствую себя жутко поглощенной самой собой.
– Да, – подтверждаю я, раздраженная тем, что своим подходом он доставляет мне дискомфорт.
– Я где-то слышал это имя, – говорит он.
Сержант не произносит ни слова, переводя внимание с меня на молодого полицейского.
– А, ну да, теперь я припоминаю, – заявляет молодой офицер.
Чересчур широкая улыбка, в которую растягиваются губы, не добавляет шарма его внешности. Я внезапно перестаю считать его привлекательным в принципе.
– Я помню, что не так давно читал вашу историю в газете. Мне очень жаль, что вы столкнулись с такими трудностями.
– Спасибо, – удивленно отвечаю я.
Я не знала, что об аварии писали. Должно быть, тот день был небогат на события. Я поворачиваюсь к Эйве и вижу, что она качает головой. Подозреваю, что была в коме, когда настала моя минута славы.
Сержант сужает глаза, и его лицо приобретает кислое выражение. Затем он без слов дает понять молодому офицеру, что сам всем займется. Молодой полицейский понимает не такой уж тонкий намек и уходит.
– Прошу прощения, милая, – говорит сержант, снова поворачиваясь ко мне лицом. – Клянусь, этот молодчик слишком много работает. Прошу, продолжайте. Расскажите, почему вы так беспокоитесь за свою безопасность.
– У моего мужа роман с нашей соседкой, и они пытались отравить меня, – выпаливаю я, не успев перевести дыхание.
Сержант сочувственно кивает.
– Хорошо, – мягко произносит он. – Это очень серьезный случай.
– Я знаю, – с жаром соглашаюсь я.
Краем глаза я замечаю, что Эйва флиртует с молодым полицейским. Она трется ногой о заднюю часть икры другой ноги и наматывает мягкий завиток волос на свой детский пальчик. Сейчас ее поведение прямо противоположно представлениям о помощи. Вместо этого она только отвлекает.
– Регулярно ли ваш муж в прошлом демонстрировал признаки жестокого поведения? – продолжает сержант Клэнси. – У вас на руке жуткий шрам.
Я инстинктивно прижимаю одну ладонь к другой.
– Нет, Марк не такой… – на секунду я замолкаю и спрашиваю себя, почему после всего, что случилось, я все еще инстинктивно защищаю своего мужа. Что я здесь делаю?
– То есть нет, это первый раз, когда он попытался навредить мне. Но ранее я подслушала, как он говорил, что хочет меня отравить.
– Вы тогда подали заявление? – спрашивает сержант.
– Нет.
– Могу я спросить – почему? – вновь встревает в разговор молодой офицер, забавно раздражая этим своего начальника.
В его тоне слышится обвинение, и сейчас мне это очень сильно не нравится.
– Я не уверена, что он именно это имел в виду, – объясняю я.
– Вы не уверены, хотел он вас отравить или нет? – спрашивает сержант Клэнси. Доброта в его глазах потихоньку гаснет, уступая место досаде.
– Он не сказал напрямую, что хочет меня отравить… но… но… но я знаю, что он говорил именно об этом.
Я смущена тем, как жалко звучит моя история. Если мне самой с трудом удается воспринимать себя всерьез, как я могу ожидать этого от кого-то другого? Я понимаю, что моя паника становится заметнее, когда зубы начинают стучать друг о друга.
– Хорошо, Лаура, – говорит сержант Клэнси. – Нужно будет составить отчет по токсикологии, чтобы определить, с какими ядами мы имеем дело, после чего подадим официальное заявление, – он все еще улыбается, но уже не так по-доброму, как раньше.
Я отчетливо осознаю, что ни один из полицейских не верит мне.
Я ничего не отвечаю, как и Эйва. Она слишком усердно наблюдает за молодым офицером, который несколько мгновений назад громко фыркнул и отошел.
– Вас это устраивает? – спрашивает сержант.
Он, очевидно, заметил, что я отвлеклась.
Я смущенно опускаю голову, прежде чем продолжить. Я понимаю, что моя теория и без того кажется безосновательной. Если я признаюсь, что на самом деле не принимала яд, то потеряю всякую надежду на то, что меня воспримут всерьез.
– Милая, – громко произносит сержант Клэнси. Теперь его голос звучит жестко и недовольно, – вы не против сдать анализ крови?
– В этом нет смысла, – опережает меня Эйва.
Сержант смотрит на меня невидящим взглядом.
– Я пролила его, – признаюсь я.
– Вы пролили яд? – повторяет за мной молодой офицер из-за своего рабочего стола, прежде чем перевести все свое внимание на булочку для завтрака.
– Да, я его пролила, – огрызаюсь я в ярости оттого, что становлюсь предметом насмешек.
– Думаете, я бы стояла здесь и рассказывала всю эту историю, если бы выпила его? – в конце фразы я отрывисто фыркаю для пущего драматизма.
– Хорошо, Лаура. Успокойтесь. Мы вам верим, – говорит сержант Клэнси.
– Спасибо, – хнычу я и устало прячу лицо в ладонях.
– Ага, но у вас могут быть некоторые проблемы с тем, чтобы убедить присяжных, – фыркает молодой полицейский.
– Прекратите надо мной смеяться, – резко кричу я.
– Хорошо, обещаю – больше никакого смеха, – продолжает он. – Почему бы вам не прийти завтра с колодой таро – это точно поможет нас
