– одного из многих, какие ему довелось применять.
Согласно моим записям, 14 апреля я получил телеграмму из Лиона, в которой было сказано, что Холмс лежит больной в отеле «Дюлон». Не прошло и суток, как я приехал туда и с облегчением убедился, что его недомогание не столь уж серьезно. Тем не менее даже его железный организм не выдержал непрерывной двухмесячной работы, которой Холмс был вынужден посвящать не менее пятнадцати часов в сутки, причем, как он заверил, порой не покладал рук по пяти дней кряду. Несмотря на полный триумф расследования, страшная усталость не могла не сказаться, и, меж тем как имя Холмса гремело по всей Европе и его номер в отеле был буквально по лодыжку устлан толстым ковром поздравительных телеграмм, я застал своего друга погруженным в самую черную тоску. Даже сознание, что он преуспел там, где потерпела неудачу полиция трех государств, и что он по всем статьям переиграл самого изощренного из европейских мошенников, не помогало ему справиться с упадком сил.
Через три дня мы оба вновь обосновались на Бейкер-стрит, но было очевидно, что мой друг нуждается в перемене обстановки, да я и сам не прочь был в весеннюю пору провести недельку за городом. Мой старый приятель, полковник Хейтер, которого я лечил в Афганистане, снял недавно дом в Саррее, близ Райгейта, и неоднократно приглашал меня погостить. В последний раз он заметил, что с удовольствием примет и моего друга, если тот согласится составить мне компанию. Пришлось немного поуговаривать Холмса, но, осознав, что в холостяцком жилище полковника его ждет полная свобода, он согласился с моими планами, и через неделю после возвращения из Лиона мы прибыли в Райгейт. Хейтер был прекрасный человек, старый солдат, повидавший мир, и, как я и ожидал, вскоре он обнаружил, что у них с Холмсом очень много общего.
В вечер нашего приезда мы зашли после обеда в комнату, где хранились охотничьи ружья. Холмс прилег на диван, а мы с Хейтером стали рассматривать небольшую коллекцию оружия.
– Кстати, – вдруг проговорил полковник, – я возьму один из этих пистолетов с собой наверх, на случай ночной тревоги.
– Какой тревоги? – удивился я.
– Да у нас тут недавно был переполох. В прошлый понедельник кто-то вломился в дом старика Эктона, одного из местных богачей. Ценного ничего не пропало, но грабители до сих пор гуляют на свободе.
– И никаких зацепок? – встрепенулся Холмс.
– Пока ни единой. Но это дельце самое незначительное – обычное сельское преступление; после громкого международного расследования, мистер Холмс, вы, наверное, сочтете, что оно не заслуживает внимания.
Холмс махнул рукой, но невольно улыбнулся, выдавая, что польщен комплиментом.
– Были там какие-нибудь интересные подробности?
– Как будто нет. Воры обшарили библиотеку, а взяли всего ничего. Все перевернули вверх дном, вынули ящики, перерыли шкафы, а в результате хозяин недосчитался томика Гомера в переводе Поупа, двух позолоченных подсвечников, пресс-папье из слоновой кости, небольшого барометра в дубовой оправе и мотка бечевки.
– Какой удивительный набор! – воскликнул я.
– Ну, грабители, похоже, хватали все, что попадалось под руку.
Холмс хмыкнул, не вставая с дивана.
– Полиция графства должна была прийти к некоторым выводам. Вполне очевидно…
Я предостерегающе поднял палец:
– Вы, дружище, приехали сюда отдыхать. Бога ради, пока не восстановите себе нервы, не беритесь за новую загадку.
Холмс пожал плечами и бросил на полковника взгляд, исполненный комичного смирения. Разговор потек по менее опасному руслу.
Однако судьба распорядилась так, что о моих предостережениях пришлось забыть: на следующее утро мы узнали о новом повороте событий, после которого не смогли уже оставаться равнодушными свидетелями, и наша загородная поездка обернулась приключением, какого мы никак не ожидали. Когда мы завтракали, в комнату влетел дворецкий, начисто забыв о том, как приличествует себя вести лицам его звания.
– Сэр, слышали новость? – выдохнул он. – У Каннингемов, сэр!
– Ограбление? – Полковник застыл, не донеся до рта чашку кофе.
– Убийство!
Полковник присвистнул.
– Боже правый! И кто убит? Сам мировой судья или его сын?
– Ни тот ни другой, сэр. Уильям, кучер. Застрелен прямо в сердце, сэр, умер на месте.
– Кто же его застрелил?
– Грабитель, сэр. А потом был таков, не поймали. Он как раз влез через окно буфетной, а Уильям – ему навстречу. Так и погиб, защищая хозяйское добро.
– Когда это случилось?
– Прошлой ночью, сэр, около полуночи.
– Ну что ж, чуть позже мы туда наведаемся. – Полковник как ни в чем не бывало вновь принялся за завтрак. – Паршивые дела! – добавил он, когда дворецкий вышел. – Старик Каннингем у наших сквайров вроде предводителя; кстати, он притом очень приличный человек. Он будет очень огорчен: кучер давно состоял на службе и был на очень хорошем счету. Видно, это те же негодяи, что вломились в дом Эктона.
– И унесли столь странный набор предметов, – проговорил Холмс задумчиво.
– Именно.
– Хм! За этим может стоять самое что ни на есть простое объяснение, и все же на первый взгляд история не лишена интереса, не правда ли? Если в графстве завелась воровская шайка, можно ожидать, что она не станет сидеть на одном месте, вторгаясь поочередно в соседние дома. Когда вы прошлым вечером упомянули о мерах предосторожности, мне подумалось, что во всей Англии этот приход наименее привлекателен для грабителя или грабителей, – из чего следует, что мне еще нужно учиться и учиться.
– Думаю, это кто-то из местных, – сказал полковник. – В таком случае понятно, почему он выбрал дома Эктона и Каннингема – они больше остальных, причем намного.
– И богаче?
– Ну, были бы – но сквайры уже не первый год ведут тяжбу, которая, кажется, высосала кровь из обоих семейств. Старик Эктон претендует на половину имения Каннингема, и адвокаты охотно пользуются случаем поживиться.
– Если преступник из местных, выследить его будет нетрудно. – Холмс зевнул. – Ладно, Ватсон, я не собираюсь вмешиваться.
– Инспектор Форрестер, сэр, – объявил дворецкий, распахивая дверь.
На пороге возник неглупый на вид молодой человек.
– Доброе утро, полковник, – сказал он. – Надеюсь, я не помешал, но мы слышали, что здесь находится мистер Холмс с Бейкер-стрит.
Полковник указал на моего друга, и инспектор поклонился:
– Мы подумали, мистер Холмс, что вы, быть может, захотите принять участие.
– С судьбой не поспоришь, Ватсон, – рассмеялся Холмс. – Когда вы вошли, инспектор, мы как раз обсуждали это дело. Может, вы ознакомите нас с подробностями?
Когда Холмс привычно откинулся на спинку стула, я понял, что вмешиваться бесполезно.
– В деле Эктона нам было не за что зацепиться. Но теперь улик сколько угодно и нет сомнений в том, что действовала одна и та же шайка. Преступника видели.
– Вот как!
– Да, сэр. Но после выстрела, убившего беднягу Уильяма Керуана, он удрал проворней зайца. Мистер Каннингем видел его из окна спальни, а мистер Алек Каннингем – из коридора. Тревога поднялась без четверти двенадцать. Мистер Каннингем только-только отправился спать, а мистер Алек,
