просто полежать рядом с какой-нибудь юной красавицей, потискать её и поцеловать.
Но это всё потом. А пока я достал ещё одну монетку и покрутил в пальцах на виду у работницы театра.
— Милочка, если подскажешь мне, куда пробежал вот такой сорванец, — я показал какой, — то получишь чаевые.
Пышечка обезоруживающе улыбнулась и ответила:
— Дед, слушай, да тут полно разных детей!
— Одноглазый, перекошенная физиономия. — На себе не показывают, но мне уже нестрашно.
— А! Видела-видела! Сразу в глаза бросился! — Она указала направление. — Спрятался там, за памятником!
Пышечка тут же захихикала, а потом выпятила почти ничем не скрытую грудь, решив, наверное, так меня смутить.
Не на того напала, — я высвободил руку из креплений экзоскелета и сунул ей монету прямо за чашечку тугого бюстгальтера. Пышечка расхохоталась, поцеловала меня в щёку, да и была такова.
Вертихвостка, чёрт побери!
Я направился к памятнику, который находился в нише стены, противоположной витражным иллюминаторам, откуда открывался прекрасный вид на космос, звездолёты, Нагару, Отарио-II и красный гигант, освещающий все эти объекты.
Памятник изображал согбенного техножреца. Он навалился на силовой топор и свободной рукой тянулся к чему-то далёкому. Кто этот святой мученик или легендарный герой, я не знал, да и, в общем, неинтересно. Будет заказ на статью о местных достопримечательностях, вот тогда и разберусь.
Работу сервоприводов экзоскелета слышно далеко, но Уран не спешил покинуть укрытие и перебраться куда-нибудь ещё. Либо же его там никогда и не было, а пышечка просто развела меня на золотой.
По мере приближения, словно бы температура упала. Я остановился, вдохнул поглубже и двинулся дальше, — ветерана звёздных войн так просто не напугать.
В узком проёме за памятником я и нашёл Урана. Он стоял ко мне спиной и смотрел на ровную металлическую поверхность, подрагивая. Я ничего страшного не заметил, но чувства не обманывали, — происходило нечто нехорошее.
Я сотворил в воздухе символ, который, как рассказывала мне Ийдана, должен отпугивать мелких бесов. Истово верующий в Бога-Императора прочёл бы молитву, но я за долгую жизнь успел сделать много такого, из-за чего рассчитывать на помощь Его в высшей степени наивно.
Мороз спал, но не ушёл до конца. Я добавил ругательство на тёмном наречии, — снова спасибо Ийдане.
Она говорила:
"Прогонит слабых. А тех, кого не прогонит… ну, тебе всё равно конец, попробуй".
Голова закружилась, затошнило, но со мной чудо Омниссии, и я всё равно устою на ногах, что бы ни случилось. Перед глазами появились кровавые мушки, а на стене образовалась самая настоящая вмятина, как от удара кулаком.
Однако… сработало.
Я встряхнулся, взял Урана на руки. Ребёнок весь холодный и бледный, но ничего не поделаешь, такова доля псайкера — всегда быть рядом с потусторонним и непостижимым.
— Ну, всё-всё, — пообещал я. — Вспомни, чему тебя учил дядя Котар и тётя Ийдана. Всё будет хорошо.
Сбивчивым слабым голосом Уран пищал молитву Богу-Императору, пока я нёс его родителям. Надеюсь, Сера не накинется на меня с кулаками за то, в каком состоянии я ребёнка возвращаю.
Но не успел я приблизиться ни к Вилхелму, ни к Сере, которая гуляла с маленькой Астат, когда случайно бросил взгляд в иллюминатор и увидел там уже своего призрака.
Встал как вкопанный.
За иллюминатором, на расстоянии нескольких километров от ближайшего причала в пустоте плыла эскадра с линейным крейсером "Марс" во главе.
Нос украшен барельефом с символом Бога-Машины. Слева на клинообразном носу механическая половина черепа, справа будто бы из кости. Под острым носом могучего звездолёта висела не менее могучая пушка "Нова". Вдоль бортов и жерла орудий, и ангары для малых летательных аппаратов, и спешу поведать, что в своём классе "Марс" — самый универсальный.
Этот корабль и назывался "Марс", кстати. Ничего не напоминает?
Крейсер "Амбиция", типа "Амбиция".
Вот когда-то под знамёнами семьи Хокбергов я и перемещался с одного театра военных действий на другой на борту линейного крейсера "Марс" под названием "Марс", — у предков Георга было туго с фантазией.
После кошмарной кампании в звёздах Грендль этот корабль продали, и теперь он служил кому-то другому.
Вызовет ли его появление интерес Георга — однозначно.
К добру ли это?
Нет.
4
Некогда в ресторане "Благой дух" сделали предложение капитану Бонне, от которого тот не смог отказаться, теперь Георг ждал следующего конкурента.
Вольный торговец Иеремия Збаржецкий просто не мог не прийти сюда, потому что другого такого же заведения в доках нет. Не кабак же для матросов посещать, верно?
Пришлось подождать, конечно.
Георг успел поужинать, продегустировать несколько сортов вина, обговорить с Авраамом текущие дела, когда двери, наконец, отворились, и внутри так называемого ресторана появилась делегация нового игрока на арене сектора Сецессио.
Георг едва подавил смешок — и сам Иеремия, и его родственники отличались невысоким ростом, примерно как недавно встреченные Георгом скваты, только без скватовских плечей и крепкого телосложения.
Нескольких таких хрупких человечков охраняла парочка телохранителей самого зверского вида. Можно было даже решить, что они — космические десантники, но Авраам с шумом втянул воздух носом, а потом покачал головой. Всего лишь люди с горами синтетических мышц и аугметики.
Георг решил, что одной проблемой меньше, а потому взял ещё один бокал с вином и отправился здороваться.
Как бы в пику Георгу, Збаржецкие были одеты скромно. Скромно, но недёшево. Фраки, жилеты, брюки из лучших материалов, туфли ручной работы, — уж в чём в чём, а в этом Георг разбирался как никто. У главы семейства ещё и награды с планками на груди. Иконостас впечатляющий — почти все медали, который может получить флотский офицер.
Тогда Георг ещё не знал… не знал и я на самом деле, но чуть погодя навёл справки и делюсь подробностями. Иеремия Збаржецкий — ветеран того самого Крестового Похода Анаксана Меченосца. Ему сто пятьдесят лет в обед!
Но, видимо, последнее омоложение Иеремия проходил давно. На седой голове здоровенная плешь — посадочная площадка для всяких надоедливых насекомых, кожа сморщенная с пигментными пятнами, нос крючком, губы изогнуты в вечном презрительном выражении. Одним видом Иеремия сообщал всему миру, насколько же этот мир несовершенный, что он не стоит и мизинца древнего вольного торговца.
Георг подошёл к делегации, ухмыляясь, — вино в тот день пил креплёное, и оно уже успело
