махнув рукой:
— Да тупые они, госпожа полковник! Тупые и дохлые!
— Слушай, надо это дело как-то ускорить. Не скажу точно, но месяцев через пять-шесть снова на Хелгу, а у нас бойцы в полный рост в бой ходят. И в полный рост, и ходят, и чёрт знает куда стреляют.
Капитан надулся, и Виктория не затянула с предложениями:
— Сегодня подумай, а завтра уже отработай высадку со стрельбой по штурмующим. Никаких лазеров или трассёров. Пусть думают, что по ним на самом деле стреляют.
Капитан вздохнул, но всё-таки ответил:
— Есть подумать, госпожа полковник! Но… убьём же кого, точно убьём, даже если в воздух садить будем.
— Влад, их всех убьют, если они продолжат в том же духе. Они должны учиться быстрее. Другим ротным я то же самое передам.
— Понял.
— Выполняй.
Капитан отправился в штаб обдумывать дальнейшие действия, а Виктория досмотрела выступление до конца.
С горем пополам штурмовики достигли линии городской застройки и с боем взяли эти уже тысячу раз обстрелянные руины. Теперь через полосу препятствий перебирались расчёты с тяжёлым оружием, и только миномётчики избегут участи по уши перепачкаться. Они по наводке штурмовиков продолжали проливать на городок огненный дождь. Чего-то другого в сценарии учений для них не было заготовлено.
Виктория уже хотела последовать за капитаном, когда перед ней выросла фигура вестового. Тот вытянулся стрункой, отдал честь, чудовищно прожевал приветствие, превратившееся в нечто нечленораздельное и непонятное, а потом сказал:
— Всем старшим офицерам отдан приказ явиться в ставку!
2
— Ну, а я ему и говорю: "Росса Ноцци. Больше тебе ничего знать не надо, сынок. Найди её и хорошенько трахни. Справишься — будешь всю жизнь как сыр в масле кататься. Не кривись, я её видел, вполне себе".
Послушать нового офицера собралось не меньше дюжины человек, — в кабинете стало жарко, пришлось открыть окно. Кто-то тут же этим воспользовался, встал рядом, набил трубку или сунул сигарету в зубы.
Публика пожилая, никого моложе пятидесяти. Некоторые, как счастливый папаша Марио или, например, Козырь — ветераны компании, начали свой путь давным-давно, ещё во время смуты на Стирии.
— Да ну, брехня! Быть такого не может! — воскликнул Козырь. — Чтоб капитанова дочка с каким-то ублюдком…
Марио вскочил с места и чуть ли не протаранил генерала Козыря.
— Как ты моего сына назвал?!
Пару стариков, чья кровь не остыла за долгие годы, с усмешкой растолкал Нере "На-всякий-случай", комендант лагеря.
— Не заводись, приятель, — бросил он Марио. — Ты знаешь — сложно поверить. А кроме того, — Нере обвёл взглядом собравшихся, — наверное, у каждого появился закономерный вопрос: "Какого чёрта ты тогда здесь делаешь?" Всё! Счастливый конец. Скоро Карбоне с Хокбергами породнятся. Ты тоже как сыр в масле кататься будешь.
Марио метнул злой взгляд в Козыря, а потом нехотя, но сел обратно. Помолчал немного, выдохнул, а потом ответил:
— На самом деле я снова рад всех вас видеть. Вырвался из прошлой жизни, и как-то сразу полегчало. Хрен бы с ним с кабаком… с женой, чтоб ей пусто было. Я дома. За сына рад, но за себя больше.
— Обрадовался он. — Козырь ухмыльнулся. — Передам Вики, чтобы она твою роту погоняла как следует.
Марио всплеснул руками и отозвался:
— Да ладно тебе, дай хотя бы немного обжиться. Я вообще-то впервые капитан!
— Чьи это проблемы? — Козырь пожал плечами. — Самое время соответствовать. Кто-то за звание глотки рвёт, другим как с неба падает.
— Козырь! — воскликнул Нере. — Ну чего ты наезжаешь? Человек только с гражданки!
Козырь поморщился и отмахнулся.
В это мгновение раздался стук, и после окрика к Нере в кабинет ввалился адъютант.
— Господин комендант! — воскликнул он. — Прибыл Хан Хегай — доверенное лицо самого губернатора Онаси! Просит аудиенции!
Нере хлопнул в ладони, оглядел собравшихся и произнёс:
— Ладно, ребята, разойдись. Этот хер — большая шишка, никак не отказать.
Уже через час пришлось снова всех собирать. Новости настолько тревожные, что даже Нере с его синтетической кожей побледнел.
Кружок старых друзей расширился, — в актовом зале, где обыкновенно награждали отличившихся солдат и офицеров, Нере собрал всех полковников и генералов компании.
Он подождал, когда подтянутся последние, поднялся на сцену, вздохнул и проговорил в микрофон:
— Большая беда, братва.
В зале Виктория Рёд и Сара Эпплбаум, но Нере, в первую очередь, думал точно не о выборе слов. Он продолжал:
— Все слышали о восстании в столице?
Зал отозвался гулом, где чаще всего звучало "ну".
— Короче, — добавил Нере, — местные не справляются, просят помочь.
Если судить по шуму, залу это предложение не понравилось. Билл Ридд обратился к Нере с места:
— Сколько у них всего солдат в СПО? Миллион? Два? Три? Это уже несмешно, Нере!
Нере поморщился и ответил:
— Да я этому хрену то же самое сказал. Он ответил, что все боеспособные уже там.
— Можно подумать, у нас все боеспособные. — Козырь покачал головой.
— И это я тоже упомянул. — Нере даже руку к груди прижал, уверяя всех, что хотя бы раз в жизни может не приукрашивать, а говорить как есть. — Вот только капитан отдал чёткий приказ — всячески поддерживать местную власть.
— Одно дело — поддержка, другое — война, — заметила генерал Эпплбаум. — Что хоть стряслось? Новости посмотришь, вот хотя бы прямо сейчас, — всё идёт по плану, бунтовщиков громят.
Нере оглянулся по сторонам, словно бы искал тех, кто следующую информацию точно узнать не должен, а потом проговорил тише то, что услышали все, несмотря на шум.
Услышали и смолкли. Повисла гробовая тишина.
— Культ генокрадов. — А пока офицеры переваривали услышанное, Нере добавил: — Бунтовщиков-то громили, а потом появились чудища, и у ополчения, как понимаете, дела пошли не очень.
Чтобы осознать произошедшее и то, к чему события в итоге могут привести, офицерам понадобилась минута, которая по ощущениям растянулась на вечность.
Виктория развела руками, а потом спросила:
— Нас что? В эксперты по уничтожению генокрадов записали?
Нере ответил:
— Да они там в шоке, не знают, что делать, за последнюю соломинку хватаются. Отправили запросы о помощи во все концы сектора, кто бы только отозвался.
Больше никто не смел разговаривать, пока это делал Нере. Не то чтобы внимательно слушали, просто прокручивали в голове перспективы, которые становились только мрачнее
