что у нее есть друзья даже в отделе технического контроля, что литейщики все время следили за ее борьбой. Теперь она уже совсем не чувствовала себя одинокой.
— А ведь я тебя искала, Рая! — продолжала Клава. — Меня послал Николай Матвеевич. Тебе тяжело, Рая?
— Нет, теперь не тяжело. Где Николай Матвеевич?
— Он сейчас в плавильном. Хочешь, пойдем к нему вместе?
— Идите, идите! — вмешалась Сима. — Он не поможет — ты к нам приходи, Рая! Мы тебя всегда выручим!
Николай Матвеевич был в конторке начальника плавильного пролета. Только что закончилось производственное совещание, и он сидел за столом, слушая говорившего горячо и торопливо Алешу Звездина:
— Шлаковницы сделать — пустяки, Николай Матвеевич! Дайте мне железа и сварочный аппарат — я их вам столько наготовлю, что девать будет некуда. Зато какое удобство! Подставил шлаковницы, набежал шлак, остудил его, вывернул — и готово, грузи на платформу, вези в отвал. Вы только посмотрите, что сейчас делается у вагранок! Все они так и заплыли шлаком…
Шлак стекал из вагранок прямо на землю. Бригада рабочих была занята на разбивке и отгрузке шлаковых слитков, но не успевала справляться с делом. Алеша предлагал установить металлические шлаковницы, собирать в них шлак, после остужения выбивать наружу и отправлять в отвалы.
Николай Матвеевич ласково сказал:
— Видел, видел, как все это делается! Стыдно смотреть! А ты, Алеша, все такой же непоседа — опять со своей рационализацией!
Алеша насупился: ведь он предлагает хорошее, полезное дело, зачем же с ним разговаривать таким тоном? Николай Матвеевич почувствовал его обиду и тут же сказал:
— Ну, не сердись только, пожалуйста, я шутя сказал! Одним словом, уговорил ты меня, и мы твое предложение принимаем. Как ты смотришь, Халатов?
Начальник плавильного пролета Халатов, маленький, толстый, небрежно раскинул руки на спинках стульев. Барабаня пальцами, он недовольно поморщился:
— Фантазия! Никакой пользы не жду от этих… шлаковниц. Где вы их видели в литейных цехах?
Соломин пристально на него посмотрел:
— Ты что? Против?
— Да нет, зачем против? Пожалуй, я закажу цеховому механику. Попробуем.
— Непременно закажи и не одну.
В конторку вошли девушки — Рая и Клава. Соломин поднялся им навстречу.
— А, изгнанница! — шутливо начал он. — Мужество еще не растеряла? Как себя чувствуешь?
— Рвусь в бой!
Лицо Соломина стало серьезным:
— Подожди ты! В бой! Мы сейчас найдем помощника по кадрам. Устроим тебя к себе — вот тебе и будет весь бой.
Они вышли из конторки и отправились отыскивать помощника начальника цеха по кадрам.
На другое утро Рая вышла на работу в должности сменного мастера по стержневому пролету. Она просилась в рядовые стерженщицы, но Николай Матвеевич не разрешил.
— Уж это позволь нам знать, куда лучше тебя поставить. Нельзя допускать, чтобы народ думал, что Раю Рысеву наказали за ее затею и литейщики не в силах ее отстоять. Ты можешь работать только на должности выше той, которую занимала раньше. Так будет правильно и справедливо.
Глава пятая
720 ФОРМ
В самый разгар смены у Саши нехватило стержней. Он побежал за ними и заметил, что на первом станке никто не работает. «Вот так-так! Заказ строек коммунизма, и вдруг — простой! Неужели спать куда-нибудь забрался?» — подумал он про третьего сменщика Семена Соловьева.
Такое предположение показалось ему маловероятным. Ночная смена, — конечно, трудная смена. Бывало, что какой-нибудь гуляка и забирался в укромный уголок, чтобы подремать часок-другой. Но это было раньше, когда на ночные смены не обращали внимания и никто из руководителей, кроме сменных мастеров, не появлялся здесь с вечера до утра. Но теперь, когда стали выполнять заказы строек коммунизма и заговорили о стахановском цехе, такие штуки уже никто не решался выкидывать. И уже совсем не верилось, чтобы на такое дело пошел сменщик с алешиного станка — станка, который был на виду у всего цеха.
«Вышел, наверное, куда-нибудь…» — решил Саша.
Возвращаясь, он увидел, что станок все еще пустует. Заинтересовавшись, он замедлил шаги. И станок, и рабочее место были аккуратно прибраны. Значит, здесь никто и не начинал работать. «Что такое? — удивился Саша. — Такое место — и никто не работает?»
— Заболел Семен! — крикнул формовщик с соседнего станка. — Желаешь — становись!
Саша кивнул. «А что, если и в самом деле попробовать перейти работать на алешин станок?» — подумал он. Всем было известно, какое тут боевое место для формовщика: конвейер всегда пуст, успевай только поворачиваться.
Правда, стремление обогнать Алешу у Саши с каждым днем увеличивалось. Но он себе плохо представлял, каким образом это можно сделать.
Теперь алешин станок был свободен. Стоит только поговорить с мастером, тот скажет: «Переходи!», Саша окажется за алешиным станком, на котором Алексей выгоняет сейчас до 600 опок, а его сменщики дают никак не меньше 400. Конечно, ребята работают на совесть.
Так что же, пойти ему к мастеру, что ли? «Надо пойти!» — уговаривал себя Саша. До каких пор он будет чуть ли не на самом последнем станке? Работу в один переверт он освоил, педаль и сифон ему тоже поставили. Он добился того, что уже свободно выдает по 250 опок. Скоро ему уже нельзя будет двигаться дальше из-за того, что занят конвейер.
Может быть, ему, Саше, удастся раньше всех выставить тысячу опок. Саша зажмурился: так приятно было представить картину — он, Саша Серов, выдал за смену тысячу опок! И в то же время тысяча опок так просто в руки не дастся, тут надо поработать и руками и головой… Алеша вон сколько бьется и то еще не дал…
— Чего ты жмуришься? — прозвучал над ухом Саши чей-то голос.
Рядом с ним стоял начальник цеха Лукин и посмеивался, поблескивая очками. Как-то в выходной день он ходил по рабочим общежитиям и больше часа просидел в комнате № 22, в которой жили молодые формовщики. Ему понравились ее жильцы — застенчивый и немного замкнутый Коля, простодушный и веселый Саша, серьезный, деловитый Алеша. Они хорошо познакомились в этот день, и теперь Петр Алексеевич держался с ребятами запросто.
— Размечтался маленько, Петр Алексеевич! — ответил Саша.
— То-то я и вижу: стоит Александр Сергеевич и жмурится. С чего бы это? Не иначе, что-нибудь приятное вспомнил… — Он облокотился на столик для стержней и спросил: — Так о чем же мечта?
— Да вот думал, Петр Алексеевич: пошло бы у меня дело на первом станке или нет?
— А почему бы ему не пойти? Ты за последнее время стал работать лучше, скоро тебе здесь тесно будет. А там размахнуться есть где, просторно.
— Так. Значит — переходить?
— Переходи, я сейчас скажу мастеру, — он помолчал, закуривая. — Решил не
