многотиражке напечатают… Хотя там, конечно, требования повыше, чем в нашей стенновке… Ну, ничего, постараюсь. Ты устал, наверно, Алеша? Хочешь, в «Гастроном» схожу, поесть куплю?
— Не надо, я обедал, спасибо!
Алеша обнял Сашу за плечи и заглянул в глаза. «Чудак парень! Он в «Гастроном» предлагает сбегать. Чем бы его обрадовать?»
— Слушай, Саша! Помнишь, ты мне как-то говорил, что-у тебя идейка появилась? Я тогда не разобрался, некогда было. Расскажи, в чем дело?
Саша пренебрежительно отмахнулся:
— Ничего хорошего — все равно выработка не повысится.
Алешин рекорд не выходил у него из головы, он не мог думать ни о чем другом. Но Алеша не отставал от него до тех пор, пока Саша не начал рассказывать о своей идее.
— Понимаешь, я как-то стал присматриваться к формовке крупных деталей. Смотрю — в форме много свободной жилой площади остается. Вот и пришла в голову мысль: а нельзя ли туда еще парочку жильцов приткнуть? Присадить на модельную плиту еще несколько моделей мелких деталей и пусть заодно с крупной отливаются. Дешево и сердито!
Алешины глаза загорелись интересом:
— А про какие отливки ты думал?
— Я картером заднего моста интересовался. Фигура у него извилистая, углы совсем свободные. Присадить на углы четыре модельки какой-нибудь мелочи, — глядишь, отлились заодно с задним мостом. Не надо их на нашем конвейере отливать. Формовщикам, положим, труднее будет, зато на отливке одним махом пятерых поубивахом…
— Формовщикам присадки можно в норму зачесть. Они ничего не потеряют.
— Вот и я так подумал. Да потом надо еще учесть, что работу они будут делать попутно. Опоки лишний раз ворочать не нужно, землю сыпать заодно. Одним словом, отливки должны получаться вроде как бесплатно… — Он помолчал, задумавшись. — В конце-концов, если все хорошенько продумать, может быть, все мелкие отливки можно делать на одной плите с крупными. Тогда наш конвейер освободится.
— А у тебя голова ничего… Сработала!
— Ну? — оживился Саша. — Думаешь, может получиться?
— Весь конвейер освободить — думать еще рано. А кое-что присадить на крупные модели — вполне возможная вещь. Подумать стоит, определенно!
Он возбужденно прошелся по комнате, остановился у стола, взял было карандаш, повертел его в руках и с досадой швырнул обратно на стол.
— Нет. Нехватит у нас с тобой пороха, Сашка, вот в чем беда! Я подумал: можно так скомбинировать отливку мелочи, что каждый станок будет давать вдвое больше. Только не по силам нам эта работенка!
— Вот тебе раз! Почему ты так думаешь?
— Расчетов много. Я с питателями возился — испытал. С нашей арифметикой и соваться нечего.
— Расчеты пускай инженеры делают. Мы идею даем.
— Неинтересно! Самим бы все сделать…
Саша медленно сказал:
— Не знаю, как ты… Я надумал с осени в вечернюю школу поступать.
— Вот в чем и дело-то — поздно надумали. Год пропал зря…
В дверь постучали.
— Кто там? Заходите!
Вошел невысокий человек в мохнатой черной полудошке. Он казался почти квадратным. Внимательно осмотрел ребят:
— Формовщика Алексея Звездина ищу. Который из вас будет?
— Я Звездин. В чем дело?
— Машина подана. Прошу садиться.
— Какая машина? Куда садиться?
Водитель усмехнулся:
— Машина обыкновенная — «Победа».
— Ты что, Алешка, «Победу» купил? — заволновался Саша.
— Ничего я не купил. В чем дело, не понимаю?
— А чего тут понимать? — сказал водитель, снял с рук огромные, такие же мохнатые, как полудошка, рукавицы. — Мне дежурный по заводу сказал: «Поезжай,-найди формовщика Алексея Звездина и привези к директору». Я и поехал. Насилу нашел.
— Зачем директор вызывает, дежурный не сказал? — озадаченно спросил Алеша.
— Ничего такого не сказано. Привези, говорит, и все. Дозвольте присесть? — водитель уселся на стул и спросил: — Так поедете или переодеваться будете?
— Переодевайся, Алешка! Быстро переодевайся! — закричал Саша.
— Стоит ли? — усомнился Алеша. — Может, срочное задание? В цех придется идти.
— Какое тебе задание! Банкет — вот это будет правильно. Верно говорю, товарищ водитель?
— Сомнительно. А приодеться следует. Сколько людей ни возил к директору — все переодевались.
Наконец Алеша оделся. Саша критически его осмотрел:
— У директора будешь — особенно шеей не верти, а то галстук у тебя набок сползает. Некрасиво, когда сползает.
Он вышел проводить друга и, пока заводили машину, простоял у открытой дверцы, напутствуя Алешу. Потом, когда машина уже тронулась, внезапно забарабанил по крыше. Алеша приоткрыл дверь. Цокая зубами от мороза, Саша сказал:
— Ты расскажи директору о присадках. Пускай заставит инженеров подумать.
— Скажу, если случай выйдет.
Дверца захлопнулась. Обшаривая лучами фар фасады домов, машина круто развернулась и помчалась к заводу.
Глава седьмая
ЗВОНИЛА МОСКВА
Миновав освещенный цепочкой лампочек длинный коридор, Алеша вошел в директорскую приемную. Окруженный телефонами дежурный по заводу сидел за большим столом, а напротив него на большом кожаном диване о чем-то беседовали двое. Один из них, в зеленом кителе, оглянулся, и Алеша узнал в нем Николая Матвеевича. Алеша обрадовался и сразу почувствовал себя спокойнее.
Николай Матвеевич, увидев Звездина, встал.
— Уже приехал? Отлично! Звонила Москва. Ты сколько сегодня заформовал?
— Семьсот двадцать четыре.
— Ого, порядочно! Ну, так приблизительно я и сказал министру. Присядь, Алеша! Сейчас мы с тобой пойдем к директору…
Соломин больше ничего не сказал Алеше и повернулся к собеседнику, продолжая прерванный разговор.
— Я разговаривал с Рысевой, Яков Михайлович, она неглупая девушка…
Алеша догадался, что это и есть начальник отдела технического контроля Яков Михайлович Арченко, о котором так много говорили в цехе в связи с увольнением Рысевой.
Это был розовый, упитанный человек, лет сорока, одетый в желтое кожаное пальто. Откинувшись на спинку дивана, он небрежно поигрывал пояском пальто, наматывая его на палец. Пальцы были длинные, беспокойные.
— Никогда не верьте первому впечатлению, товарищ Соломин, — оно обманчиво, — говорил Арченко. — Рысева самовлюбленная и упрямая девчонка. Карьеристка!
— Преувеличиваете, Яков Михайлович! — миролюбиво заметил Соломин.
— Нет, нисколько! Мнит себя новатором производства. Я терпел ее глупости, пока она занималась ими одна. Но глупость заразительна, и кое-кто из контролеров стал подражать Рысевой. Мог ли я позволить разлагать подчиненных мне людей?
— А вы не задавали себе вопрос: может быть, хоть маленькая польза будет от ее предложения? — тихо спросил Николай Матвеевич.
— Что вы! Сплошной бред! Проповедует дружбу контролеров и производственников. Ложный путь! Мы против таких отношений.
— За отчужденность?
— Если хотите, именно так: за отчужденность. И это в высшей степени нормально. Иначе быть не может. Технический контролер — страж качества. Какое ему дело, отчего происходит брак? На заводе, слава богу, есть кому заниматься качеством — мастера, технологи и прочие. А контролера, будьте добры, оставьте в покое. Его дело — беспощадно браковать и ничего больше.
Вспомнив что-то, он оживился и быстро заговорил:
