посмотрю на того, у кого хватит смелости сказать мне это в лицо. Ты знаешь, я уважаю достойных противников.
А еще она их ищет. Не всегда намеренно, но все же Фриг совершенно не тот человек, который пойдет на что угодно, лишь бы избежать конфликта. Впрочем, мало кто отваживается бросить ей вызов.
– Я люблю твою смелость, но сейчас нужно быть осторожными и терпеливыми.
Эти слова звучали слишком холодно и сухо. Но морщинка между бровями Фриг разгладилась. Лицо ее сделалось грустным, как и всегда, когда она понимала, что не получит желаемого, но готова была это принять.
– Иногда ты говоришь как Фэй.
– Сочту это за комплимент.
Она снова пихнула его ногой. Анс тихо рассмеялся. Фриг поймала его смех едва ощутимым поцелуем.
– Кстати, я надеюсь, что сохранение стабильности в высшем обществе – основная и единственная причина, потому что если ты…
Договорить она не успела. Потому что если хотела вести конструктивный диалог, могла бы отодвинуться чуть дальше, а не шептать ему в самые губы. К тому же Анс не хотел, чтобы она заканчивала фразу.
Но одного поцелуя было явно слишком мало, чтобы сбить Фриг с мысли. Так что она продолжила:
– Потому что если ты считаешь, что будешь достоин меня только после того, как поможешь спасти мир, то выкинь это из головы, пожалуйста.
Анс закатил глаза. Очень демонстративно. Еще бы руку ко лбу приложил, но тогда бы пришлось отодвигать Фриг, все еще нависающую над ним.
– Я буду достойным тебя, как только захвачу этот мир и брошу его к твоим ногам. Очевидно же, что спасение – лишь промежуточный этап плана.
Фриг засмеялась, звонко и радостно, как щебечут птицы весной, и в ее глазах будто солнечные блики заплясали. Но за окнами все еще висела серая пелена грозы, странно тихой, почти несуществующей.
– Не знаю, как я без тебя жила. Мы как будто много лет не виделись. – Она провела рукой по его щеке, по скуле, пальцы замерли, почти коснувшись нижнего века, на том месте, где обычно стояла метка Сторградского Лорда. – Представляешь, я даже не помню, когда в последний раз видела настоящий цвет твоих глаз.
– Это имеет значение? То, какого цвета у меня глаза?
Сам Анс никогда не видел особой разницы. Но вот Фриг уверяла, что по глазам она читает все его мысли, и когда они красные, ей хуже видно. В таком случае, у Анса было еще меньше поводов возражать против чар. Их стоило бы навести еще в тот момент, когда они попали в Рейнгардский замок. Все же магическая метка и цвет глаз показывали их статус, но было не до того.
– С одной стороны, это неважно – я люблю тебя любым. А с другой… – Взгляд Фриг сделался задумчивым, даже немного рассеянным. – Мне не нравится сама эта магия. Ты будто меняешь на титул и протекцию частичку души. Продаешься за них роду и городу. Меняешь самого себя, чтобы соответствовать. Так не должно быть.
– Но только так и можно. – Анс пожал плечом, тем, на котором не лежала Фриг.
– Это глупо! Вашей верности было бы более чем достаточно. – Огонек гнева разгорался в ее глазах из маленькой искорки все ярче и ярче. – А так это похоже на…
– На клеймо породистой лошади? – продолжил Анс оборванную ею фразу. Фриг отвела глаза, но кивнула. – И что?
– Тебя это не злит?
Неимоверно. До дрожи. Так сильно, что хочется содрать метку вместе с кожей. Ансу совершенно не нужен титул. Он бы не задумываясь обменял его на полную свободу. Но это бы навсегда отделило его от Фриг. Потому что без метки, без доказательства принадлежности Сторграду и его лорду Анс был никем. У него не было имени рода, прошлого, будущего. У него не было ничего, что он мог бы назвать своим, кроме любви Фриг. И пожертвовать ею – все равно что уничтожить себя. Может быть, даже еще больнее.
– Нисколько.
* * *
Леди Сейлан Стормланн была зла. Очень и очень зла. Она рухнула в кресло, закинула одну ногу на другую, как делала только в минуты сильного волнения, и стала думать.
Райн отказался ей помогать. Си, скорее всего, собирался оставить ее не у дел. Отличные братья, прекрасные просто, послали же боги.
– Почему я не единственный ребенок в семье? – вздохнула Сейлан.
На лице Эсуджениуса отразилось смятение. Муж явно не знал, как ответить на вопрос. Изначально он был риторическим, но теперь, увидев столь забавное выражение, Сейлан желала услышать ответ.
– Если Сивиз продолжит и дальше влезать в авантюры, то ты рискуешь остаться единственной.
Сейлан усмехнулась. О нет, ее брат не влезает в авантюры. Он их создает, а потом втравливает в это всех остальных, не слишком посвящая в детали. Но то, как это видит Эсуждениус, ей нравилось.
А еще ей нравилось смотреть на его красивое лицо, наблюдать в глазах волнение и любовь. Сейлан это успокаивало. А еще ее успокаивало его имя. Эсуджениус – неоправданно длинное, слишком напыщенное, претенциозное. Но произнесешь его несколько раз, правильно, медленно, почти по слогам – и как-то легче. Это как будто в уме до десяти считать.
– Да чтоб Сивиз уже утонул со всеми своими планами, – фыркнула она, ставя руку на подлокотник и подпирая ею голову.
На самом деле она, конечно, этого не хотела. И почти каждый день молилась Эрне, покровительнице солнца и жизни, и Фолкору, покровителю всех дорог, за своего брата.
А потом слала его в Моркет.
– Как бы мне его поймать? – спросила Сейлан, глядя в потолок. Но фреска, сколь искусно она бы ни была выполнена, вряд ли бы ей ответила.
Си нужно было именно поймать. Посадить, как птицу в клетку, и не выпускать до тех пор, пока Сейлан не добьется желаемого. Этот замок был ее охотничьими угодьями. Она охотилась здесь на весьма крупную дичь.
– Вряд ли он уйдет без своего слуги, так что… – начал Эсуджениус, но она прервала его наклоном головы.
– Во-первых, Си может просто его бросить. Или забрать позже. А я не могу ждать. Во-вторых, этот… – Она проглотила ругательство, так и лезшее на язык. Мама говорила, что ругань – удел слабых и побежденных. – Си может украсть что угодно откуда угодно. В-третьих, Нарро – та еще верткая тварь. – Она все же не сдержалась. – Не зря он вечно крутится рядом с братом. Си никого не подпускает к себе просто так, по доброте душевной.
– Я думал, они просто, ну… – Эсуджениус осекся под ее пристальным взглядом.
– Что?
