class="p1">– Да нет, ничего, – он замахал руками. – Мне кажется, что ты его переоцениваешь. Паренек на ровном месте споткнуться может, да и язык у него живет сам по себе, все же выболтает, только надави. Вряд ли Сивиз держит его из-за навыков шпиона.
– А из-за каких, по-твоему, навыков он его держит?
– Честно говоря, даже знать не хочу. – Эсуджениус пожал плечами. – Он меня несколько раздражает.
Сейлан Нарро не просто раздражал, а порядком выводил из себя. Ей казалось, что его глазами за ней все время наблюдает Си. Следит за каждым ее шагом.
Си, конечно, мог сделать вид, что оставляет Нарро в Урадернском замке как заложника. «Только не убивай его, милая», – сказал он. В то же время, на самом-то деле, его ведь никто в неволе не держал. Даже когда Сейлан выбирала тех из прислуги, кто отправится с ней в Рейнгард, он мог отказаться. Она же думала, что раз уж брат оставил свою ручную птицу без присмотра, Сейлан имеет право сделать из нее приманку. Но в итоге сама чувствовала себя под прицелом.
Она резко выпрямилась в кресле и щелкнула пальцами так звонко, что Эсуджениус вздрогнул. Сейлан улыбнулась, это было довольно забавно, к тому же хорошая идея подняла ей настроение. Она еще покажет своим братьям, кто настоящая наследница семьи Стормланнов.
Через пару секунд в дверях появилась Лейси, магия оповещения сработала чудесно, а помощница нигде не пропадала. Уж на нее-то Сейлан всегда могла положиться.
– Где Нарро? – спросила Сейлан, как только Лейси вошла.
– Простите, госпожа, я не знаю. Не видела его с обеда. – Лейси склонила голову в знак извинения, но Сейлан не сердилась. Она вообще не имела привычки вымещать злость на своих людях. Для этого были чужие. – Но, если он вам нужен, найду и приведу в кратчайший срок.
Вот за эту понятливость Сейлан ее и любила.
Сейлан кивнула и улыбнулась так, что Эсуждениус посмотрел на нее со смесью страха и восхищения.
* * *
Мы лежали на полу, головами к камину, смотрели то в потолок, то в окно. По потолку плясали алые тени пламени, по оконному стеклу растекались отсветы молний и дождевые капли.
– В детстве во время таких гроз, – сказала вдруг Фрея, – мне казалось, что однажды дождь возьмет и не кончится. Будет идти и идти, пока не смоет Эвигтри и Рейнгард. Или что эта гроза сейчас по всему миру. Что весь Фрит затянут тучами и медленно тонет.
– Мрачные же у тебя были мысли в детстве, – заметил я.
– Кажется, меня это особо не пугало, – хмыкнула она.
– Я в детстве представлял, как какой-нибудь снегопад заметет нашу многоэтажку всю целиком, по самую крышу, так что не войти и не выйти. Тогда я буду сидеть один в квартире с забитыми снегом окнами и ждать.
– Чего?
Я пожал плечами. Раньше «ждать» ощущалось как полностью самодостаточное состояние. Я мог пребывать в нем без какой бы то ни было конкретной цели. Ждать без ожиданий.
– Весны или голодной смерти, по настроению.
– И ты говоришь, что у меня мысли мрачные.
Ну, каждому свой мрачняк. Кому-то суицидальный, кому-то эсхатологический.
– Зато в школу бы ходить не пришлось.
– Когда мне очень не хотелось идти в школу, я ее прогуливала.
Я чуть воздухом не подавился. Мой прекрасный мир, в котором Фрея была идеальной от и до, начинал рушиться.
– Там было здорово, – продолжала Фрея, – но иногда веселее бродить по лесам и искать фейри.
– И как успехи?
– Один раз нашли стаю пикси, они так запутали нам с Лейси волосы, что мы не могли отойти друг от друга. Домой возвращались в обнимку. Но даже после этого мы продолжили выбираться в лес.
А у нее было веселое детство. Ну, до всего того, что произошло с ее матерью.
– Только не говори, что ты никогда школу не прогуливал. – Фрея повернулась ко мне, в окружающем полумраке ее глаза будто мягко светились изнутри.
– Может быть, пару раз притворялся больным, и все.
Сам никогда не понимал, что удерживает меня от прогулов. Каждое утро я просыпался так тяжело, будто из гроба выползал. Тащился в школу пешком по холоду и темноте. А в самой школе было так уныло и скучно, что хоть вешайся. Но я все равно был лучшим учеником в классе с почти идеальной посещаемостью. Прибавить дурацкие, никому не нужные олимпиады и внеклассную активность. Было ли этого достаточно? Для мамы – более чем. Для отца – да пошел он.
– Выходит, ты был очень хорошим мальчиком. Что же потом с тобой стало? – спросила Фрея с наигранной жалостью.
Я сделал вид, что вопрос риторический. Фрея мне подыграла. Лежать на полу ей, вероятно, надоело. Она села, попыталась пригладить растрепавшиеся и спутавшиеся волосы, но не сказал бы, что очень в этом преуспела.
– А ты была бы рада, если бы я так и остался хорошим?
Фрея посмотрела на меня сверху вниз, в глазах сначала мелькнуло удивление, потом задумчивость.
– Да ты и сейчас не то чтобы плохой. Странноватый немного, но это ничего. А будь ты совсем хорошим, начал бы меня раздражать.
И это говорит мисс «мы-будем-делать-все-правильно».
– В смысле, еще сильнее, чем сейчас?
– Еще сильнее, чем раньше, – поправила Фрея. – Сейчас все отлично.
Да, сейчас все отлично. Настолько отлично, что даже страшно.
* * *
Пока Лейси искала Нарро, Сейлан собиралась сплести заклинание. Вывести вензель семьи Стормланнов в воздухе, а после поставить его под глаз слуги как клеймо. Но потом на нее внезапно накатило совершенно другое желание. Она никогда не вымещала злость на своих людях. Только вот Нарро не был ее человеком. Да и человеком тоже.
Он, правда, все еще подпадал под действие закона о слугах, но ведь Сейлан не собиралась делать ничего такого. Магические метки не были запрещены. Так что закон можно было обойти. Да так, что никто потом ничего не докажет. Даже Си. От этой мысли хотелось улыбаться, ведь она ощущалась очень правильно. Мама бы точно похвалила ее за такую идею.
Магическую метку ставили, когда хотели показать, что кто-то служит роду и одновременно находится под его протекцией (считай, собственность). Эти странные близнецы недрэ и бастард Сторградского Лорда тоже с меткой ходили. Правда, вместе с ней обычно новый статус даровали (должность или титул), но можно и без него.
Сама по себе магическая метка была безобидной. Безболезненной. Но Сейлан собиралась вплести в нее несколько мощных следящих заклинаний. К тому же она решила не просто поставить метку на коже, она хотела врезать
