до удара ее ладонь с почти боязливой нежностью накрыла чужая. Сейлан обернулась.
– Госпожа, думаю, он усвоил урок!
Сейлан ненавидела, когда кто-то нависал над ней, и Лейси знала это как никто другой. Поэтому она тоже опустилась на колени сбоку от ее кресла, сжала ее руку в своей, едва ощутимо дрожащей. Сейлан казалось, что все в комнате замерло. Лейси на мгновенье взглянула на нее своими светлыми глазами, и страха в них оказалось куда больше, чем восхищения.
Почему она смотрела на нее так? Сейлан ведь еще ничего такого не сделала! Не сделала ведь?
Сейлан смотрела на свое отражение в чужих глазах, на то, как злость сменяется удивлением, затем смятением.
Что она сделала?
– Ничего страшного, – ответила Лейси на ее невысказанный вопрос, – но сейчас вам следовало бы остановиться.
Закон, да. Она уже нарушила его. Но никто ничего не докажет. Никто и ничего!
От нового громового раската Лейси вздрогнула и резко склонила голову, ее крупные каштановые кудри качнулись в такт этому движению.
– Да. Да, действительно. – Сейлан рассеянным жестом высвободила руку, легко провела по волосам Лейси. Это тоже ее успокаивало. – Я хотела поставить метку…
– Может, хватит этого? – осторожно спросила Лейси, бросив короткий взгляд на оплетавшую Нарро магию. Сам же недрэ перестал реагировать вовсе. Смирился и сдался. Вот же слабак.
– Нет. – Сейлан вздернула подбородок. – Это совершенно разные вещи.
Лейси смиренно склонила голову и поднялась на ноги, выпуская ладонь Сейлан. На Нарро она посмотрела с жалостью. Как тот, кто сильнее и выше, смотрит на слабого. Как тот, кто допустил ошибку, наблюдает последствие, которое не в силах исправить. Жалость, а не сострадание. Это вызвало у Сейлан странные чувства, но она решила не обращать на них внимания. Сам же Нарро отвел глаза и уставился в стену. Весь его вид будто говорил: «Делай что хочешь. Мне все равно».
«О, это точно сотрет твое равнодушие», – подумала Сейлан, и злость всколыхнулась с новой силой.
И она с яростью врезала первую линию метки в кожу и в ауру. Нарро едва ощутимо вздрогнул. Сейлан вывела новую линию, вливая в нее еще больше своей энергии, которая расцветала, подобно ледяным шипам. На этот раз не было даже дрожи, даже дыхание не сбилось.
Это нервировало, выводило из себя. Он будто хотел показать, что сильнее нее, что отказывается признавать ее власть, что она не сможет его достать, какими бы силами ни обладала.
Следующую линию Сейлан собиралась практически выжечь, но что-то ее остановило. Она снова ощутила на себе испуганный взгляд Лейси, и ее рука будто засомневалась. Линия легла на кожу, едва оцарапав ее.
Но Нарро снова вздрогнул и сжался, жалобно зажмурившись. Сейлан скривилась. Все это перестало доставлять ей удовольствие. Все же вряд ли он был шпионом: неловкий и слабый, со слишком приметной внешностью, он скорее тянул на заморскую диковинку. Сивиз такое любил. Ну, может, хоть настроение ему испортит тем, что подпортила смазливое лицо.
Нужно было поскорее закончить и отправить этого недрэ с глаз долой. Терзать кого-то, чья вина еще не доказана, было невероятно скучно.
* * *
Небо над куполом становилось все серее. Грозовые облака наползали на него медленно, тяжело. Казалось, оно вот-вот проломится под их весом и рухнет стеклянным дождем. Чуть дальше край города терялся в дождевой дымке, размывался, точно акварельная картина. Скоро гроза будет здесь.
Леди смотрела на надвигающуюся бурю и ждала, как осужденный ждет казни. Без страха, но с достоинством и отчаянием. Ее тревога пылала, делая воздух жарче и суше, пульсировала, как пламя свечи на ветру.
– Я не должна была ее отпускать, – сказала она. Так же, как и сотню раз до этого, начиная с того момента, как Фриг шагнула в пентаграмму телепорта.
Фэй знал, как сильно она бы хотела оказаться рядом с Фриг, как знал и то, что Леди Сторградская не может сделать и шагу за пределы своего замка без разрешения Лорда и крайне веской причины.
Поставив на полку очередную книгу, Фэй перевел взгляд. Леди сидела к нему боком, так что он мог видеть ее белый профиль на фоне темно-серого неба. Ее рука рассеянно скользила по странице книги, замирая в поврежденных местах. Пальцы гладили лист, и бумага светлела, исчезали едва заметные пятнышки, разрывы затягивались, как раны на коже, высветленные временем буквы темнели, напитавшись чернилами, точно кровью.
Иногда Леди развлекала себя тем, что от скуки чинила книги, хотя обычно этим занимались сотрудники библиотеки. Леди в шутку причисляла себя к ним.
– Если с ней что-то случится, это будет только моя вина. Я не прощу себе этого.
– Не ты пытаешься создать видимость того, что Сторград неприступен.
– Но именно по моей вине на Фриг пало бремя хранительницы барьера.
Этот разговор в разных вариациях тоже повторялся не в первый раз. Но Фэю так и не удалось убедить Леди в ее невиновности. Она в принципе была склонна брать на себя ответственность за все, включая грядущий конец света.
– Фриг в полной безопасности. В Рейнгардском замке есть кому ее защитить, не говоря уже о том, что она прекрасно может защищаться сама.
Это была не ложь, а только половина правды. Однако тревога Леди чуть поутихла, сделалась глуше, бледнее. Но это лишь отлив перед штормом.
– А еще я слышала, что там соберется добрая половина Стормланнов. И ты знаешь, что я не питаю к ним доверия со времен войны за Пустые земли. Эти люди всегда держат клинок в рукаве, и никогда не знаешь, на кого и в какой момент они его направят.
Война за Пустые земли тяжело далась Бентской республике. Настолько тяжело, что Лорд позволил и Леди отправиться туда. После болезни это был первый и последний раз, когда она выезжала куда-то. Леди умела чувствовать потоки энергии, находить источник тьмы и предсказывать, где может открыться разлом. Этот дар был почти проклятием, который пугал всех, но он помогал в борьбе с сектой Повелителей теней, захватившей власть в Пустых землях. Леди Йарн Стормланн тоже была там, прославившись после этой войны как великая героиня. Но что-то тогда произошло между ними, между представительницами двух древних родов, прославленных героями прошлого. Что-то такое, что навсегда провело черту между Стормланнами и Флеймстоками.
– Позволь напомнить, что Стил Стормланн был моим другом. А с Сивизом Стормланном ты сама ведешь дела.
Первая молния прорезала небо, разделив его надвое, очертив профиль Леди ярко-белым. Словно высветив ореол, которым художники иногда окружают божеств на своих полотнах. Будто их аура настолько сильна,
