Сигни.
Она выглядела уставшей, но довольной, как будто кошмар закончился вручением золотой медали.
Арне присел на задницу и обхватил колени руками. Захныкал. Продолжалось это недолго. Стыд вздернул его на ноги. Тело элкхунда бросалось в глаза, но мальчик вернулся в дом. Теперь он единственный мужчина в семье Петтерсон. Заслышались крики соседей. Кто-то звал на помощь.
Но кого на самом деле волновали судьбы какого-то мальчишки и его собаки?
38. По горячим следам
Берит спала и видела сон. Она преследовала по пустому шоссе одинокую фигуру. Несмотря на темень, сержант знала, что впереди – Кристофер. Инспектор что-то высматривал. Наконец он замер и обернулся, продолжая беззвучно говорить. На Берит уставилось раздавленное лицо, похожее на сдутый баскетбольный мяч, набитый хрящами и мясом.
Снаружи полицейского участка раздался автомобильный сигнал, и Берит оторвала голову от стола. На глаза попался отчет о пропаже Сары Мартинсен, составленный еще вчера вечером. Дешевые пластиковые часы показывали половину второго ночи.
– Молодец, Берит, спишь на рабочем месте во время круглосуточного дежурства. – Голосовые связки еще не восстановили эластичность после сна, и потому она немного сипела.
В высказывании присутствовала изрядная доля иронии, потому что, будучи единственным полицейским в Лиллехейме, Берит автоматически заступала на бессрочное круглосуточное дежурство. Никаких тебе сменщиков из Мушёэна, никакой тебе теплой кроватки дома, никаких тебе скабрезных шуточек Ю́хана Кле́ппе, еще одного сержанта, прикрепленного к Лиллехейму.
Впрочем, ей ничто не мешало отправиться к себе. Как и Кристофер, она проживала в самом городке, а точнее – на Кристиановой улице, неподалеку от пекарни «Золотая челка». Да, ничто не мешало, кроме чертова долга.
Снаружи кто-то опять настойчиво посигналил, и Берит наконец-то поняла, что ей это не привиделось. Она встала из-за стола, послужившего неплохой доской для сна, и направилась к дверям. Передумала. Промелькнула тяжелая мысль: а не пора ли достать пистолет, раз уж она не позабыла забрать его из служебного «вольво» перед отъездом Кристофера? Берит заскочила в огороженный уголок с одиноким оружейным шкафчиком и отперла его. Пистолет уютно втиснулся в кобуру, после чего перекочевал на пояс.
Снаружи опять раздался сигнал. На сей раз в нём слышалось нетерпение.
Берит вышла и натолкнулась на синий пикап Эджила Петтерсона, стоявший перед участком. За рулем сидел перепуганный Арне. На пассажирском сиденье дремала Сигни. На ее бледном, измученном лице блуждала улыбка лунатика.
Подавив приступ раздражения, Берит гаркнула:
– Потрудись объяснить свои действия, Арне Петтерсон! Где твой отец? И почему, ради бога, за рулем ты?! – И внезапно она всё поняла: не мог тринадцатилетний подросток без водительских прав просто так приехать на отцовском пикапе к полицейскому участку посреди ночи. – Арне, что стряслось? Что с Эджилом?
Арне помотал головой и ошалелым взглядом оглядел пустую Иверсен, залитую огнями. С трудом сглотнул, точно слова мешали дышать.
– Мой отец стал… волком.
– Так, вылезай.
– Но я не вру!
– Вылезай, я сказала!
Сигни распахнула отекшие веки и, к облегчению Арне, ответила своим обычным голосом:
– Мой сын говорит правду. Эджил обезумел. И на человека он при этом мало походил.
Подняв руки, показывая нежелание спорить, Берит как можно дружелюбнее сказала:
– Сигни, Арне, пожалуйста, покиньте транспортное средство и пройдите в полицейский участок.
– А там безопасно? – Арне привстал за рулем, пытаясь охватить взглядом всё пространство вокруг отцовского «шевроле».
– Да, будь уверен.
Они вылезли из машины и последовали за Берит. Вид пистолета, покачивавшегося на бедре сержанта, окончательно успокоил Арне.
То, что рассказали остатки семейства Петтерсон, походило на оживший ночной кошмар. Грубый, но отходчивый рыбак был оборотнем? И оборотень перед уходом из дома закусил элкхундом парнишки? В такое верилось с трудом. Говорил в основном Арне. Сигни лишь изредка подтверждала правоту его слов. Глядя на ее руки в царапинах, Берит гадала: не стали ли эти двое жертвами домашнего насилия?
Наконец она оставила их одних в участке, перед этим показав, где находится кулер и пакетики с быстрорастворимым кофе. Арне сейчас же принялся заботиться о матери, которая, судя по всему, пребывала в шоковом состоянии.
Берит захватила из запасника моток желто-черной ленты с надписью «ПОЛИЦИЯ: МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ», надеясь, что эта дрянь не пригодится. Заодно взяла проблесковый маячок. Кристофер забрал служебный «вольво», в котором всё необходимое можно было выудить из багажника, так что пришлось воспользоваться его серым кроссовером «Haval F7».
Прилепив «мигалку» к крыше «хавейла», Берит уселась за руль и чуть не разрыдалась. Салон кроссовера пропах одеколоном Кристофера. Озоновые и морские нотки так и витали у лица девушки.
– К чёрту, – пробормотала Берит.
Спустя десять минут она уже катила по Трольфарет. Освещение то и дело сбоило. Отыскать дом Петтерсонов не составило особого труда. Несмотря на поздний час, на улице толпились зеваки. Они заглядывали в окна и распахнутую дверь коттеджа и рассматривали что-то, лежащее прямо на проезжей части. В сердце Берит закрался неприятный холодок.
Она вылезла из машины и протолкалась вперед, не обращая внимания на недовольные восклицания. На асфальте лежал серый элкхунд по кличке Тор, принадлежавший Арне. И раны, от которых скончался пёс, никак не тянули на «домашнее насилие». Как минимум смерти поспособствовало отсутствие части черепа. Остальное рассматривать не хотелось. Берит замутило.
– А теперь я попрошу всех разойтись по домам! – крикнула Берит, жалея, что не догадалась захватить переносной громкоговоритель.
– Ты даже не представляешь, что здесь творилось! – огрызнулся кто-то. – Волк и собака прыгали посреди улицы, пока один не прикончил другого!
– Эджил Петтерсон! Кто-нибудь видел Эджила Петтерсона? – Никто не ответил, и сержант демонстративно положила руку на кобуру с пистолетом. – Тогда мне и не нужно ничего представлять. Всем – разойтись по домам. Это приказ.
Этот жест отбил у жителей Трольфарет всё желание спорить. Каждый знал, что полицейским строго-настрого запрещено носить огнестрельное оружие. И если офицер доставал его, то это означало только одно.
– Всё так плохо? – спросил тот же голос.
– Да. И заприте двери и окна.
Кое до кого дошло быстрее, до других – медленнее. Но все без исключения вприпрыжку разбежались по домам, двери которых они так непредусмотрительно оставили открытыми.
Оставшись в одиночестве, Берит еще раз посмотрела на чудовищные раны Тора. В пасти элкхунда торчал окровавленный клок чужой шерсти. Перед мысленным взором сержанта возникла Ингри Орхус, утверждавшая, что в окрестностях Лиллехейма завелась некая тварь.
Завтра лицо городка исказится еще сильнее.
Хозяйка «Аркадии» оказалась права: не прошло и двух часов после полуночи, а Лиллехейм уже заработал новые морщины.
Поднялся холодный и пронизывающий ветер, шедший со стороны темной полосы ревущего вдалеке моря. Берит прошла к распахнутой двери коттеджа Петтерсонов и заглянула внутрь. Следы борьбы, кровь и куча шерсти – серой и светло-белой. Муссон Ноготь Гарма набирал силу, и Берит, прикрыв дверь, в спешке обклеила вход желто-черной лентой. После этого переложила бедного пса в багажник «хавейла».
Ни о чём конкретно не думая, Берит доехала до городского сквера и отнесла Тора
