которая вряд ли ему принадлежит. В следующий миг мужчина хватает меня за волосы (его ладони тоже красные и липкие) и поднимает над полом. Этот трюк дается ему с немыслимой легкостью. По ощущениям с меня заживо сдирают скальп, и я кричу от боли, настолько реальной, что все остальное теряет значение. Мои ноги дергаются в полуметре от пола, а ладони хватаются за его вытянутую руку, чтобы подтянуть остальное тело вверх и ослабить натяжение кожи головы. Боль нестерпима, и все же я не отключаюсь.
Мужчина встряхивает меня, словно щенка, за шкирку вытащенного из лужи, затем бросает на стол в центре помещения. Тупая боль от удара отзывается в локтях и копчике. Мужчина тут же нависает надо мной, широко улыбаясь и выкатив безумные голубые глаза. В одной руке он держит маленькую складную бритву. Нет! – думаю я. – Нет-нет-нет-нет!!! Почему я не могу кричать? Почему не в силах издать ни звука?
Тяжелая ладонь придавливает меня к столу в области солнечного сплетения, теперь я не могу даже приподняться. Мое безмолвное сопротивление нисколько не трогает его. Пытаюсь дергать руками и ногами, но конечности плохо слушаются, будто увязли в густом желе. В следующий миг осознаю, что на мне нет одежды, а тело словно приклеили к столу. Бессилие и беспомощность перед лицом опасности – это то, что я больше всего ненавижу во снах, и это то, что случается со мной чаще всего. Мотив многих моих снов сейчас приобретает новые краски, учитывая то, кто на этот раз представляет для меня опасность.
Мужчина касается лезвием моей щеки и оставляет легкий надрез. Теплота стекает вниз по скуле тонкой ниточкой, ранка слабо пульсирует. Я все еще не могу кричать, и это ужаснее всего, я не смогу позвать кого-то на помощь, получается лишь мычать от ужаса, как будто мне зашили рот.
– М-м-м-м-м! Ум-м-м! У-у-у-у-м-м! – надрываюсь я.
Мужчину забавляет мое поведение, он наклоняется к моему лицу и проводит языком прямо по кровоточащему порезу. Помимо волны ужаса это причиняет новое неприятное ощущение, потому что его язык кажется шершавым, как у кошачьих. Выпучив глаза, я дергаюсь с новой силой, неотрывно наблюдая, как он слизывает капельки моей крови с лезвия, внимательно глядя мне в глаза.
Это уже перебор. Я даю себе сигнал проснуться, но ничего не происходит – сон слишком прочно удерживает меня, я глубоко засела, вырваться по личному желанию не получится. Должно произойти нечто еще более ужасающее, чего мое подсознание точно не выдержит и разбудит меня. Значит, это еще не предел, значит, граница, от которой я проснусь, еще впереди, и нужно терпеть.
Стоит мне подумать об этом, как мужчина начинает раздеваться. Он неторопливо стягивает с широких плеч ватник, снимает через голову рубаху и остается без верха. Я понимаю, что могу двигаться, и первым делом касаюсь пореза на щеке – он небольшой, но кровь все еще сочится. Спрыгиваю со стола, ноги слушаются плохо. Нужно во что бы то ни стало выбраться из этого дома, пока есть возможность перемещаться. Стойкий аромат апельсинов и специй пронизывает воздух, и я решаю, что это хороший знак.
Пошатываясь, опираясь о стол и стены, роняя на пол ножи, я отхожу спиной вперед, чтобы не терять мужчину из вида. Признаться, он выглядит соблазнительно с обнаженным торсом и окровавленными руками. Эта мысль настолько внезапна, что я останавливаюсь, разглядывая его. Он улыбается, как и всегда, и это улыбка акулы за миг до того, как она откусит человеку ногу. Он улыбается, потому что все всегда идет только так, как он того хочет. Вот и сейчас все идет по его сценарию, несмотря на то, что это мой сон, черт возьми! Сукин сын распоряжается моим воображением даже лучше, чем я, успешно используя его силу в своих целях.
– Бетти хочет поиграть в прятки? – спрашивает он. Звук его голоса оглушает.
Мужчина делает шаг вперед, берет со стола нож и швыряет его в мою сторону, но намеренно не попадает.
– Убега-ай, Бетти, спасайся-а. Я вожу, идет? Я вожу, и когда я найду тебя, девочка… ох… – волна удовольствия прокатывается в нем, он говорит нараспев, закусывает губу, щурит голубые глаза и качает головой, преодолевая сладкие судороги по всему телу, – детка, лучше бы тебе спрятаться от меня сейчас так надежно, как только сумеешь, потому что когда я найду тебя, я тако-ое с тобой сотворю… Лучше бы тебе прямо сейчас убегать, малышка Бет.
Но я не слушаюсь, хотя его речь вселяет в меня первобытный ужас. Чтобы сон скорее закончился, я должна идти наперекор его условиям, нарушать его правила и устанавливать свои собственные. Ведь это мой сон, и только я здесь распоряжаюсь. Уверена, стоит мне нарушить естественное течение сюжета, проявив самостоятельность решений, и сюжет резко оборвется.
Я иду к нему, и он, немного удивленный, идет мне навстречу. Он так улыбается и так смотрит на меня, что с каждым шагом я чувствую нарастающее возбуждение, я дрожу, но уже не от страха.
– У-у, малышка Бет осмелела, – приблизившись, он делает вовсе не то, чего я ожидаю.
Далее я вижу происходящее со стороны, от третьего лица. Вижу, как он хватает меня за волосы и откидывает мою голову так, как ему нужно. Вижу, как он берет со стола длинный нож с широким тонким лезвием и кровостоком.
– Я бы позабавился с тобой, Бет, но не в этот раз, – произносит он.
Я вижу, как мужчина резко и глубоко бьет ножом мне в грудь, затем вытаскивает его и по рукоятку засаживает под подбородок, начиная поворачивать его вокруг оси.
Боли не было, но я проснулась от оглушительного визга. Кирилл тоже проснулся и сразу же осыпал меня градом взволнованных вопросов, но в тот момент мне было не до него – я еще не пришла в себя.
Прислушавшись к своим ощущениям, я была ошеломлена. Мне пришлось признать, что я нахожусь в максимальной точке возбуждения. Мне также пришлось признать, что довел меня до этого мой кошмарный сон. Отбившись от вопросов Кирилла, я отправилась в холодный душ. Четыре утра. Самое время. Замечательно. Просто чудесно выспалась. Очень бодро себя чувствую, благодарю за заботу.
Но что со мной? Что заставило меня так завестись, что я почти кончила во сне? Прежде со мной такого не случалось, и я даже подумать не могла, что это возможно. Ответ был ясным, как полная луна в темную ночь. Роман Григорьевич Шувалов. С какой стороны ни взглянуть, а мерзко просыпаться в постели с любимым человеком, испытывая страстное желание к постороннему мужчине, желание, замешанное на жестоком кровавом сновидении. Необыкновенно мерзко. Но что-то
