– За встречу! – громогласно объявил он, выставив на столик увесистую, литра на полтора, а то и больше, бутыль самогона. Сразу стало понятно, что заставило его задержаться у бара.
Сталкеры оживились.
– О! Вот это правильно. Молоток, Борян! – послышалось с разных сторон.
Даже Шрам добродушно кивнул. А здоровяк, явно довольный всеобщим одобрением, повернулся к Полине и протянул ей свою широкую ладонь:
– Будем знакомы. Борис.
Девушка и не подумала смущаться, да еще озорно улыбнулась:
– Полина.
То ли от ее веселой улыбки, чересчур веселой, то ли еще от чего Сергей ощутил раздражение. А когда здоровяк Борис стиснул ему руку своей огромной клешней и тут же снова повернулся к Полине, это чувство только усилилось.
Шрам на правах старшего разлил по кружкам спирт. Все кружки были разными – видимо даже на Проспекте бармен не сумел найти достаточного количества одинаковой посуды.
– За встречу! – повторил Борис, первым схватив свою кружку.
Но тут Шрам осадил его. Давно пора было это сделать!
– Сначала помянем тех, кого больше нет с нами.
Сталкеры и Полина встали. Сергей тоже поднялся со своего места, вспомнил мать и отца, потом начал перечислять имена своих погибших друзей. Отчего-то стало стыдно, что он пьет с незнакомыми людьми. Не потому что он это делает, а потому что все его родные и близкие погибли, а он нет. Ему нечего было стыдиться. Сергей это понимал, но ничего не мог с собой поделать. Он залпом выпил налитый в кружку самогон, – в голове сразу зашумело, – и тяжело опустился на стул.
За столом уже шел оживленный разговор. Казалось, сталкеры говорят все разом. А Борис – вот наглец, мало того, что что-то нашептывал на ухо Полине, так еще взгромоздил свою лапу на спинку ее стула и по-свойски оглаживал плечо девушки. Полина и не подумала столкнуть его руку: ела, как ни в чем не бывало, отправляя в рот кусок за куском, кивала, иногда что-то отвечала и при этом довольно улыбалась. От вида этой беззаботной идиллии Сергею снова захотелось выпить. Шрам, словно прочитав его мысли, тут же наполнил кружки по второй.
– Друзья, – сказал он, – давайте выпьем за то...
Сергей не стал дожидаться, когда он закончит, и первым опрокинул в себя кружку.
– Э-э, да ты парень, я вижу, уже набрался, – сказал кто-то. – Закусывай лучше.
– Не гони, пацан, – добавил Борис.
Вот в его советах Сергей уж точно не нуждался и, чтобы доказать всем это, сам потянулся к бутылке – там как раз осталось еще примерно на одну порцию. Кружка налилась почти до краев. Аккуратно, чтобы не пролить ни капли, Сергей поднял ее и нарочито медленно выпил.
Последнее, что он запомнил, прежде чем все поплыло перед глазами, это пронзительный взгляд Полины, который она метнула в него из-под нахмуренных тонких бровей. Нет! Последним оказалась покатившаяся по полу кружка.
* * *
Подкатившаяся к горлу тошнота заставила открыть глаза. Перед глазами оказалась железная спинка кровати и мятая подушка в серой застиранной наволочке. Постель, что ли? Но рассуждать было некогда – тошнота поднималась все выше. Сергей кое-как сел на кровати и спустил ноги на пол. Точно постель, только какая-то незнакомая – одеяло совсем не то, что было у него в Роще. Да и палатка совсем не походила на нормальную палатку. Он обвел мутным взглядом вокруг себя. В просторном помещении в два ряда стояли одинаковые железные койки, заправленные грубыми солдатскими одеялами. На некоторых спали люди, на других, кажется, нет. Сергей не стал напрягать зрение, чтобы лучше рассмотреть помещение, – по большому счету, ему было все равно. Единственное, что ему сейчас требовалось, – это туалет или хотя бы ведро, куда можно было облегчиться. Но никакого ведра на глаза не попадалось. Зато нашлась входная дверь, над которой тускло горела единственная лампочка. Собрав в себе остатки сил, Сергей кое-как поднялся с кровати – хорошо, что не стал снимать ботинки, в нынешнем состоянии ему бы их точно не натянуть, – и направился к двери. У него вроде бы ничего не болело, но каждый шаг давался с трудом. Может, потому, что ботинки на ногах были слишком тяжелыми, а может, потому, что голова постоянно кружилась. Вспомнив о ботинках, Сергей заметил, что от комбинезона на нем остались только прорезиненные штаны, – куртка куда-то подевалась, но сейчас ему было все равно. Главное – туалет, да просто какой-нибудь закуток с выгребной ямой или хотя бы ведро!
Несколько раз он едва не упал, но все-таки добрался до двери, налег на ручку, открыл. В глаза ударил яркий свет, от которого голова закружилась еще сильнее, а вместе с ней и взбаламученные обрывки воспоминаний: хмурый взгляд Полины и катящаяся по полу жестяная кружка. Почему-то лицо девушки терялось в тумане, а вот кружка, наоборот, представлялась вполне отчетливо. Сергей разглядел даже капли остро пахнущей прозрачной жидкости у нее на ободке. Кажется, он только что пил из этой кружки. От последнего воспоминания его снова замутило. К счастью, в этот момент мимо него кто-то проходил. Сергей попытался опереться на прохожего, но не дотянулся до него и упал. Упал бы, если бы прохожий вовремя не подхватил его.
– Да ты, пацан, совсем раскис, – сказал тот знакомым голосом, а потом дал разумный, хотя и совершенно бесполезный сейчас совет: – Не умеешь пить, не берись... Ладно, пошли-ка, я тебя отведу.
Сергей попытался объяснить прохожему, куда именно ему нужно, но не сумел довести до конца столь длинную фразу. Правда, тот его особенно и не слушал. Они быстро куда-то двинулись. Даже слишком быстро, потому что ноги никак не успевали за туловищем. Оставалось только удивляться, как телу удается сохранять вертикальное положение.
Впереди промелькнула еще одна дверь, которую провожатый, не задерживаясь, распахнул плечом. Переступив порог, Сергей оказался в небольшом помещении, стены которого были выложены полированной кафельной плиткой. На стене слева висела металлическая раковина, вдоль правой тянулась похожая на ширму невысокая деревянная перегородка с несколькими одинаковыми дверцами. Похоже, это было именно то, что требовалось. Провожатый повернул его к перегородке, но сознание подсказало единственно верный путь – к раковине. До туалетной кабинки он бы просто не добежал. Сергей оттолкнул своего добровольного помощника и едва успел нагнуться к раковине, как его вырвало.
Это повторялось несколько раз. В перерывах между приступами он прижимался головой к стене, охлаждая пышущий жаром лоб о прохладную плитку. После того, как его пятый или шестой раз вывернуло наизнанку, стало немного легче. Сергей по-прежнему чувствовал себя погано, но хотя бы смог рассмотреть своего провожатого. И надо же было такому случиться, чтобы им оказался новый знакомый Борис.
– А я ведь как раз к тебе шел, – заметил Борис, встретившись с осоловелым взглядом Сергея.
– Ко мне? – выдавил Сергей. Фраза вышла короткой и малопонятной, но он решил, что Борису хватит и этого.
Хватило.
– Давай решать, как бабу делить будем, – сказал тот.
– Бабу?
– Девку твою. Полинку.
«Она не девка!» – мысленно воскликнул Сергей, но, вспомнив, как Борис за столом тискал ее плечо и как она при этом довольно улыбалась, промолчал.
– Я тебя понимаю. Полинка – девка озорная, – продолжал Борис. – А я – честный сталкер, а не какая-нибудь туннельная крыса. Вижу – ты на нее имеешь виды. Поэтому предлагаю почестному. Завтра поутру выходим в город, и кто первым завалит монстра: зубатого или упыря, здесь в развалинах и тех и других порядком, тому Полинка и достанется. Идет?
Сергей отвернулся к стене. Смотреть на нее было приятнее, чем на сытую и довольную ряху Бориса.
– Чего молчишь? Или сдрейфил? – усмехнулся тот. – Я ведь могу твою девку и без этого забрать. Просто так.
– Забирай, – ответил Сергей.
– Что?
– Никакая она не моя. Так что забирай! – с мрачной решимостью повторил он и, стараясь больше не встречаться с Борисом взглядом, вышел из туалета.
Изо рта воняло, как из помойной ямы. Но Сергей и чувствовал себя так, будто ему в душу выплеснули ведро помоев, так что запах в точности соответствовал его состоянию.
Станционные часы, установленные над входом в туннель, показывали четверть третьего ночи, тем не менее на платформе было полно людей, правда, среди них Сергей не заметил ни одного ребенка. Многочисленные светильники горели также ярко: на Проспекте не привыкли экономить электроэнергию. Но ни яркий свет, ни красота станции, ни заинтересованные взгляды встречных прохожих больше не радовали. В том же мрачном настроении, в каком расстался с Борисом, Касарин добрался до спального отсека и, не разуваясь, упал на выделенную ему койку. Потерянная куртка от комбинезона валялась в ногах. Он кое-как свернул ее и засунул под подушку. Ни о чем думать не хотелось. После объяснения с Борисом в голове образовалась пустота, словно с содержимым своего желудка он выблевал в раковину и собственные мозги. И Сергей провалился в тяжелый, беспокойный сон.
