Он снова оказался на своей станции, в родной Роще, но эта станция больше не принадлежала ему. Там властвовала черная паутина – жуткая пузырящаяся субстанция, растекающаяся по платформе, стенам и потолку. Вырастающие на поверхности паутины пузыри разрывались и лопались, как лопается головка гнойного нарыва, только вместо гноя из них вылетали брызги крови и обглоданные человеческие кости. Несколько раз Сергею удалось увернуться от летящих в лицо костей и кровавых брызг, но внезапно прямо перед ним взорвался огромный пузырь, и брызнувшая оттуда горячая кровь залила его с головы до ног.
«Завали монстра», – донесся откуда-то из сгущающейся темноты голос Бориса.
«Вали... Вали... Вали...» – подхватило эхо голосом Дрона, и со всех сторон раздался утробный нечеловеческий вой.
Касарин взглянул на себя и с ужасом обнаружил, что пролившаяся на него кровь превратилась в тысячи паутинных нитей, которые подобно опутавшим щупальцам тянут его в лопнувший пузырь. Рваные края пузыря сморщились, обнажив десятки, сотни, тысячи острейших зубов, между которыми застряли куски человеческого мяса. Сергей отчаянно забился, пытаясь вырваться из огромной пасти, в которую неумолимо затягивали его опутавшие тело щупальца, но его сопротивление лишь ускорило неизбежную развязку. Распахнутая пасть надвинулась на него, гигантские челюсти сомкнулись, дыхание остановилось и...
Сергей отпихнул от себя пропитавшуюся потом подушку, жадно глотая воздух. Сердце отчаянно колотилось, готовое выскочить из груди. Зато вокруг не было ни паутины, ни щупалец, ни огромной пасти с челюстями, способными пополам перекусить человека. Только где-то в отдалении звучал приглушенный голос, с недавнего времени преследующий Сергея буквально повсюду.
– ...прямо так и сказал. Сама подумай: зачем тебе такой хлюпик? – увещевал кого-то Борис. Впрочем, нетрудно было догадаться, к кому он обращается. – Он же еще пацан, жизни не видел. А тебе нужен настоящий мужик, вроде меня. Ты со мной горя знать не будешь. Заживем!
Борис засопел, а из того же угла послышалась возня, оборвавшаяся хлестким ударом.
– Ты что?! – голос Бориса сорвался на визг. – Я же серьезно!
– Ой, извини, не поняла, – без тени смущения сказала Полина. – А я-то, дура, пошутила. Но если хочешь, могу и серьезно ответить.
Пару секунд Борис очумело молчал. Потом послышался скрип кроватных пружин – видимо, отвергнутый ухажер поднялся на ноги.
– Оба вы с приветом! Да если хочешь знать, твой парень сам от тебя отказался! Так и сказал: забирай ее, мне она не нужна! Чего глядишь? Не веришь? Сама у него спроси!
Он замолчал, ожидая ответа, но так и не дождался. Через несколько секунд к выходу протопали его тяжелые шаги, затем на фоне открывшейся двери вырос массивный силуэт, и все смолкло, а в спальном отсеке вновь наступила темнота.
Осторожно, чтобы не нарушить неосторожным движением эту тишину, Сергей опустил голову на подушку. Сердце снова забилось в груди, но уже по другой причине. Полина отвергла настойчивые ухаживания Бориса! Но значит ли это, что она как-то поособенному относится к нему? А если даже и так, что она думает о нем теперь, после Борисовых слов? Затуманенный алкоголем мозг никак не мог выдать однозначный ответ. Снова и снова он прокручивал в голове подслушанный разговор между Борисом и Полиной, пока опьянение и усталость вновь не затянули его в вязкую трясину сна.
* * *
На этот раз он проснулся от чьего-то настойчивого прикосновения. Кто-то бесцеремонно тряс его за плечо. Полина? А кто же еще?! Сергей радостно открыл глаза, рассчитывая увидеть склонившуюся над ним девушку, но увидел Шрама. Хотя Полина тоже была здесь. Она стояла в двух шагах от его койки и смотрела на него, как... Сергей так и не понял, что означает ее взгляд: радость, осуждение, печаль или... равнодушие.
– Поднимайся, комендант вызывает, – объявил Шрам.
Комендант? Сергей недоуменно нахмурился. Спросонья никак не удавалось сообразить, зачем он мог понадобиться главе Проспекта.
– Ты говорил, у тебя какое-то важное дело, – подсказал сталкер.
«Паутина!» – обожгла сознание внезапная мысль. Сразу вспомнились ужасные кошмары последнего сна. Сергей засуетился: вскочил с кровати, провел ладонью по своему опухшему лицу, потом вытащил из-под подушки и принялся натягивать смятую куртку.
– Мне только надо умыться, – вспомнил он.
Шрам кивнул и вместе с Полиной направился к двери. Сергей бросился за ними, впопыхах запнулся за ножку кровати и чуть не упал. Ему удалось удержаться на ногах, но сдвинувшаяся кровать угрожающе заскрипела. Шрам сделал вид, что не заметил этого, а Полина обернулась и сердито покачала головой. «Ей не все равно, – сообразил Сергей. – Все-таки не все равно!» И по телу разлилось приятное тепло.
Кроме него, никто умываться не стал – видимо, Шрам и Полина успели это сделать раньше. Наклонившись над раковиной, уже относительно чистой (видимо, Борис или кто-то другой успел смыть оттуда все остатки его вчерашних алкогольных излишеств), Сергей долго полоскал водой рот, хотя это вряд ли помогло – от него так и разило перегаром. В отчаянии Сергей сунул голову под струю холодной воды. Стало лучше, голова сразу перестала кружиться, но идти к коменданту пришлось с мокрыми волосами, так как в общественном туалете, разумеется, не было полотенец.
Когда Касарин в сопровождении Шрама и Полины снова появился на платформе, станционные часы показывали всего десять минут седьмого, но народу вокруг по сравнению со вчерашним вечером почти не убавилось – Проспект жил по своему, непонятному чужакам ритму. Можно было спросить об этом Шрама, но Сергей решил лишний раз не раскрывать рот: и так неизвестно, что тот и другие сталкеры о нем думают. Борис так вообще считает никчемным хлюпиком, и, если уж быть до конца откровенным с собой, считает вполне справедливо.
Молодой человек так углубился в собственные мысли, что и не заметил, как оказался перед комендантской. Здесь не было никаких украшений и прочих излишеств, вроде начищенных до блеска бронзовых букв, как на Маршальской, – одна-единственная железная табличка на двери с лаконичной надписью «комендант». Да и сама дверь выглядела, как все прочие двери в служебной части станционной платформы, куда Шрам привел Сергея.
Сталкер коротко постучал в дверь и после донесшегося в ответ «входите» распахнул ее.
– Вот, Николай Степаныч, привел, – уважительно сказал он и отступил в сторону.
Заглянув внутрь, Сергей увидел сравнительно небольшой кабинет, заставленный шкафами с разложенными в них всевозможными деталями. В первый момент он даже не понял, к кому обращался Шрам, пока не заметил за обшарпанным столом в углу невысокого, скорее даже маленького, мужичка с лысым блестящим черепом в перемотанных изолентой очках и заткнутым за ухо деревянным карандашом. На нем был латаный-перелатаный черный комбинезон, из-под которого выглядывала тоже далеко не новая водолазка. В этом затасканном комбинезоне, да еще с карандашом за ухом, мужчина выглядел таким смешным, что губы Сергея сами собой растянулись в улыбку.
Комендант, если, конечно, это был комендант, тоже улыбнулся в ответ и энергично замахал рукой:
– Заходите, заходите.
Сергей вошел. Следом вошли Шрам с Полиной, причем сталкер задержался на пороге, чтобы плотно затворить за собой дверь. Пока он это делал, лысый мужичок проворно выбрался изза стола и зашагал навстречу.
– Давайте знакомиться. Я Николай Степанович, здешний комендант.
«Все-таки комендант».
– Сергей Касарин, – представился он, пожимая протянутую руку.
Обе руки коменданта оказались в мелких шрамах и царапинах, указывающих на то, что этот человек не привык проводить время за столом. Скорее всего, он вместе с рядовыми электриками занимается обслуживанием турбин и электрогенераторов. Возможно, именно за профессиональное мастерство жители Проспекта выбрали его своим главой. Сергей с уважением взглянул на маленького, но явно сильного человека, несущего на своих отнюдь не богатырских плечах весь груз забот о станции и ее жителях.
– Случайно, не полковника Касарина родственник? – спросил тот.
Сергей кивнул:
– Сын.
– Я слышал, с вашей станцией что-то нехорошее случилось.
Сергей снова кивнул:
– Все погибли. Какая-то зараза проникла из вентиляционной шахты и всех убила.
«А может, и не всех! – пронзила мозг отчаянная мысль. – Дрону же каким-то образом удалось спастись!»
– Мой отец назвал ее черной паутиной. Сначала она уничтожила Маршальскую. Там повсюду одни чистые человеческие кости и целые скелеты. Мы видели. А потом добралась до нас.
Сергей чувствовал, что говорит сбивчиво, но комендант не перебивал его.
– Мы как раз вернулись с Маршальской, когда она появилась. Огромные щупальца, сплетенные из множества тонких волокон. Они хватали людей и проглатывали их целиком, а потом... потом выплевывали голые кости. Отец велел мне рассказать в Союзе обо всем этом, а сам... – Сергей замолчал, потом вспомнил о клочке бумаги в своем кармане и вытащил его. Торопливо разгладив смятый листок, он протянул его коменданту. – Вот, мы нашли это в комендантском сейфе на Маршальской. Думаю, это та самая паутина. Очень похожа!
