В светло-серых, водянистых глазах плеснулся страх. Тищенко судорожно пробежал пальцами по застегнутым до самого горла пуговицам на своей «ковбойке». Вдруг он круто повернулся и вышел из комнаты. Маша пошла по темному коридору за ним. Берг осторожно двинулся следом.
Оказалось, коридор вел на кухню — тоже почти пустую, со старой дровяной печкой посередине и самодельным столом в углу. Почти весь пол от окна до стола занимали пустые бутылки — из-под вина, водки, каких-то еще напитков. Они многократно тускло повторяли маленькие изображения окна, только изогнутого в запыленном стекле. Тищенко рывком достал из узкого шкафчика над столом початую бутылку без этикетки, налил в щербатую фарфоровую кружку с цветочком, залпом выпил. Запахло спиртом.
— Идите отсюда, барышня, — хрипло проговорил Тищенко. — Идите от греха, не до вас мне…
— Значит, не скажете? — Маша помедлила. — Загадочный это человек, Попович-то… Ну, до свидания, Герман Иванович, извините за беспокойство.
На улице уже было совсем светло, день начинался как ясный и теплый, но простоит ли он таким до вечера, сказать было невозможно — на Курилах погода может измениться в течение пяти минут.
— Мария, это все, что ты хотела узнавать? — подал голос Берг.
— Хотеть-то хотела, да вот не узнала. — Маша потянулась, расправила плечи. — Ладно, пойдем к следователю, надо ему вещдок отдать, а то меня вместе с Пеговым посадят…
— Куда посадят? — испугался Берг.
— Да уж они найдут куда, — засмеялась Маша. — Не пугайся, отмашемся.
Они пошли по центральной улице поселка. У школы суетился народ — строители, учителя и старшеклассники пытались привести в по рядок здание, поврежденное тайфуном. На крыше орудовали пограничники — видно, починка «улетевших» крыш была им в привычку. Два хмурых дядьки стеклили разбитые окна, учительницы и девочки постарше выметали из классов лиственный мусор, выносили на солнце промокшие книжки… Маша и Берг остановились.
Распоряжался всем сам Ячменев, замглавы районной администрации. Он показывал погранцам на крыше, с какой стороны крепить новенькие листы шифера, зубоскалил с молодыми училками, распаковывал со стекольщиками деревянные рамки с цельными листами голубоватого стекла.
Увидев журналистов, радостно заулыбался им навстречу:
— А, господа корреспонденты! — протянул испачканную ладонь, чертыхнулся, обтер ее о новенькую эмчеэсовскую куртку и снова протянул. — Вот-вот, поснимайте, как мы школу в порядок приводим! И так после каждого тайфуна, представляете, как мы живем? Но народ у нас стойкий, замечательный народ! С таким народом не то что тайфун, мы все сопки перевернем!
Берг расчехлил камеру, начал фотографировать.
— Ну, вы извините, Маша, я пошел, надо до обеда тут все закончить! — улыбнулся во всю ширь Ячменев. — Вечером в Южный лечу, в обл администрацию вызывают! Увидимся!
И он с удвоенной энергией начал руководить действиями работающих. Маша отошла в сторонку, поджидая Берга.
На обочине стояли зеваки — несколько женщин и все те же мелкие пацаны со своими заслуженными великами.
— Быстро работают, к обеду крышу закончат! — сказала одна из женщин.
— Ну да, с таким руководством! — прыснула другая. — Ты погляди, как Алеша Попович разоряется! Генерал, не иначе!
Маша вздрогнула. Ну да, Алеша Попович, как же! Она вспомнила, как Ячменев рассказывал о строительстве церкви: «Как же можно жить без веры? Зачем нужна дорога, если она не ведет к храму?» Неужели он замешан в этом деле с самородками? Не может быть! Но Пегов ясно сказал, как же это? А, да: «Вот он у меня где, твой Попович!» И сжал жилистый кулак…
— Андреас, пойдем! — Она подошла к Бергу, потянула его за куртку.
— Сейчас, Мария, я заканчиваю. — Он еще протарахтел несколькими очередями своей камеры, отвинтил объектив, сунул его в «разгрузку». — А что, надо срочно? Может быть, я еще поснимаю?
— Мне надо срочно, а ты, если хочешь, оставайся, — хмуро сказала Маша, стараясь не смотреть на Ячменева. Тот издалека помахал им рукой, широко улыбаясь.
— Нет, я пойду с тобой! — Берг в ответ тоже махнул чиновнику и поспешил за широко шагавшей Машей.
Они отошли на сотню метров, и Маша решилась:
— Пошли к следователю, быстрей! Не знаю, как сказать… В общем, похоже, Ячменев замешан в это дело по самые уши.
— Куда? — изумился Берг. — По уши? — Он поводил ладонями на уровне своих ушей. — Что это означает?
— Это означает, что он знал про золото и, может даже, с жуликами был заодно!
— Это не может быть! — изумленно уставился на нее Берг. — Зачем ему быть с жуликами? Он — государственный служащий, руководитель администрации!
— И ты хочешь сказать, что у вас государственные служащие не бывают ворами, да? — Маша усмехнулась. — И коррупции у вас нет, да?
— Нет, конечно, все есть, — растерялся Берг. — Но банальный криминал? Это же не тот масштаб!
— Да откуда мы знаем, какой масштаб! — махнула рукой Маша. — Пойдем, я ничего сама не знаю, но точно слышала, как Пегов угрожал Кириллу и при этом вспоминал Ячменева.
— Я тоже слышал, что угрожал, — кивнул Берг, — но про Ячменева он не сказал ни слова.
— Ну да, про Ячменева не было… — Маша потупилась. — У него кличка, оказывается, Алеша Попович. А про Поповича слышал?
— Слышал, да, про Попович, — удивился Берг. — Но я думал, попович — это маленький поп, священник…
— Вот и пошли, расскажем следователю, пусть он и разбирается. — Маша решительно двинулась к зданию РОВД.
Следователь беседовал с ними по очереди. Когда вызвали в кабинет Машу, она растерянно кивнула Бергу — он быстро пожал ее руку — и переступила порог. Следователь оказался подтянутым, коротко стриженным брюнетом с пронзительными синими глазами. Ими он так и сверлил Машу, пока она снова рассказывала историю с самородком в форме будильника: как оказалась свидетелем ссоры Пегова и Кирилла, как потом нашла «будильник» в пещере.
Под ледяным взглядом Маша сжалась, начала сбиваться, перескакивать с одного на другое.
Самородок следователь взял двумя пальцами, рассмотрел внимательно, Маше показалось — брезгливо. Спросил, зачем Маша взяла самородок из пещеры. Она сбивчиво попыталась рассказать, что сначала подняла машинально, так как вспомнила про ссору и поняла, что это именно тот «будильник», а потом взяла, чтобы сохранить, если жулики придут ночью и все заберут… Тогда доказательств того, что Пегов возвращался на бивуак, не было бы…
— А это, по-вашему, доказательство? — прищурился следователь. — Может, это вы возвращались, а теперь мне голову морочите?
— Ну, как знаете… Я еще вам хотела сказать… — Маша теперь и сама не знала, стоит ли говорить следователю о своем открытии, настолько он был неприветлив. Еще подумает, что она хочет очернить уважаемого человека. — Когда Пегов и Карагодин ссорились, Кирилл упомянул человека по фамилии Попович. Ну что этот Попович может якобы прикрыть Дмитрия по просьбе его сестры Виктории…
— Ну и что этот Попович? — скучно спросил следователь. — При чем здесь он?
— А Пегов ответил, что Попович вот где у него, и сжал кулак вот так. — Маша сама не знала, как пояснить свою уверенность. — В том смысле, что Попович тоже в этом замешан, понимаете…
— Ну и?.. — Следователь покачал головой. — К чему вы все это?
— А к тому. — Маша закусила губу — Вы же не можете не знать, что Попович — это прозвище замглавы администрации Ячменева Алексея Александровича!
— Да ну! — Следователь внезапно развеселился. — И что, Пегов прямо так и сказал: Алексей Александрович Ячменев вот у меня где? Так и в протокол занести? Или все же про Поповича?
— Заносите! — Маша вздернула нос. — Господин Берг это тоже слышал, так что нас двое!
— Ну, господин Берг — иностранец, его в наши дела мешать не к чему! — наставительно произнес следователь. — Ну ладно, проверим все, что вы тут наговорили…
Он еще раз недоверчиво покачал головой, долго тюкал в ноутбуке двумя пальцами. Оказывается, составлял протокол «изъятия вещественного доказательства», дал ей подписать. Велел внимательно прочитать свои показания и подписаться под ними на каждой странице. Маша подписала и спросила дрогнувшим голосом:
— Вы, похоже, мне не верите?
— Верить или не верить вам будет суд, — осек он. — Мое дело — опросить и собрать доказательства. Свободны. И попросите войти господина Берга Андреаса.
Маша скованно поднялась, вышла в коридор. Берг живо встал ей навстречу, но она только махнула рукой: иди, твоя очередь.
Она просидела в коридоре не меньше получаса, когда Берг вышел — ей показалось, спокойный и довольный. Он крепко взял ее за руку и вывел из прокуренного и пропахшего гуталином здания РОВД. Свежий ветер ударил в лицо, по небу тяжело ползли серые тучи.
