Я постучал снова, на этот раз громче и настойчивее, но снова не получил ответа. Стук за стуком, ничего. Наконец, постучав в сотый раз, я заметил Рокки, которая тащилась ко входу в магазин. Судя по ужасу на ее лице, она чувствовала себя так же неловко, как и я. Она открыла дверь, но не подняла на меня глаз.
День будет отстойным, так как мы оба будем чувствовать себя некомфортно. Хотя, можно попытаться сгладить ситуацию.
– Черт возьми, девочка! – пошутил я, заскакивая внутрь. – На улице холодно! Что ты пытаешься сделать? Отморозить мои яйца или что?
Она подозрительно уставилась на меня так, словно я только что говорил на иностранном языке.
Я решил продолжать играть в дурачка.
– Что? Почему ты так на меня смотришь?
Она прикусила губу. Я опустил взгляд, разглядывая нежную розовую кожу, и с гордостью напомнил себе, что целовал эти губы всего две ночи назад.
– Я думала, что между нами будет неловкость, – призналась она, все еще пряча глаза.
– Почему? Потому что ты, наконец, поцеловала меня после почти десяти лет? – выпалил я, все еще очарованный ее губами.
– Прошу прощения? – Она отошла от дверей и быстро направилась к кассе.
Действуя чисто импульсивно, я погнался за ней и ответил:
– Да ладно, я всегда знал, что я тебе нравился. Удивлен, что ты так долго ждала.
Она побледнела.
– Я... я... э-э... подожди... что?
– Я не такой тупой, как ты всегда думала. Я на самом деле умнее, чем выгляжу, – сказал я как ни в чем не бывало.
– Я никогда не думала, что ты тупой, – огрызнулась она.
– Конечно.
В зиме плохо то, что, хотя снаружи адски холодно, в помещении все по-другому. Сочетание теплого воздуха с чувством легкого смущения и неловкости заставило мою кожу почувствовать жар. Хуже того, взгляд Рокки прожигал дыру во мне! Я снял куртку, полностью осознавая, что с меня почти капает пот.
«Способ признать вину, придурок».
Рокки наконец оторвала от меня взгляд и усмехнулась.
– Почему ты ведешь себя так равнодушно из-за этого?
Я удивленно моргнул.
– Я никак не веду себя. Я в норме. Почему ты ведешь себя так странно?
– Я унижена, – призналась она.
Значит, нас двое.
– Почему? – спросил я, не зная, как еще ответить.
– Я поцеловала тебя! – ее голос внезапно понизился, заглушая отчетливую боль. – А потом ты ушел.
Чувствуя себя виноватым, я сглотнул. Горло как будто было забито осколками стекла. Как я собираюсь выйти из этого?
– Да, я жалею об этом. – Я действительно сожалел. – Наверно, я просто был застигнут врасплох. Было неправильно с моей стороны уйти от тебя. – Я уже говорил, что сожалею?
– Не в первый раз, – прошептала она так тихо, что я едва расслышал.
– Что?
– Ничего, – быстро ответила она. Ее лицо исказилось, как будто она глубоко задумалась. Она поднесла ко рту накрашенные ногти и принялась грызть их края. – Ты должен признать, что между нами все было странным с самого начала. И я, конечно, ожидала, что отношения станут еще более непонятными на этот раз.
– Между нами не было ничего странного.
Это была явная ложь. Мы оба это знали.
– Неужели? Ничего странного? Ты не разговаривал со мной первые два дня, когда вернулся. –сказала она.
В отчаянии я крепко сжал куртку. Как я мог извиниться перед ней? Я играл в игры и знал это, но я ощущал себя таким потерянным – как поступить с ней? Каждый раз, когда я чувствовал, что могу сделать шаг вперед, что-то напоминало мне, что я должен сдерживаться. Я определенно двигался вокруг Рокки, но никак не мог объяснить себе – а тем более ей – почему мои чувства были такими запутанными.
Правильно, неправильно, дьявол, ангел. Она была Инь для моего Янь, и всегда им была. К сожалению, этот дьявол все еще чувствовал, что не заслуживает Ангела.
Мои плечи поникли в поражении.
– Хорошо, ладно. Думаю, это справедливое предположение.
– Наверное, я не такая тупая, как ты думал, – пробормотала она. – Так что не забудь рассказать мне, почему возникла ледяная стена между нами? Честно говоря, мне было интересно, почему мы не подняли эту тему, когда ходили поесть гамбургеры, но видимо, я была просто счастлива, что мы тусовались, и не хотела давить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Причин было так много, но почему-то я знал, что все они причинят ей боль. Выбирая правду, что была менее болезненной, я ответил:
– Думаю, я немного испугался, увидев тебя снова.
– Почему? – недоверчиво спросила она.
– Неудобно тебе это говорить.
– О, боже мой! Мы вернемся к этому снова? – она вцепилась пальцами в клавиатуру и раздраженно покачала головой. – Подожди, какого черта я делаю? Я уже зашла. Черт.
Снова вернувшись к юмору, я натянуто рассмеялся.
– Полагаю, я все еще могу вывести тебя из себя.
Ее ответный взгляд был пугающим.
Ладно, возможно, это была плохая идея. Прочистив горло, я спокойно сказал.
– Честно говоря, я горжусь тем, что ты поцеловала меня. Я всегда задавался вопросом, хватит ли тебе смелости.
Она помолчала.
– Подожди, о чем ты говоришь?
– Я всегда знал, что тебе нравлюсь. – Как только эти слова слетели с моих губ, лампочка в голове загорелась. Я точно знал, как ее отпустить. Я не хотел, но это необходимо, чтобы спасти нас обоих. Мой голос прозвучал как далекое эхо. – Я просто думал, что эти чувства неуместны.
– Неуместны?
Дальше пошла полная чушь. Даже не чушь, а совершенный бред. Едкий, кишащий мухами бред.
– Тебе было скучно. – Вот так, точно так же маска, которую я носил в старших классах, снова плотно закрыла мое лицо. Когда я был моложе, я легко выталкивал людей из своей жизни из чувства самосохранения. То, что я стал старше, не означало, что я все еще не могу этого сделать. С равнодушным выражением на лице я заметил: – Я был плохим мальчиком в старшей школе. Какая наивная девушка не купится на такое?
Она ударила рукой по стойке, заставив меня подпрыгнуть.
– Да будет тебе известно, что я никогда не была наивной.
– Никогда, да? – я ухмыльнулся.
– Приведи хоть один пример.
– Тебе было скучно, Рокки. Ты была слишком милой и хорошей, чтобы делать половину того, что ты делала со мной. Прогуливать уроки, сбегать и тусоваться на вечеринках – это было не в твоей природе.
– Если это так, то что, по-твоему, в моей природе? Ты фактически называешь меня занудой, – усмехнулась она.
– Я не говорю, что это плохо, – я искренне кивнул.
Это было одно из ее самых спасительных качеств. В мире, полном драмы, ничто не чувствовалось лучше, чем что-то спокойное и предсказуемое.
Все еще хмурясь, она сказала в ответ:
– Теперь, говоря о том, что хорошо и что плохо, почему бы нам не обсудить каким ужасным другом был ты? Сначала вычеркнул меня из своей жизни без причины, а теперь оскорбляешь.
«Ох, ладно, может мы зашли слишком далеко».
Отпустить ее не обязательно означало заставить ее ненавидеть меня. Решив немного отодвинуть ее назад, я подался вперед, вторгаясь в ее личное пространство.
– Ужасный, да? Что еще, по-твоему, плохо, Рокки?
Она судорожно сглотнула.
– Понятия не имею. Война, голод?
– Это не то, что я имел в виду, – мой голос прозвучал на удивление глубоко.
– Если ты говоришь о поцелуе, я, очевидно, сейчас думаю, что это плохо! Мне не стоило этого делать.
Мое лицо и сердце не могли не смягчиться.
– Как я уже сказал, я рад, что ты это сделала.
– Ох! Почему?
– Я не хочу разглашать эту информацию. – Заметив раздражение на ее лице, я быстро добавил: – И я не говорил о поцелуе.
– Тогда о чем ты говоришь?
С каждой секундой ее лицо розовело все больше. Борясь с желанием погреть свои холодные руки о ее щеки, я сделал небольшой шаг назад.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Я признаю, что это было между нами. Может, этот поцелуй был способом вернуть нас на верный путь. Знаешь, вернуть туда, где мы были раньше.
– Я думала, ты сказал, что это не касается поцелуя.
– Ну, может быть, немного, – признал я.
