его колен, повернулась к столу, где лежала моя рабочая папка. Вытащив из нее заламинированный листок, я сунула его Кену прямо в лицо. – Ты видишь, что тут написано?
Кен приподнял бровь, отказываясь читать это вслух.
«Упрямый козел».
– Ухщ, – хмыкнула я, убирая лист. – Там написано: «Сравнительная психометрическая таблица». Ты видел колонку, озаглавленную «Стандарты баллов»? Какой там максимальный балл?
Он все еще не сдавался.
– Сто пятьдесят, засранец, – постучала я пальцем по таблице. – По этой сраной таблице у тебя максимальный невербальный IQ. Это зрительная память, математическая логика, пространственная ориентация…
Кен приподнял и опустил плечо.
– Ну да, мне дается математика.
– Нет, тебе не просто дается математика. – Я изобразила пальцами кавычки. – Ты чертов «Умница Уилл Хантинг». Почему ты до сих пор не работаешь в NASA?
Кен открыл было рот для очередного ехидного ответа, но я его перебила.
– И не говори мне, что это потому, что тебе не нравится их космическая программа. Я хочу нормальный ответ.
Закрыв рот, Кен уставился на меня.
– Почему ты работаешь тут? – спросила я, смягчая тон.
– Потому что я не пошел в колледж.
– А почему ты не пошел в колледж?
– Потому что ненавижу учебу.
– Почему ты ненавидишь учебу, если ты такой умный?
С каждым следующим вопросом я подвигалась на несколько сантиметров вперед.
– Не знаю. Я всегда ее ненавидел.
И с каждым ответом непроницаемая стена загадочности Кена становилась крепче и крепче.
– Ты даже в спорте был хорош. Ты мог получить столько стипендий.
– Не все должны идти в колледж, – сложил Кен руки на груди.
– Да, но люди с такими баллами должны. – Я постучала двумя пальцами по листу. – Ты типа обязан с этим что-то делать ради всего человечества. Ты, блин, мог бы найти лекарство от рака. – Я рассмеялась, вспомнив, что, чтобы лечить людей, их надо любить. – Ну… Или, по меньшей мере, изобрести какую-то офигенную экономическую программу, которая сможет ликвидировать национальный дефицит бюджета.
Это заинтересовало Кена. Он приподнял брови, но ничего не сказал. Стена была возведена. Так что теперь Кен мог прятаться за ней сколько угодно.
Я смотрела на него, как на паззл, в котором отсутствовала бо́льшая часть кусочков. Я тестировала его неделями, но все еще даже близко не подошла к тому, чтобы понять его.
– Кен, ну почему ты не пошел в колледж? – практически прошептала я, как будто обращалась к загнанному в клетку животному. – Почему бросил футбольную команду в старших классах? Почему не ходил на свидания?
«Ты же такой умный, красивый и спортивный. Почему ты все это разбазариваешь?»
– Мы же потому тут этим и занимаемся, да? – отрезал Кен, глядя на меня ледяным взором. – Чтобы ты могла сказать мне, что со мной не так?
– Эй! – Я протянула руку и прижала ее к его прекрасной щеке. Вечерняя щетина колола мою ладонь. – Насколько я могу судить, единственное, что с тобой не так, это ты сам.
Кен опустил глаза. Тень от его длиннющих соболиных ресниц упала на высокие скулы.
Я отметила тот факт, что в кои-то веки мое прикосновение скорее успокаивало его, чем раздражало.
Подкатив свой стул поближе, я потянулась и коснулась его губ своими губами.
– Тебе надо пойти в колледж, – прошептала я еще ласковее. – Ты просто подумай об этом, ладно? И если ты найдешь программу, которая тебе понравится, ты не будешь это ненавидеть.
Кен не ответил, поэтому я снова его поцеловала. И целовала до тех пор, пока он не ответил. До тех пор, пока не забыл про невидимую стену, которую построил между нами, и не затащил меня к себе на колени.
Тогда я протянула руку и расстегнула его ремень.
– Что ты делаешь? – спросил Кен с тревогой в голосе.
– Я забыла тебе сказать, – захлопала я глазами, стараясь казаться невинной, пока расстегивала его серые брюки. – Этот тест включает еще и оральную проверку.
Кен немедленно обхватил меня руками и оттолкнулся от стола ногой. Я завизжала. Мы прокатились через всю комнату, остановившись только возле двери. Кен протянул руку и, усмехнувшись, запер ее.
20
Двадцать, блин, один.
Вот как долго я уже живу на этой планете.
Считается, что в этот день надо пойти и ужраться вусмерть, отмечая, что ты наконец стал достаточно взрослым, чтобы покупать спиртное; но учитывая, что я начала свою карьеру пьяницы еще до того, как у меня начались месячные, вся прелесть демонстрации своего удостоверения личности официантке в «Багама Бриз» была для меня утрачена. Так что я решила утопить свою именинную печаль в «Фаззи», баре, где работала Джульет. Грязные пивные кружки и занозистые стулья гораздо лучше соответствовали моему дерьмовому настроению.
Сама не знаю, почему великие двадцать один воспринимались как пинок под зад. Может, я огорчалась, что алкоголь, один из самых любимых мной аксессуаров плохой девчонки, теперь переставал им быть. А становился обычным, законным аксессуаром взрослой тетки. И от этого мне было грустно. Может, я была в тоске потому, что не было Джейсона, с которым можно было бы отпраздновать. А может, ну может, я была в хреновом настроении из-за того, что встречалась с парнем, который не признавал дней рождения и за весь день даже рукой мне не помахал.
Это было как в Валентинов день. Я уговаривала себя, что ждать нечего. Что Кен не отмечает дней рождения, и, сколько ни дуйся, это ничего не изменит. Но, естественно, все это не помешало мне дуться как проклятой.
Я смотрела на людей, собравшихся в «Фаззи» вокруг кучи деревянных столов, которые мы сдвинули вместе, и попыталась ощутить в себе хоть какой-то энтузиазм – ну, или хотя бы признательность своим друзьям, которые приехали даже из Афин, чтобы отметить со мной – но… муэ-э-э. Аллен и Эми строили друг другу глазки, братья Александер приставали к официанткам, Кен усиленно пытался отговорить свою сестру от инвестиций в свободный от налогов аннуитет – что бы это ни было, а Джульет была на пути из бара с очередным отвратительно девичьим напитком, который сделал мне Зак.
– «Секс на пляже» для именинной сучки, – пробормотала Джульет мне на ухо, плюхая бокал на стол передо мной. – Не могу поверить, что ты уже совсем выросла. – Протянув руку, она взъерошила ровное каре, на укладку которого я потратила добрый час.
Хлопнув ее по руке, я разгладила волосы ладонями.
– А я и выросла.
– Еще как выросла. – Подняв руку, Джульет начала считать, загибая длинные тонкие пальцы. – Ты почти закончила колледж. Ты практически живешь с Кеном. Ты достаточно взрослая, чтобы покупать спиртное… – Джульет всхлипнула и сделала вид, что утирает слезу со своего подведенного глаза без ресниц. – А кажется, я только вчера учила тебя, как надо нюхать.
Я закатила глаза.
– Ты типа на полгода старше меня.
Джульет собралась было ответить, как вдруг огромный плюшевый медведь обхватил меня сзади руками за плечи.
– Как дела, худышка?
От этого знакомого голоса мое
