то, куда он мог отправиться оттуда?
– Боюсь, что нет. Он был ранен во Вьетнаме в апреле шестьдесят девятого. Лечился в Хюэ, затем был переведен в Гонолулу для реабилитации после травм. Его ранили в правое бедро, и если он еще жив, то заметно хромает при ходьбе. В Пендлтоне он работал с делами личного состава, кабинетная работа, и мог бы доработать до конца срока службы там и получить почетную отставку, но, по-видимому, связался с наркотиками. В одной записке предполагается, что он мог попасть в зависимость от морфия после ранения. К сожалению, тогда такое часто случалось. Мне жаль. Я хотел бы, чтобы новости были лучше.
– Не проблема, сэр. Еще раз спасибо.
Следующий вопрос мистера Уолтона его удивил.
– Моя дочь у тебя?
После короткой паузы он ответил:
– Эм-м, да, сэр. Хотите поговорить с ней?
– Да, если не возражаешь.
Джек протянул трубку Дженни:
– Он хочет поговорить с тобой.
Вытерев руки, она подошла и взяла трубку.
– Папочка, привет!
Джек смотрел, как она разговаривает с отцом. Ее ответы не давали намека на то, какими могли быть вопросы, за исключением того, как у нее дела. Поговорив, она сказала:
– Конечно. Передай ей трубку.
Дальше последовал разговор с матерью, и Джек решил выгулять Бринкли. Он жестами показал свои намерения, Дженни кивнула и помахала рукой, словно говоря: «Развлекайтесь!»
Когда они с Бринкли вернулись с прогулки, Дженни сидела за маленьким столом, за которым они завтракали.
– У тебя хороший папа.
– Да, он классный.
– Ты разговаривала и с мамой?
– Угу. Она хотела поговорить с тобой, но ты ушел. Просила передать привет и что ей не терпится познакомиться.
– Меня удивило, что твой папа спросил, здесь ли ты.
– Они знают про нашу любовь.
– О?
Это удивило Джека. Но с другой стороны, Дженни, очевидно, была открытым человеком, который не стал бы скрывать свою жизнь от родителей.
– Да. И не волнуйся. Они в восторге.
– Это хорошо.
Она улыбнулась и подалась поцеловать его.
– Я заехал только перекусить что-нибудь на обед.
– Я думала, мы пообедаем у меня.
– Ох да. Я забыл.
– Все еще хочешь поехать?
– А как же баранья нога?
– Это на ужин.
– Она не остынет?
– Не волнуйся. Я ее разогрею и еще сделаю подливку.
– Когда она будет готова?
– Минут через пять.
– Тогда хорошо. Можем поехать пообедать к тебе, когда баранина приготовится.
Когда они приехали в квартиру Дженни, Джек понял, что она имела в виду под ее маленьким размером. Здесь было от силы семьсот квадратных футов. Крохотная захламленная гостиная вела в еще меньшую кухню. В ванную вела единственная дверь за кухней, если не считать двери в спальню в конце так называемого коридора. Даже слово «коробка» воздавало квартире должное больше, чем она заслуживала.
– Она маленькая, – сказал Джек. – Но я могу здесь развернуться. – Он продемонстрировал. – С трудом, – добавил он и улыбнулся. – Не волнуйся. Все хорошо.
– По крайней мере теперь ты знаешь, почему я предпочитаю твой дом.
– Это да. – Он прошел на кухню. – Итак, что у тебя на обед?
– У меня есть мясная нарезка.
– Годится.
Они сидели за маленьким столом в гостиной и ели. Когда закончили, Джек спросил:
– Могу я узнать, почему ты живешь в такой маленькой квартире?
– Деньги. Я не могу позволить себе больше. По крайней мере, комплекс стоит у моря. Это удобно летом. Прыг-скок и ныряй в залив. И вид из окна моей спальни потрясающий.
– О? Можно посмотреть?
– Конечно.
Через полчаса они оделись и поехали обратно к Джеку.
Попрощавшись с Дженни до вечера, Джек отправился в Уортон к Лонни. Дверь ему открыл сам Лонни. Он был в голубых джинсах и без рубашки. Джек заметил, что обе его руки покрыты рукавами татуировок. Каждый заканчивался звездой на запястье. Джеку подумалось, как люди сидят неподвижно столько времени, пока кто-то использует прибор, похожий на швейную машинку, чтобы ввести чернила под кожу. Он представил, что это должно быть больно.
– Да, Элиз говорила, что вы заходили, – сказал Лонни, когда Джек представился. – Это насчет Тома?
– Да. Вы не против, если я зайду поговорить с вами?
– Наверное, – сказал он и попятился, пропуская Джека в обшарпанный трейлер.
Внутри было на удивление чисто. Джек сел за маленький кухонный стол, приготовившись задавать вопросы, типичные для тех, у кого спрашивают характеристику обвиняемого, чтобы затем перейти к другим, менее комфортным. Лонни сел напротив него, но сначала достал из холодильника банку пива.
– Хотите? – спросил Лонни, открывая банку.
– Нет, спасибо. – Когда Лонни тоже сел, Джек спросил: – Что вы можете рассказать мне о Томе?
– Что вы хотите знать?
– Как давно вы знакомы?
На секунду Лонни задумался.
– Не знаю. Года четыре.
– Вы считаете его хорошим другом?
– Наверное. В смысле, я не считаю его боевым товарищем или еще что.
– Боевым товарищем? – спросил Джек, не понимая значения.
– Да, ну знаете, тот, кто, можно сказать, настолько близкий человек, что вы защищали бы друг друга до смерти, как пара солдат, прижатые в окопе во время боя.
– Понимаю. Вы считаете его действительно хорошим другом?
– Я считаю его другом. Я не считаю, что он, как дети называют, лучший друг навеки. Мы просто, знаете, обычные друзья.
– Что вы можете мне рассказать, что можно было бы признать поручительством?
– Вы хотите, чтобы я поручился за него?
– Да. Поэтому и хотел увидеться с вами. Том сказал, что вы его друг и можете дать показания о его моральном облике.
– Минуточку. Я не хочу идти в суд.
– Хорошо, это ваш выбор. Могу я задать вам еще несколько вопросов?
Откуда-то из недр трейлера показалась Элиз. Джек с удивлением отметил, что на ней только лифчик и шорты. Лонни словно не замечал. Джек не знал, имела ли ее демонстрация цель смутить его и внушить желание уйти как можно быстрее, но если так, у нее получилось.
– Конечно, – сказал Лонни. – Можете спрашивать сколько хотите. Я просто не обязан отвечать на все, если не захочу.
– Правда ли, что вы были в трейлере Тома за несколько дней до ограбления?
– Не помню.
– Он сказал, что у него нет пива, и вы сказали, что оплатите, если он сходит в магазин.
Прежде чем ответить, Лонни задумался на несколько секунд.
– О, да. Я помню. Должно быть, он выпил все, что у него было, до моего прихода. А что? Это важно? Не знаю, какое отношение поход в магазин имеет к тому, в чем его обвиняют. В тот вечер он ничего не грабил.
– Вы случайно не заметили, его пистолет был на месте?
На
