и теперь крался по дому практически бесшумно.
Именно поэтому лишь везение позволило Владимиру вовремя увидеть тень в коридоре, прежде чем Нораев завернул на кухню, где находились они с Амалией. Он схватил подругу за руку, и Штеффель мгновенно поняла, в чем дело. Безошибочно она рванулась в неприметную нишу в углу комнаты, распахнула, на их счастье, не скрипнувшую дверь чулана и увлекла за собой Корсакова. Сквозь щелку они видели, как долговязый морщинистый ротмистр, словно призрак, скользнул в центр комнаты, внимательно озираясь. На долю секунды Владимиру показалось, что вот и настал конец – им не скрыться от этого пронизывающего взгляда, словно бы подмечавшего каждую мелочь. Однако вновь повезло – ротмистр не обратил внимания на чулан и аккуратно двинулся дальше, в соседнее помещение. Корсаков позволил себе выдохнуть.
– Может, нужно его убить? – шепнула Амалия.
– Что? – удивленно переспросил Корсаков. – Нет! Во-первых, как? У него револьвер. У меня тоже есть, конечно. Но не с собой. Остался в саквояже.
– Гениально.
– А что ты предлагаешь? Выстрелить ему в спину? А если ты ошиблась?
– Я не ошибаюсь, Володя, уж можешь мне поверить! – Амалия была непривычно уверена в себе. – Ты точно знаешь, что жандармы сторожат обе стороны дома?
– А ты знаешь, где расположен черный ход? – удивился Корсаков.
– Да, мы через него заходили прошлым вечером, – сказала Амалия. – Так что там насчет жандармов?
– У меня нет оснований не верить Нораеву. И проверять особо не хочется. А тебе?
– Мне не хочется играть в прятки с одержимым ротмистром. Рано или поздно удача изменит нам и мы попадемся.
– Значит, нужно самим перейти в нападение! – решительно произнес Владимир. Они снова вышли из чулана на кухню, стараясь не дать зазвенеть оставшейся на ней утвари.
– Без оружия?
– Ну, мое предложение в любом случае подразумевает возвращение к саквояжу.
– А где ты его оставил?
– В гостиной, где вы проводили ритуал.
– Что? – Амалия осеклась, чуть было не вскрикнув. Ее лицо исказилось от ужаса. – Нет, я туда больше не пойду, даже не предлагай!
– Послушай, наш единственный шанс – это загнать вселившуюся в Нораева тварь обратно туда, откуда она появилась. Так он сможет отозвать своих людей, а мы избавимся от преследующего тебя духа. Но для этого нам нужно понять, что произошло во время ритуала, где вы допустили ошибку.
– А почему ты думаешь, что мы допустили ошибку? – резко спросила Амалия, поправляя перчатки.
– Ну, если только ваш ритуал не ставил цель оставить после себя шесть испепеленных мертвецов…
– Шесть?
– Да. И это тоже не дает мне покоя. Шестеро погибли, двое исчезли. Тебя мы нашли. Куда делся еще один человек?
* * *
По долгу своей службы Нораев не раз видел покойников. Некоторых даже отправил на тот свет сам. Но подавляющее количество мертвых тел было, если можно так выразиться, свеженькими. Распростертые на полу останки, освещенные неярким светом керосиновой лампы, подобранной в одном из подсобных помещений, были явно довольно старыми.
Ротмистр вернулся обратно к зеркальной комнате. Несмотря на его опасения, лопнувшие светильники не наполнили комнату воспламеняющимся газом. Нораев чувствовал, что должен был сюда вернуться, что в первый визит сюда какая-то деталь скрылась от его взгляда. И теперь все вставало на свои места.
Если бы Решетников сразу не привлек его внимания к фальшивому зеркалу, не дав тщательно осмотреть кабинет, он бы несомненно увидел тело раньше. Останки уже начали мумифицироваться, но явно принадлежали женщине. Нораев нагнулся ниже, внимательно осматривая тело. Он обратил внимание на руки и ноги – они были вывернуты под неестественным углом, местами кости треснули и торчали в разные стороны. Как будто неведомая сила привела в движение уже не предназначенную для этого бренную оболочку, а затем выбросила за ненадобностью, словно сломанную куклу. Вокруг руки трупа была повязана цепочка с позолоченным колокольчиком.
Ротмистр был невероятно спокойным человеком, который сталкивался с, казалось бы, необъяснимыми явлениями столь часто, что удивился бы даже Корсаков. Но в этот миг по его спине скользнул холодок страха. Бездарь Решетников спас ему жизнь, не дав первым обнаружить мумию баронессы Ридигер. Закончи ротмистр осмотр кабинета – и безглазой ухмыляющейся марионеткой стал бы сам Нораев.
Находка лишний раз убедила его в своей правоте. Останки явно пришли в негодность, как и тело околоточного с практически отрубленной головой. Круг сужался.
Напоследок Нораев еще раз осветил труп Решетникова. В глаза бросилась еще одна деталь – крайне неприятная. Револьвер околоточного исчез.
* * *
– Амалия, – шепнул Владимир. Крадущаяся перед ним Штеффель не обратила на его оклик внимания.
– Амалия, – чуть громче позвал Корсаков и сам поморщился от того, как гулко его шепот раздался в пустом помещении. Его подруга наконец обернулась, в первый момент посмотрев на него непонимающим взглядом.
– Чего тебе?
– Как ты думаешь, кто это может быть? Восьмой, потерянный, гость?
– Я же сказала тебе, не знаю. Все, что произошло до того, как вы разбудили меня в шутейном салоне, для меня как в тумане.
– Шутейном салоне?
– Да, кажется, так эта комната должна называться. Вроде бы баронессе Ридигер эта идея с зеркалом казалась очень смешной.
Они находились в картинной галерее. Амалия, уже бывавшая в особняке Ридигеров, утверждала, что отсюда можно было легко попасть в гостиную. Большинство картин со стен уже было снято, но оставшиеся несколько портретов, видневшихся в полутьме, вселяли в Корсакова смутный страх. После истории со Стасевичем он вообще старался не появляться на выставках и в художественных салонах. Никак не мог отделаться от мысли, что люди на портретах в любой момент придут в движение и, неестественно вывернув шеи, уставятся прямо на него.
Амалия подкралась к дверям в дальнем конце галереи и чуть приоткрыла их, всматриваясь в соседнюю комнату в поисках Нораева. Не отрываясь от щелки, она шепнула:
– А ты как думаешь?
– Доказательств у меня нет, но это либо Нейман, либо Назаров.
– Назаров? – пораженно переспросила Амалия.
– Да, твой наниматель. Не знаю, представился ли он тебе настоящим именем, но это был товарищ министра Назаров. Оказывается, я тоже видел его, один раз, правда. Но сейчас не об этом. Нейман кажется мне более вероятной кандидатурой – если ошибка в ритуале была намеренной, то кроме него ее сделать было некому. Но зачем? И кто из них выпил отравленное вино? Неужели в доме, кроме нас четверых, остался кто-то еще?
– Подумаешь об этом потом. Идем.
Амалия скользнула в двери гостиной. Корсаков последовал за ней.
* * *
Меньше всего Постольскому хотелось оставаться в одиночестве, но приказ есть приказ, и поручику совсем не
