– притянуть дух Марии к знакомой оболочке. О втором этапе Назаров и Нейман умолчали, и, думаю, Олег бы получил щедрое вознаграждение за молчание, если бы пережил эту ночь. Только он мог придумать эту дьявольскую комбинацию. Амалию Штеффель, единственную женщину, выбрали не просто так. Она должна была стать новым сосудом для духа баронессы. Вот только господа не учли два неприятных момента. Можете снять перчатки?
– Кажется, у меня нет другого выбора. – На протяжении корсаковского монолога на лице Амалии испуг и удивление постепенно сменились ледяным спокойствием. Сейчас голос медиума звучал устало и безэмоционально.
Амалия – нет, Мария Ридигер – стянула с левой руки перчатку. Ладонь под ней была покрыта отвратительными язвами.
– Как я говорил Павлу, потусторонний дух в нашей реальности – что гангрена, – Владимир смотрел на руку медиума с нескрываемым отвращением. – Плоть отторгает его, в вашем случае – буквально. Без помощи Неймана вам осталось существовать буквально несколько дней.
– А второй… – Постольский подавился воздухом и закашлялся. – А второй неприятный момент?
– Плата. Ты не можешь отобрать что-то у смерти, не предложив ничего взамен. Вот только обмен не может быть равноценным. Назаров предложил себя в обмен на возвращение дочери. Его не отравили – он покончил с собой, принеся себя в жертву и добровольно заменив Марию в царстве мертвых, телом и душой. Именно поэтому мы не смогли найти труп. Но жизнь на жизнь – это, знаете ли, мелко. В таких вопросах счет должен идти на десятки или даже сотни за одну-единственную. Поэтому мир мертвых, что остался за зеркалом, очень хочет баронессу Ридигер вернуть обратно. И воспользовался той же лазейкой, чтобы протянуть за ней свои цепкие лапы. Отдача от ритуала испепелила его участников, что оставило для последовавшего за Марией скитальца только одну пустую оболочку.
– Останки баронессы, – догадался Павел.
– Именно. Эдакая жуткая игра в музыкальные стулья между двумя духами, соревнующимися за пустые оболочки. Когда Мария Ридигер овладела Амалией, ее труп, в свою очередь, стал вместилищем для зазеркального скитальца. Баронесса разумно скрылась от этого существа за двусторонним зеркалом, через которое твари проникнуть не удалось. А дальше началась игра в выжидание. Чье тело придет в негодность первым? И тут – удача! В доме появляемся мы. Три новых потенциальных вместилища. Амалии нужно выбраться и отправить скитальца обратно, чтобы тварь не утащила ее с собой. А зазеркальному гостю нужна новая оболочка, чтобы продолжить погоню. Ему везет первым – на останки баронессы натыкается Решетников. Покойник – не лучшее вместилище, особенно учитывая, что им успели попользоваться и баронесса, и ее преследователь. Но скитальцу хватает остатков энергии, чтобы прикончить околоточного и воспользоваться его телом. Единственная цель этого существа – лишить баронессу нового тела, чтобы ее дух вернулся обратно. И Решетников начинает стрелять. Но скиталец вновь терпит неудачу – Нораев и Постольский, по счастливой случайности, приводят тело околоточного в негодность.
Корсаков медленно провел пальцем по горлу, отчего Павел, вспомнив осколок, пробивший шею Решетникова, брезгливо скривился. Правда, его внимание быстро привлек новый вопрос.
– Но почему дух, покинув его тело, затем не вселился, скажем, в меня? – спросил Постольский. Вместо ответа Владимир молча постучал себя по груди и направил на Павла указательный палец. Поручик опустил глаза – и увидел свисающий с шеи амулет, который Корсаков передал ему в этом же зале.
– У меня такой же, – пояснил Владимир.
– Но тогда…
Поручик запнулся и настороженно посмотрел на Нораева. Тот поймал его взгляд, чуть усмехнулся и закатал рукав униформы, обнажив несколько витков серебряной цепочки, испещренной незнакомыми символами.
– Из дома без нее не выхожу, – невозмутимо пояснил ротмистр.
– Значит… – Павел перевел взгляд на Корсакова. Похоже, у него входило в привычку общаться короткими незаконченными предложениями.
– Да, – кивнул Корсаков. – Он не мог покинуть дом в поисках новой оболочки. Назаров и Нейман окружили дом защитным кольцом, которое не позволяло духам проникать сквозь него, как раз на случай, если баронесса окажется не единственным гостем с того света. Предположу, что, удостоверившись в успехе, Нейман должен был разомкнуть барьер и позволить ей выйти из дома. Когда скиталец лишился всех возможных оболочек, ему осталось лишь одно – покинуть наш мир и вернуться обратно в зеркало. С момента окончательной смерти Решетникова мы шарахались от собственной тени. Скиталец ушел, оставив в доме лишь один дух, которому здесь не место. Марию Ридигер.
– Но тогда зачем Амалии… То есть баронессе потребовалось сбегать из салона? Она ведь добилась своего? – спросил Постольский.
– Спасибо, поручик, вы весь вечер задаете исключительно правильные вопросы, – поклонился благодарной публике Корсаков. – Вы упускаете из виду барьер. Он на месте и по-прежнему не выпускает духов. Пусть даже и имеющих телесную оболочку. Не может же Амалия остановиться у входа, сделать вежливый книксен и, очаровательно улыбнувшись, попросить уважаемых господ убрать мешающую ей преграду. Что я, что Нораев мигом заподозрим неладное. Отсюда и спектакль. Нораев не дает ей покинуть дом, а я знаю настоящую Амалию. Каждый может разгадать ее маскарад. Как пикантно! – Корсаков даже хрипло хохотнул. – Значит, нужно настроить нас с Нораевым друг против друга, не дав обменяться подозрениями, а затем убедить Павла, как наименее опытного, стереть барьер, и спокойно покинуть дом, чтобы найти способ поддержать новое тело в жизнеспособном состоянии. Ведь Амалия, как мы теперь знаем, унаследовала все деньги и баронессы, и тайного советника Назарова. Мария не может просто взять и переселиться в кого-то еще.
Корсаков закинул ногу на ногу, продолжая сидеть на столе. Сейчас он смотрел только на Амалию/Марию, и лицо его отражало такую злость, что Постольскому, даже после всего увиденного в особняке ранее, стало не по себе.
– Вы уготовили мне роль своего сообщника, баронесса, – сказал Владимир. – Я убиваю ротмистра, дабы защитить вас, – не знаю, самостоятельно или же вы просто обставили бы дело таким образом. Затем вы своими руками или с помощью ни о чем не подозревающего поручика Постольского избавляетесь от меня.
– Владимир Николаевич, вы себе льстите, – спокойно сказал молчавший дотоле Нораев. – Меня не так просто убить, как вам кажется. И, осмелюсь заметить, вам повезло, что я решил дать вам еще один шанс после бегства из салона вместе с госпожой Ридигер. Данный мне приказ был прост – не допустить, чтобы дух баронессы покинул этот дом. Любыми средствами. Поэтому, столкнись мы в иных обстоятельствах, вы бы не оставили мне выбора…
«Охотиться», – всплыли в памяти Постольского слова его командира. Сейчас, глядя на Корсакова, который в ответ на замечание ротмистра лишь беззаботно пожал плечами, Павел подумал, что Владимир сам не
