из лаборатории, я не помню точно. Но вроде бы это произошло по вине Рагнара.
Дмитрий не стал слушать, что еще скажет Наталья. Он коротко поблагодарил ее за помощь и попрощался.
Открыв ноутбук, Стриженов снова перечитал заметки Лисы, потом достал из рюкзака список своих вопросов по делу Бьянки, прокрутил в голове разговор с сержантом Хоульмом.
«Заместитель комиссара поручил мне встретиться с вами и рассказать об исчезновении журналистки, — вспомнил Стриженов слова сержанта, — говорят, вы известный человек».
Получалось, что с первой минуты их общения сержант Рагнар Хоульм лгал. Его никто не просил разговаривать со Стриженовым, он вызвался сам. Но зачем? Хотел выслужиться перед начальством? Такое возможно. Он сказал комиссару, что много слышал о Стриженове. Однако случайно услышать о русском журналисте Рагнар не мог, значит, он или солгал, или кто-то рассказал ему о Дмитрии и его работе. Кто-то вроде Лисы.
Стриженов встал, прошелся по комнате, вышел в коридор. Получалось, что Лиса и Рагнар могли быть знакомы. Например, могли столкнуться в шумном баре в день памяти Бьянки и разговориться. Именно он мог сказать Лисе, что причастен к исчезновению и гибели девушки или причастен к изменениям на острове, произошедшим после этого. Рагнар — хладнокровный убийца?
Дмитрий потер виски. Возможно ли такое? Или это просто плод его не в меру разыгравшегося воображения? Что известно точно? Много лет назад Рагнар учился в одной школе с Бьянкой Йонсдоттир, и близко или нет, но они были знакомы. Когда Бьянка пропала, Рагнар работал помощником детектива в управлении полиции Рейкьявика. И об этом он промолчал в разговоре со Стриженовым. Впрочем, зачем бы он стал рассказывать?
В ходе дела Бьянки сержант имел доступ ко всем материалам следствия, активно сотрудничал с прессой, а после окончания дела был понижен в должности из-за исчезновения важных улик. Случайно потерял? Маловероятно. Сержант мог легко запутать следствие, подбросить необходимые улики и даже подставить моряка, торговавшего наркотиками.
Все это, конечно, только версия. Улик против сержанта Хоульма у Стриженова не было, да и зачем тому убивать молодую девушку? Однако кое-какие мелочи явно указывали, что полицейский имел отношение к делу Бьянки.
Не это ли обнаружила Лиса, когда начала копать, расспросила свидетелей и журналистов?
Когда узнала, кто признался ей в причастности к преступлению? Не потому ли она не пошла в полицию? И не этот ли человек идет сейчас по следам Дмитрия Стриженова? Ведь Дмитрий говорил ему, что собирается поехать на перевал. Сам упомянул дело Бьянки, намекнул, что исчезновение журналистки связано с тем давним расследованием, и горделиво сообщил, что любит копаться в старых делах.
Стриженов вошел в гостиную и побарабанил пальцами по столу. Что ж, новая информация существенно меняла дело. Во-первых, теперь становилось понятно, кто может идти по следу, во-вторых, стоило учитывать, что преследователь — полицейский и опытный стрелок. Оторваться от него могло быть сложнее, чем предполагал Дмитрий. Но, как бы там ни было, главная задача осталась неизменной, Дмитрий должен был найти Лису.
Журналист подошел к окну, окинул внимательным взглядом улицу. В окнах двух домов напротив почти одновременно зажегся свет. Городок просыпался и оживал. По улице проехал первый автомобиль, и все снова стихло. Однако сколько Стриженов ни вглядывался в тени и закоулки, слежки он не замечал.
Дмитрий подхватил рюкзак, сложил туда карту и другие необходимые вещи. Накинул на плечи куртку Кетиля, которую одолжил вчера, поглубже натянул капюшон, вышел на улицу и свернул за угол дома. Там, вдали от чужих глаз, его дожидался Вильмар. Старик уже погрузил снегоход в свой пикап и приготовился ехать на перевал. Он бросил на Стриженова равнодушный взгляд и жестом показал на кабину: садись, мол, поехали.
Еще вчера Кетиль сообщил Дмитрию, что Вильмар — пожилой исландский охотник, практически не говорит по-английски и сильно недолюбливает туристов. Перевел он и то, что сосед считает блажью устраивать съемки в горах. В отличие от простодушного и легкомысленного Кетиля старый охотник знал, как опасен перевал. Но Дмитрия мало беспокоили мысли и сомнения Вильмара, а их вынужденное молчание только облегчало задачу. Меньше всего Стриженов хотел сейчас с кем-нибудь разговаривать.
Он молча сидел на месте пассажира, поглядывал в боковое зеркало, опасаясь, как бы за ними не увязался черный «спортейдж», и размышлял о том, могла ли Лиса продержаться неделю в охотничьей сторожке и почему она не попыталась выйти на трассу, поймать попутку и вернуться в Рейкьявик? Боялась, что полицейский найдет ее? Это вполне вероятно. Но какой у нее был выход?
Глава 16
Дом под горой
Солнце поднималось над горной грядой и заливало золотым светом долину. Ветер ослаб, снег перестал идти, и только у самой вершины перевала Эхси клубилась довольно плотная туманная завеса.
Не доехав до этой преграды метров пятьсот, Вильмар остановил машину, вышел, ловко переместив из кузова на землю снегоход, и выжидающе посмотрел на Дмитрия. Стриженов кивнул ему твердо и уверенно: мол, спасибо, все в порядке, дальше я сам. Вытащил из рюкзака стопку наличности, протянул.
Старик спрятал деньги, криво усмехнулся, бросил несколько фраз по-исландски, показывая, как управлять транспортом. Потом махнул Дмитрию на прощание и уехал.
Стриженов проводил его долгим задумчивым взглядом. Алчный, ворчливый старикан почему-то нравился Стриженову, казалось, впервые в Исландии он встретил человека, чей характер и взгляды были ему понятны и по-своему даже близки.
Оставшись один, Дмитрий убедился, что на трассе нет ни души, сверился с потрепанной бумажной картой и медленно, привыкая на ходу к снегу и ветру, поехал по бугристому заснеженному полю.
Очень скоро от кристальной белизны снега у Дмитрия заболели глаза, ориентироваться в пространстве удавалось с большим трудом. И вероятно, он все же сбился с курса, потому что на поиски дома, точкой отмеченного на карте примерно в трех километрах от трассы, ушло минут сорок.
Но когда на склоне горы Дмитрий заметил полуразвалившееся деревянное сооружение, занесенное снегом и сильно покосившееся, сердце громко застучало в груди, то ли от страха, то ли от радости.
Стриженов подъехал, слез со снегохода и некоторое время молча рассматривал постройку. Это был традиционный почти треугольный дом, глубоко посаженный в землю и утепленный дерном. В таких постройках столетия назад жили исландцы. Сейчас дерновые дома строили по большей части для развлечения туристов, чтобы показать им быт викингов.
Впрочем, этот дом явно строили давно и совсем не для развлечения. Здесь, в горах, вдалеке от дорог и населенных пунктов, в доме могли зимовать пастухи или охотники, а в холодные зимние
