class="p1">Мысли Дмитрия, такие логичные и стройные, с разбегу налетели на невидимую преграду и рассыпались на сотни страхов, опасений и сомнений. Он не стал больше гадать, свернул карту, убрал телефон. Подумав секунду, забрал со шляпки гвоздя на кровати шерстяные нитки, сел на снегоход и отправился дальше.
Он не знал, что будет делать, если на следующей ферме не окажется следов Лисы. Где ее искать? Он изучил каждый сантиметр карты Августа и был уверен, что других отметок в этой части острова торговец не делал. И если два плана местности, его и Алисин, были одинаковыми, значит, больше в районе Эхси нигде нельзя спрятаться от зимы, стужи и опасности.
Пока Дмитрий летел на снегоходе по снежному полотну, погода начала портиться. Поднялся ветер, снег заклубился вокруг журналиста, взлетел с земли, заметался из стороны в сторону, крупными хлопьями посыпался с неба. Слепящая белизна, окружавшая Стриженова все утро, сменилась мутной снежной дымкой. Ориентиры — горные пики, стоящие на горизонте, постепенно утонули в снежной завесе. Ветер кренил снегоход к земле, едва заметно поворачивал его, заставлял менять курс. И почти мгновенно заносил следы.
Дмитрий понимал, что в такую метель он вряд ли отыщет ферму, спрятанную у подножия гор. Понимал, что поиски разумнее всего отложить, вернуться в городок, выспаться и продолжить завтра, когда погода наладится. Но сделать этого не мог. Во-первых, из-за страха окончательно потерять Лису, опоздать к ней на помощь. А во-вторых, из-за метели, в эпицентре которой не было ни дорог, ни направлений. Час за часом журналист бессмысленно кружил на снегоходе по проклятой равнине, едва ли существенно смещаясь куда-либо. Наконец обессилев от бессмысленной схватки со снегом и ветром, он заглушил двигатель, чтобы не сжечь весь бензин, закрыл глаза и тяжело опустил голову на руль.
Положение его было незавидное, даже пугающее. Сколько часов он сможет продержаться один посреди непогоды? Два, три часа. А потом? Потом он, вероятно, замерзнет и просто уснет, уступит холоду уже навсегда. А Лиса? Что, если, бросив машину и сбежав от преследователя, она пропала в снегу, не дошла до фермы? Замерзла, застигнутая врасплох непогодой. Дмитрий прекрасно знал, что всю прошедшую неделю на острове бушевали ураганы и вьюги.
Он остервенело потер замерзающие пальцы, снова завел двигатель и медленно двинулся сквозь метель туда, где, как ему казалось, должны возвышаться горы.
Война со снегом и ветром заняла несколько часов и отняла все силы до последней капли. Несколько раз метель ослабевала, и Дмитрий мог двигаться в нужную сторону. Впрочем, развернуть карту и свериться с курсом Стриженов не мог. Он ехал наугад, по памяти, а стоило ему продвинуться на два-три километра, как ветер вновь подхватывал снежные хлопья с земли и затягивал Стриженова в бесконечную и отчаянную пляску бури.
В какой-то момент Дмитрию показалось, что разглядел вдали справа от себя нечеткие контуры забора, он развернул снегоход и на полной скорости направился к ферме, мелькнувшей на горизонте. И только в последнюю секунду понял, что едет прямо на острые скальные выступы, ощетинившиеся ему навстречу. Дмитрий резко вывернул руль, остановился. Тяжело дыша, огляделся по сторонам и увидел наконец в стороне серый почти сливавшийся со снегом угол старого фермерского дом.
Четверть часа спустя Стриженов заглушил двигатель возле покосившегося забора, перемахнул через него одним прыжком и двинулся к дому.
Глава 17
Заброшенная ферма
Первое, что бросилось Стриженову в глаза и что не вызывало ни малейших сомнений, — ферма была заброшена. Краска на стенах основательно облупилась, крыша сильно просела. Окна первого этажа были криво наспех заколочены досками, на втором этаже на поле выходило маленькое мансардное окно, очень пыльное, но поблескивающее целым стеклом. Дверь фермы закрыта на тяжелый навесной замок. Видимо, съезжая, хозяева не отважились бросить дом открытым, на растерзание ветрам и непогоде. Впрочем, чтобы попасть внутрь, дверь нужно было просто хорошенько пнуть. Дмитрий ни на секунду не сомневался, что прогнившее дерево мгновенно разлетится в щепки. Ветер завывал в щелях между досками и, казалось, слегка покачивал некогда прочное здание.
Следов перед домом не было. Но Дмитрий убедил себя, что это ровным счетом ничего не значит. В такую метель любой след заносило в считаные секунды. Утопая в сугробах чуть ли не по пояс, Дмитрий стал медленно обходить здание. Он прошел вдоль трех стен, когда заметил разбитое, незаколоченное окно. Вряд ли окно забыли заколотить или доски отвалились от старости. Скорее, кто-то оторвал кусок фанеры, закрывавший оконный проем, а окно разбил. Кто-то искал возможность попасть в заброшенную постройку и, судя по всему, нашел ее. Окно было невысоко, журналист легко мог бы залезть в него. Но он не спешил, не хотел ошибиться, лишить себя последней надежды. Быть может, именно поэтому он не кричал и не звал Лису.
Медленно и осторожно он провел пальцами по раме, кое-где из нее торчали острые стеклянные края. В углу рамы на торчащем осколке запеклась то ли кровь, то ли бурая краска. Дмитрий некоторое время рассматривал эти пятна. Затем медленно снял куртку, бросил ее на раму и подоконник, чтобы защитить себя от осколков, и залез внутрь заброшенной фермы.
Когда ноги журналиста коснулись пола, под ботинками заскрипела стеклянная крошка — верный признак, что стекло разбили ударом снаружи и относительно недавно. Стриженов забрал куртку, оделся. Постоял несколько секунд, прижавшись спиной к проему разбитого окна, прислушиваясь к скрипам и скрежетам старого дома, принюхиваясь к запаху плесени и затхлости, вглядываясь в тяжелый, пыльный полумрак комнат.
В один момент ему показалось, что он услышал шаги в соседнем помещении, но, прислушавшись повнимательнее, Дмитрий понял, что это возятся под полом или в стенах мыши. Журналист чуть передернул плечами от отвращения, включил на телефоне фонарик и осторожно отошел от окна, намереваясь осмотреть дом. Он хотел позвать Лису по имени, закричать, но в горле резко пересохло, и Дмитрий немой тенью заскользил из комнаты в комнату.
Когда-то ферма была большой и процветающей. В доме не меньше десятка комнат, а может, и больше. Дмитрий ходил по ним, ступая осторожно, почти бесшумно и обшаривая фонариком стены, пол и потолок. Мебели здесь практически не было. Комнаты пугали непрошеного гостя своей пустотой, ветхостью и заброшенностью. Пройдя сквозь несколько пустых помещений, Стриженов оказался на кухне. Здесь нашлась первая мебель: буфет, закрытый на массивную щеколду, пара навесных полок. В углу помещения выделялась маленькая дверь, явно ведущая в подвал.
Дмитрий подошел к ней вплотную, осветил фонариком сверху вниз. На полу перед дверью,
