«Мирослав Эминович»
Я поспешно разгладила газету и прочла:
«…Мирослав Эминович, близкий друг Моппера, претендующий на роль прототипа героя…»
Я выронила газету из рук. «Мирослава боярина» я читала года два назад в немецком переводе, весной этого года познакомилась с оригиналом. Всё это не лезет ни в какие ворота. Он был в библиотеке или не он? Скорее всего, он, вряд ли в Лондоне так много людей по имени Мирослав Эминович. Описание внешности Мирослава в романе, однако, не подходит ни под того Эминовича (на гравюре), ни под этого… что это я! Тьфу! То есть оба Эминовича не подходят под описание. Но сходство между ними самими поразительно. С другой стороны, деяние того, исторического Мирослава Эминовича по прозвищу Цветочный Воевода, таковы, что он запросто мог послужить прототипом героя, выведенного в романе. Сплошная путаница! Сплошные Эминовичи! Ничего не понимаю…
Я прочла заметку от начала и до конца, но ничего из неё не извлекла. Там всего-навсего сообщалось, что Эминович посетил премьеру кинофильма «Мирослав боярин» и улизнул от журналистов после окончания показа. Я задумалась…
Заметку я вырезала ножницами и вклеила в чистую тетрадь. Кажется, я начинаю вести дневник — по примеру мопперовских героинь.
Заметка из Pall Mall Gazette
от 11 октября 1913 года
Трагикомический поворот приняла карьера Имре Микеша, звезды кинематографа этого сезона. Великий актёр недавно был замечен на Стрэнде в костюме Мирослава-боярина — то есть во всём чёрном и в развевающемся плаще — причём изрядно подвыпившим. Он во весь голос обещал самолично разделаться со всеми другими Мирославами, объявляя их самозванцами, и претендовал на то, что единственный настоящий Мирослав — он сам. Бурные излияния «Блестящего мадьяра» были прерваны появлением полицейских, которые, узнав легендарного киногероя, со всей возможной деликатностью препроводили его домой. Остаётся только напомнить бравому актёру, что его персонаж подобной жидкости не употреблял и нигде в таком состоянии не фигурирует.
Продолжение записей Ингрид Штайн
12 октября 1913. Уже несколько дней я собираю газеты и вырезаю из них всё, что касается Мирослава Эминовича. Не подлежит сомнению, что в библиотеке я видела именно его — я узнала его портрет в газете, хотя рисунок несколько отличается и от гравюры в книге, и от лица человека, виденного мною. Все вырезки я наклеиваю в отдельную тетрадь.
14 октября 1913. Информация, которую я могу выудить из газет, удручающе скудна, хотя публикаций у меня накопилось около дюжины. Все словно сговорились ничего толком не сообщать об этом Эминовиче. Записываю резюме:
1) он родом из Слатины (город на пограничье Сербии и Валахии);
2) он вдовец и занимается портняжным ремеслом;
3) он когда-то участвовал в национально-освободительном движении против турок;
4) с 1903 г. он знаком с Моппером.
Не очень-то много из этого выжмешь. Никаких намёков на возможную причастность Моппера к подделке старинных гравюр. Сюжет принимает всё более и более странный оборот. Я выяснила насчёт «Старопечатных гравюр» — эта книга числится в библиотечном фонде с 1889 г. И вообще я сильно погорячилась, вообразив, что она — фальсификат. Карл Вилленберг ведь ссылается на неё в своей монографии 1888 г. Как-то выскочило из головы. Конечно, это не тот Эминович, ведь ему в момент выхода книги было лет пять, ну, десять. А вклеена картинка быть не могла, мне ли не знать, как выглядят следы вклейки.
И всё-таки совпадения интригуют. Слишком много совпадений. И почему этот Эминович скрывает свой адрес и не даёт себя фотографировать? С другой стороны, он охотно даёт интервью в печати и разрешает помещать свои рисованные портреты. Сплошная путаница!
14 октября 1913, позже. Я только что нашла статью Джонатана Степлса из «Презент энд Модерн Лайф». Чёрт возьми!
Похоже на обыкновенную журналистскую утку; но тут есть какая-то дьявольская закономерность. Старательно сличаю все упоминания об Эминовиче. Меня начинает раздражать таинственность, которой он окружён.
15 октября 1913, 8.45 Думаю, пора нанести визит этому «боярину». Нужно наконец познакомиться с ним поближе. Адрес? Не беда, найдём. Дано: старый двухэтажный домик с полностью облупившейся штукатуркой, без звонка и дверного кольца, без палисадника, нижние окна забиты досками, располагается где-то в Саутворке и, по всей видимости, не на набережной, а в переулке. Найдётся!
15 октября 1913, 10.37. Я разбила карту этого района на квадратики и приступаю к поискам.
15 октября 1913, 22.14 Я совершенно вымотана. За сегодняшний день я обнаружила восемь домов, соответствующих приметам, и нанесла их расположение на карту. Когда я отмечу на карте все остальные, будет иметь смысл обходить их целенаправленно.
16 октября 1913. Дождливая погода сильно затрудняет прогулки по Лондону в поисках таинственного адреса. Тем не менее сегодня мои усилия увенчались успехом. После часа блужданий по Саутворку я набрела на несколько заброшенных строений, теснившихся в тупичке. На одном из них после тщательного осмотра я обнаружила новую блестящую табличку с номером.
Если Эминович обитает в каком-то из виденных мною домов, то, скорее всего, в этом. Нижние окна заколочены, как и написано в журнале. Внезапно решившись, я постучала в дверь каблуком.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем дверь заскрипела и отворилась — но всё же отворилась. На пороге появилась фигура старухи в замызганном чепце. Бросив на меня подозрительный взгляд, она спросила:
— Что вам нужно?
— Здесь живёт мистер Эминович? — как можно любезнее спросила я. Старуха по-птичьи склонила голову набок.
— Вы из газеты?
— Да, — солгала я и тут же поняла, что промахнулась.
— Не велено пускать, — отрезала старуха и захлопнула перед моим носом тяжёлую дверь.
Что ж, отрицательный результат — тоже результат.
1) Эминович живёт здесь, теперь это ясно наверняка.
2) Что-то заставляет его не пускать в свой дом корреспондентов.
С этим Эминовичем явно дело нечисто. Самый выбор места жительства настораживает. С чего он поселился в этих трущобах?
Возможно, он всё-таки замешан в чём-то противозаконном. Об этом известно мистеру Мопперу; но он, конечно, прикрывает своего друга. Если Эминович вправду был повстанцем на Балканах, то за ним может числиться много не совсем приятных деяний: балканское сопротивление — суровая штука.
18 октября 1913. Листая газеты за этот год, я стала обращать внимание и на другие фрагменты, которых раньше на замечала. За этим Эминовичем кроется больше, чем я предполагала поначалу. Я только сейчас начинаю присоединять к общей картине детали, которые бросают на всё происходящее странный и зловещий оттенок.
1) Айзек Райхман! Портной, упомянутый в интервью Эминовича «Полл Молл Газетт» от 7 апреля. 14 августа журналист из «Презент энд Модерн Лайф» упоминает в статье, что адрес Эминовича получен им от портного с Риджентс-стрит. 16 августа Айзек Райхман повесился, Повесился ли?
Цветы! Цветы в карманах Райхмана! Цветочный Воевода?
2) Не знаю, как до всего этого касается помешательство Дороти Уэст, но оно как-то с этим связано. Положим, у Моппера в самом деле было носовое кровотечение — от чего же она тогда сошла с ума? Или она уже была сумасшедшей, когда оказывала ему помощь? Экземпляр «Мирослава боярина» в её комнате — опять «Мирослав боярин»! И что за прядь волос в книге? Соседка утверждает, что мисс Уэст незадолго до происшествия встречалась с неким шатеном. У Эминовича как раз такие волосы.
Всё это может быть, конечно, совпадениями, но на этот раз слишком много совпадений. В такие совпадения даже самый убеждённый мистик не поверит. Кажется, я имею дело с преступником, и за ним совершенно необходимо установить наблюдение.
19 октября 1913, 10.00. Я приехала туда на извозчике к 6 часам утра и заняла удобную позицию за углом, так, чтобы мне была видна входная дверь дома. О дальнейшем говорить бесполезно. Я простояла за углом до 9.00, за это время мимо меня прошли два молочника, один старьевщик и один полицейский, подозрительно на меня посмотревший, а также множество всякой швали, мужская часть которой пыталась делать мне непристойные предложения. Эминович не вышел.
В следующий раз я буду умнее. Напротив дома Эминовича стоит заброшенный домик; думаю, можно найти точку, откуда открывается хороший обзор. Он не увидит меня там, а я смогу следить за его домом достаточно долго.
Из записных книжек Алистера Моппера
16 октября 1913. Сегодня я не выдержал. Мы в самом деле серьёзно поссорились, и я сказал ему, что знаю, кто повесил Райхмана. Он и бровью не повёл.
