– Фил!..
– Нет-нет, милая Римма, – прервал Ланс готовую разразиться гневную отповедь. – Наш друг прав, копаться в пыли – сомнительное веселье. Но совсем другое дело – из этой пыли строить замки теорий. Вот где настоящий простор для фантазии, тут всегда хватает места и для драмы, и для комедии.
– Вы серьезно?
– Вполне. Если угодно, могу пояснить на примере.
– Угодно, угодно, – заверила англичанина Римма.
– Валяй, рассказывай, – Фил натянул на лицо любимую маску Вечного Скептика, но было ясно, что он тоже заинтересовался. Да и во мне, признаться, любопытство проснулось.
– Есть одна презабавная теория, – начал Ланс. – Согласно ей драконы и в самом деле существовали. И не просто существовали – они были на нашей планете одной из трех рас, перешедших порог разумности. Причем сделали это много раньше, чем человек смог произнести первое членораздельное слово. Собственно, люди на Земле стали лишь третьими. Мы чертовски молоды, наша история насчитывает каких-нибудь двести-триста тысячелетий. Между тем, драконы осознали себя как раса на шестьдесят пять миллионов лет раньше, уже в конце мелового периода.
– Мы – третьи? – переспросила Римма. – А вторая раса – это кто? Дельфины?
– Нет, – Ланс улыбнулся, как мне показалось, снисходительно, – не дельфины. Дельфины пришли к самодостаточности прежде, чем достигли порога разумности… разумеется, разумности в нашем, человеческом понимании. Иное дело – драконы. Они развивались в условиях жесткой конкурентной борьбы с другими рептилиями, более крупными и многочисленными.
Фил громко фыркнул и затем пояснил, отвечая на вопросительный взгляд англичанина:
– Слишком уж надуманна эта теория. Во всех сказках и легендах драконы – это чертовски большие твари. Да к тому же летающие. Да еще и огнедышащие. Какая тут, нафиг, конкуренция? Они должны были тирексов целыми стадами на завтрак кушать.
Ланса чужое сомнение не смутило ни на секунду.
– Вы вдумайтесь, друг мой: «чертовски большие» и «летающие» – два плохо сочетающихся друг с другом определения. Тираннозавр рекс – это примерно семь тонн живой плоти. Как полагаете, сколько нужно затратить мускульной энергии, чтобы поднять в воздух подобный вес? Нет-нет, драконы не достигли гигантских размеров, они были лишь немногим крупнее взрослого человека. Однако логику можно найти и в легендах. Просто добавьте мысленно, скажем… Ростиславу сильные голенастые ноги, длинную шею, мощный хвост и широкие перепончатые крылья – вам он покажется великаном.
Фил хохотнул – не иначе, и впрямь примерил на меня все перечисленное. Римма тоже улыбнулась. И только сам Ланс остался серьезным, его взгляд снова обжег меня странным вниманием.
– Впрочем, – продолжил он, – драконы, при своих сравнительно небольших габаритах, физически значительно сильнее людей. Плюс – твердая чешуя, острые зубы и когти, реакция прирожденного хищника и невероятная живучесть. У безоружного человека в схватке с драконом нет ни единого шанса. Да и у вооруженного одиночки они, в принципе, невелики. Ведь есть еще знаменитое огненное дыхание.
– Да ну? – с преувеличенным вниманием откликнулся Фил.
– Напрасно сомневаетесь. Огонь из пасти – вовсе не дань сказочной традиции, хотя, разумеется, с процессами дыхания он никак не связан. Равно как и с пресловутой магией. Все проще и вместе с тем интереснее. У дракона имеются особые железы, вырабатывающие вещество, свойствами подобное напалму. Он с большой силой и точностью выплевывает его в цель. Не современный ручной огнемет, конечно, но этого более чем достаточно, чтобы ослепить и дезориентировать даже такого колосса, как тирекс. Остальное – дело техники и боевого мастерства. В местах своего обитания драконы попросту уничтожили всех зубастых конкурентов, что представляли для них опасность. И заняли их нишу в пищевой цепочке.
– Ланс, дружище, – проникновенно заговорил мой однокашник, – ну, что ты нам тут втираешь, честное слово? Динозавров ухлопала комета. Или астероид. Или какая еще хрень грохнулась на старушку Землю мильен лет назад? Короче, наукой давно все доказано.
– Не все. В теории космической катастрофы – как, впрочем, и во всех других – хватает противоречий. Скажем, вас не смущает, что вымирали динозавры не два-три года, а две-три сотни тысяч лет? Или тот факт, что различные виды вымирали как позже, так и раньше, причем делали это не все скопом, а весьма избирательно, постепенно сменяя друг друга? Впрочем… не будем углубляться в эту тему. Я ведь и не утверждал, будто знаменитую фауну мезозоя перебили драконы. Им это было попросту ни к чему. В отличие от человеческой цивилизации, их общество не было ни экспансивным, ни технологическим. Они не пытались изменить под себя среду обитания, но сами научились изменяться. Научились встраиваться в экосистему, приспосабливаться к ней. Чтобы заполучить способность огнеметания, им пришлось перестроить собственный генотип, но для этого не потребовалось сложных лабораторий – сами драконы были этими лабораториями. Нужная устойчивая мутация при жизни всего лишь одного-двух поколений – разве не изумительно? Людям при всей их технологической мощи такое покамест даже не снится.
– Суперприспособленцы, – не удержался я. Меня все больше злила уверенность, с какой Ланс излагал свои небылицы. А тот, против ожидания, возражать не стал:
– Что ж, можно сказать и так. Во всяком случае, есть мнение, что они селились даже в приполярной зоне, и для этого им не приходилось строить городов.
– Как же они тогда вымерли, все из себя сверхприспособленные?
– Они не вымерли, – пожал плечами англичанин, и закончил с таким видом, будто изрекал очевидное для всех, кроме меня: – Они проиграли в войне.
– С кем? – изумилась Римма. – С людьми?
– О, нет! – Ланс улыбнулся этому предположению. – Увы, войны были изобретены задолго до появления человека. Драконы воевали с теми, кто умел приспосабливаться еще лучше них, но никак не хотел уступать первенства пришедшим в этот мир вторыми.
– С той расой, о которой вы упоминали?
– Верно, я упоминал, – на губах Ланса все играла тонкая, несказанно раздражающая меня улыбка.
– Выходит, драконы были только вторыми? Кто же тогда стал первыми?
– Хотел бы и я это знать, – развел руками англичанин. – Скорее всего, некая еще более изменчивая жизненная форма. К сожалению, о Первых нам известно даже меньше, чем о драконах. Можно лишь догадываться об их происхождении, облике и возможностях. Они могли бороться с драконами на равных – вот единственный непреложный факт.
– И они победили, – подытожила Римма. Мне показалось, или Ланс едва заметно поморщился?
– Почти. На самом деле, победителей в той войне не оказалось вовсе. Борьба велась не за территории, не за политическое или экономическое влияние, даже не за рабов. Полное уничтожение другого разумного вида – нам, людям, трудно оценить масштаб подобной цели. Та война велась даже не десятки, не сотни, а, возможно, тысячи лет. В конечном итоге Первые сокрушили расу драконов и истребили их почти всех. Но и сами совершенно истощили свой потенциал к развитию. Проще говоря, их осталось слишком мало для полноценного этноса, они слишком привыкли выживать и забыли, что значит жить. Разрозненные, малочисленные группки охотников, выслеживающие уцелевших врагов в не очень-то дружелюбном мире. По всей видимости, именно в это время ситуацию усугубил тот самый глобальный катаклизм, о котором упоминали вы, Феликс. Благодаря своей огромной приспособляемости оба разумных вида его пережили, но оказались буквально на грани полного исчезновения. И вновь подняться к вершинам цивилизации уже не смогли. Помешал очередной эволюционный взрыв, породивший новую волну разумной жизни. На этот раз среди теплокровных приматов.
– Получается, последних разумных ящериц добивали уже наши предки? – Фил хмыкнул.
– Во всяком случае, они с ними сталкивались, – Ланс кивнул.
«Вот сейчас он ему врежет по-настоящему», – подумал я, глядя на ухмыляющегося Мзареулова.
– Как насчет чучела? – спросил тот.
– Простите?
– Ну, обычного такого чучела. Или хотя бы костей в музее с табличкой «драконус огнеметус вульгарис». Хотя бы только в одном музее, на одном стенде и в одном экземпляре.
За что я ценю Фила – с виду он увалень и разгильдяй, но если уж парень бьет, то наверняка. Молодчага.
– Ни одного достоверного не имеем, – англичанин развел руками с таким видом, будто ему только что задали не самый каверзный, но самый любимый из вопросов.
– Ха!
– Все же это ничего не значит.
– Ха! Ха!
– Одичавших драконов до наших дней дожило слишком мало, и перебили их слишком давно. Древние драконоборцы не делали чучел, а позже их делать уже было не из кого.
– Ха! Ха! Ха!
– Не убедил?
– Да ни на грамм! Если они все одичали, то почему тупо не вымерли? А если одичали не все, то почему тупо дали себя перебить? Твои сверхприспособленцы приспособились даже к ледниковому периоду, но не сумели приспособиться к людям?
