Много времени переодевание не заняло, несмотря на то, что в спальне было почти совсем темно и действовать приходилось ощупью. Сидеть в исподнем в женской компании не хотелось, но кочевряжиться Дмитрий не стал: всяко лучше насквозь мокрой одежды.
— Не подрали? — Ведьма встретила его возвращение вопросом, забрала мокрую одежду и бросила в медный таз у печки. — После повешу, за ночь высохнет.
— Что? — не понял Дмитрий. — Что не подрали?
— Упыри, говорю, не подрали? — уточнила она. — От вас мертвечиной на пару ли тянет.
— Нет, отбились, — ответил он, садясь на скамью с другой стороны от Анны и с любопытством поглядывая на священника. Тот тихонько что-то бормотал, положив сухие ладони на лодыжку девушки. — Правда, я не видел прежде, чтобы упыри нападали организованными большими стаями.
— Вот как, — бесцветно уронила ведьма, едва заметно нахмурившись.
— Вы что-нибудь знаете об этом? — Косоруков решил не терять времени даром: и расспросить ее сразу, и заодно револьверы достать из кобуры и разложить на свободном краю лавки перед печью, чтобы просохли. — О странном поведении упырей. И о некоем колдуне, который начал промышлять в окрестностях. Знаткое, так по-местному? И овраг еще тот, где труп казначейского проверяющего нашли…
— Чай. Сначала, — пресекла вопросы Джия. — Еда и чай, чтобы не пришлось потом вас лечить. А после — все остальное.
— Ну вот, и как новенькая, — удовлетворенно проговорил священник, поднимаясь с лавки.
— Спасибо, отче, — улыбнулась ему Анна и торопливо вскочила на ноги, спеша убедиться. Каждый раз она этим маленьким чудесам радовалась искренне и по-детски, чем, в свою очередь, очень радовала священника: он любил в людях такую легкость и искренность.
Дмитрий, который, несмотря на судьбу упырей, не мог так легко поверить в таланты священника, машинально подался вперед и подхватил девушку под локоть, чтобы она в своей поспешности не упала. Однако вместо благодарности заслужил удивленный взгляд вполне уверенно стоящей на обеих ногах Анны и негромкий смешок ведьмы.
— Впечатляет, — растерянно проговорил он, выпустил руку девушки, которая тотчас умчалась в спальню ведьмы переодеваться, и нехотя поднялся, чтобы перебраться к столу.
И тут же едва не упал обратно, когда прямо перед лицом из пучка травы вылетело что-то непонятное размером с крупного воробья, только длинное, и нырнуло в другой пучок травы. Ударился о лавку лодыжкой, беззвучно ругнулся сквозь зубы. Хозяйка это заметила и отреагировала на происходящее неожиданно бурно и громко:
— Каонима. Опять вылезла.
Дальше что-то выговаривая уже только на чиньском, она в два шага подскочила к тому месту, где спряталось неведомое существо — рассмотреть его Дмитрий не успел, а теперь поспешил уйти с линии атаки. Джия встала на освободившуюся лавку, всмотрелась в развешенные под потолком травы и прыгнула. Невысоко и недалеко, в прыжке выхватывая что-то из зелени. "Что-то" забилось в ее руке, издавая невнятные булькающие звуки.
— Это… каонима? — растерянно уточнил Дмитрий, не веря своим глазам, но уже ни на чем не настаивая и ни с чем не споря.
В руке ведьмы билась и извивалась небольшая, в локоть длиной, зеленая змея с большими стрекозиными крыльями у головы.
— Каонима — это ругательство, — нехотя призналась Джия, уверенным и привычным движением обрывая добыче крылья. — А это… налакалась, паршивка.
С этими словами хозяйка невозмутимо засунула змею, которая продолжала невнятно возмущаться и вяло сопротивляться, в стоявший на столе штоф, заткнула сверху стеклянной пробкой и хорошенько встряхнула бутылку.
— Зачем в настойке змея? — спросил Косоруков, который все это время продолжал в растерянности стоять посреди светлицы.
— Потому что это змеевуха, — ответила ведьма. — Садись, не нависай. Вот нашла себе тоже медведя, и смех и грех… — проворчала она себе под нос и махнула рукой в сторону стола.
Анна к этому моменту успела вернуться, одетая в штаны и рубаху по чиньскому обычаю, явно с плеча ведьмы, выложила оружие по примеру охотника и устроилась на лавке под окном. Охота на змею и ворчание ведьмы оставили ее совершенно равнодушной. Дмитрий подсел к ней, чтобы не нависать и вообще не мешаться ведьме под рукой. Джия проводила его взглядом, чему-то усмехнулась уголками губ и поставила для гостей чашки и тарелки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Змеевуха настаивается на живых змеях? — спросил Дмитрий, пытаясь разглядеть странный ингредиент сквозь темное зеленое стекло.
— Изначально на мертвых, но если перестараться с травами, случается всякое, — хозяйка неопределенно взмахнула рукой.
— Если от нее дохлые змеи оживают и обзаводятся крыльями, то что будет с человеком?
— Попробуй, — с усмешкой предложила ведьма.
— Воздержусь, спасибо, — вежливо ответил он, стараясь не морщиться.
— Напрасно, настоечка добрая, — попенял ему священник и со вздохом подвинул стопку ближе к себе, решив, что прятаться глупо. — Да и после всяческих треволнений очень полезно.
Джия задумчиво глянула на гостей, кивнула своим мыслям и выставила для них по стопке.
— Пейте, — велела, налив из все того же штофа. — Отец Але прав, на пользу.
— Ты не обращай внимания, что там змея. Настойка правда хорошая, — тихо сказала Анна. — Почти чудодейственная. Считай, лекарство от простуды и упыриного смрада.
Одним только чаем и змеевухой дело не ограничилось, ведьма накормила гостей плотным ужином, от которого те, конечно, не отказались. Выпили и по стопке. Анна опрокинула в себя напиток с несчастным видом, словно противное горькое лекарство, скривилась и поспешила заесть пирожком с ягодами. Дмитрий, покосившись на нее и задумчиво глянув на штоф, последовал примеру. Особенно замерзшим, измученным или потравленным упырями он себя не чувствовал, но решил не спорить, да и любопытство сыграло свою роль.
И не пожалел. Настойка оказалась очень мягкой и душистой, от нее по телу прокатилась теплая волна, а через несколько мгновений стало удивительно легко и спокойно. Улеглась глубинная, неосознанная тревога, отпустило напряжение, вызванное стычкой с нежитью и последующим походом через лес в постоянном ожидании еще каких-то неприятностей.
"Упыриный смрад" в чародейской литературе назывался по-разному, чаще — духом смерти. Вредоносная, опасная сила, поднимавшая мертвецов, сочилась наружу и воздействовала на живых вокруг. Чародейская наука признавала ее существование, отмечала случаи неприятных последствий для людей, вроде заболеваний или кошмаров, но никакого действенного рецепта борьбы не предлагала. Последствия довольно быстро проходили сами, а для облегчения состояния рекомендовались успокоительные порошки, настойки разного рода и самое первое народное средство от всяческих хворей — хорошая баня.
Ведьмина настойка на змеях оказалась гораздо более эффективной. Косоруков вынужден был признать, что местная ведьма не такая уж шарлатанка.
О стычке с нечистью хозяйке и священнику рассказывала Анна — ей проще было объяснить, где это произошло, да и повадки местной нежити и нечисти она знала лучше, и доверяли ей куда больше, чем пришлому охотнику. Дмитрий кратко пересказал дело, которое привело его сюда, упомянул загадочное исчезновение старателей, как минимум одного из них, а все остальное слушал вполуха, разглядывал стоящий на столе штоф и пытался как-то утрясти в голове все странности.
И бог с ними, на самом деле, с упырями, солнце выйдет — они прахом рассыпятся. Нежить существовала всегда, в ней имелась своя собственная сила, и Косоруков вполне допускал, что кто-то ушлый мог научиться этой силой управлять, а значит, и командовать самими упырями. Может быть, даже загадочный колдун. Можно было подготовить ловушку и заставить коня споткнуться, оторвав подкову. Это бы, пожалуй, сумел сделать и чародей, и даже не очень сильный, и не обязательно земляной. Любой. Место… Ну, коль уж в окрестностях полно аномалий, почему бы не быть там какой-то особенной? Почуять-то он сам все равно не мог, это нужны были ученые с оборудованием.
