Отношения с женщинами у него всегда складывались кое-как. На службе, во время стоянки, когда бывало время на развлечения и отдых в городе, найти какую-нибудь доступную особу, чтобы скрасить вечер, было нетрудно — они сами охотно вешались на молодых офицеров, голодных после походов до женской ласки и достаточно щедрых. Война, плен, дознание — в эти годы было совсем не до женщин, другое заботило. Последний год, который он служил охотником… Да тоже все как-то само собой складывалось. Мало ли доступных женщин, точно знающих, чего им от мужчины нужно.
О женитьбе он задумывался, но почти так же кое-как. Во время службы было не до того и рано, потом — тем более не до того, а сейчас он вовсе как тот перекати-ежик, ну какая ему женитьба? Женщине нужен дом, а при семье — не охотником по деревням надо мотаться, иметь постоянную нормальную службу. То есть сейчас его жизнь меньше всего к этому располагала. Но если бы он собрался жениться, то наверное делал бы все, как положено: познакомился бы, поухаживал, просил у родителей руки понравившейся девушки… Так было правильно. И эта правильная девушка непременно была бы улыбчивой, милой и доброй. И он задумывался о том, чтобы претворить этот простой и понятный план в жизнь. Не сейчас, чуть позже, через пару-тройку лет. Осесть в Рождественске, найти службу поспокойнее…
Поведение Анны ставило в тупик его со всеми этими привычками и представлениями, и выхода из того тупика не наблюдалось. Госпожа Набель была где-то между его представлениями о разных женщинах, и он никак не мог понять, что ей от него надо и, главное, что от нее нужно ему? И нужно ли вообще…
Эти сумбурные мысли прервала сама Анна, проснувшись раньше, чем Дмитрий сумел принять хоть какое-то решение. Она потянулась, зевнула, прижавшись крепче и уткнувшись лицом в его рубашку, и на пару секунд так замерла.
— Доброе утро, — пробормотала, потерлась щекой о его плечо и не двинулась с места. — Джия уже проснулась, не знаешь?
— Не знаю. Доброе утро, — тихо отозвался он, тоже не спеша шевелиться. Прежняя растерянность усугубилась неловкостью, и пока он посчитал за лучшее помолчать, чтобы не сказать чего-то неуместного.
Молчала и Анна. Ее первым порывом по пробуждении, когда поняла, что вчерашний вечер продолжается, было отшатнуться и извиниться. Но охотник почему-то не возражал, а ей нравилось так лежать. Несмотря на то, что в неудобной позе затекла шея. А объясниться… Ну, придумается что-нибудь. Потом. Попозже. Вот еще несколько минуточек…
Хлопнувшая входная дверь заставила вздрогнуть обоих, а следом голос ведьмы окончательно разбил неловкость:
— Вставайте, гости дорогие, я сырников свежих принесла, завтракать будем. Эй, на печке. Совсем заспались?
— Не ругайся, спускаемся мы, — отозвалась Анна, нехотя поднялась на четвереньки, недовольно буркнула себе под нос что-то ругательное и потянулась по-кошачьи — спина, как оказалось, тоже затекла. На своего соседа она при этом старательно не смотрела.
Чтобы не толкаться, Дмитрий подождал, пока она спустится, и сам неловко занялся тем же самым, морщась от неприятных ощущений в плече — рука сначала вообще ничего не чувствовала и почти не слушалась, а теперь начала восстанавливаться, и от пальцев до плеча прокатывалось колотье.
На столе появилась не только большая миска с сырниками, но и крынка сметаны, и плошка с вареньем, свежие огурцы и какая-то зелень. Пока Дмитрий спускался, Анна успела выпорхнуть на двор.
— Отец Алексий уже ушел? — спросил охотник.
— Конечно, ему к заутрене надо было. Он не один у нас, с помощником, но старается все важное делать сам, — с явной теплотой в голосе поделилась ведьма. — Как спалось?
— Хорошо, — спокойно ответил Косоруков. — Что-нибудь выяснилось ночью?
— Выяснилось, — нахмурившись, кивнула она. — После еды расскажу.
Все утро ведьма поглядывала на гостей с улыбкой в уголках губ, но, за что Анна была искренне благодарна, помалкивала, хотя могла бы со свету сжить насмешками. Да градоначальница и сама понимала, что со стороны это, должно быть, выглядело очень глупо и даже смешно, однако ничего с собой поделать не могла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Гости старательно не смотрели друг на друга. Обращались только по надобности, вежливо и спокойно, но висящее между ними ощущение неловкости можно было буквально резать ножом. Анна из-за этого нервничала и чувствовала себя виноватой, Дмитрий — сердился и тоже винил себя. Присутствие хозяйки дома, то есть постороннего, с одной стороны, позволяло избежать объяснения, а с другой — еще больше усугубляло напряжение.
— Ладно, к делу давайте, — сжалилась над страдальцами ведьма, разлив чай. — Старатели умерли и ходят по земле мертвые, — начала она с того, в чем была уверена. — Здесь и так места сильные, покойники только на освященной земле мирно лежат или уж только те, кто при жизни совсем был спокоен, а знаткой наш им еще поспособствовал. И думается мне, не просто так он все это затеял, думается, нашел способ упырями управлять. Может, как раз вот через этих "своих" мертвецов. Но тут только догадки, я мертвую плоть не чую.
— Интересно, как такое возможно? — задумчиво нахмурился Дмитрий.
— Вот знаткоя поймаешь — спросишь. А ловить его надо, как бы он это ни делал, вряд ли способ этот безобиден и законен. В смерти большая сила, и если он соблазнился ею, начал использовать, то вряд ли добром остановится. Ничего хорошего от нее с человеком не будет, и со знаткоем — тоже. До безумия два шага.
— Значит, упырей натравил он. И подкову сорвал, — задумчиво подытожил охотник.
— Наверняка. С местом тем все и правда не просто так. Узелок там завязался.
— Узелок? — не понял Дмитрий.
— Ох, как бы тебе объяснить, образованному?.. — вздохнула Джия, и "образованный" у нее почему-то прозвучало ругательством. — Узелок. Они разные бывают. Где-то место силы, где-то гиблое место, проклятое, а по сути — это как зацепка на ткани. Вот есть ровное полотно, а если нитку подцепить и потянуть — в этом месте ткань сморщится, пойдет складками, а нитка может запутаться узлом. Вот и с миром так происходит, уж извини, я не знаю, как это ваша наука объясняет. Но такие узелки — они издалека приметные, если уметь видеть. Не скажу, знаткой на него как-то повлиял или он сам возник, без чьей-то помощи, но узел знатный. Не самый запутанный в окрестностях, но все равно приметный. Ему несколько месяцев, весной, наверное, завязался, я на равноденствие по тому месту последний раз проезжала, заметила бы…
— Ладно, и что такой узел дает колдуну?
— Маяк, — коротко пояснила она. — Издалека просто так колдовать — дело гиблое, а вот если на узелок опираться — тогда гораздо проще.
— Не слишком ли сложный расчет получается? — качнул головой Дмитрий. — Суметь подстроить все так, чтобы мы не успели к тому месту до облаков…
— В самый раз. Если знаткой сильный, он с точностью знал, когда гроза начнется. И за вами мог издалека следить, это нетрудно.
— То есть он с одинаковым успехом мог находиться и на прииске, и в городе?
— Мог, — подтвердила ведьма.
— Уж не управляющий ли это прииска? — рассеянно предположил Дмитрий. — Прибыл недавно, не местный, да и подозрителен он. Охранники его вроде на прииске видели в вечер смерти Шалюкова, но если он с мертвыми так ловко обращается, то мог бы и живым головы задурить. К тому же убитый отчего-то не остался на прииске, припустил домой, рискуя не успеть к ночи. Не из страха ли перед колдуном, рядом с которым не пожелал оставаться?
— Может, так, а может — не этак, — пожала плечами Джия. — Не спешил бы ты с выводами. Старицкий — неприятный тип, но это не делает его знаткоем. И ты главное забываешь. Или не знаешь?.. Чем волшебник и колдун, по-вашему, по-умному, отличаются?
— Источником силы, — ответил охотник, не обратив внимания на подначку. — Волшебник силу черпает и удерживает в себе, а колдун запасать не может, он только чужой силой вне себя управлять может. Поэтому колдуны часто прибегают к жертвоприношениям, и сила тратится на мгновенный результат.
