— Спасибо, Фаддей Фадеевич, за честь, — поблагодарил его Пирогов, прихлебывая кисловато-терпкий квас из глиняной кружки, и с любопытством разглядывая мужественное лицо просоленного морскими ветрами адмирала, — я счастлив видеть человека, открывшего целый континент, и тем прославившим себя и наше любимое Отечество.
— Благодарю вас, Игорь Сергеевич, — кивнул головой с высокими лобными залысинами Беллинсгаузен, — а вы, как я посмотрю, тоже имеете отношение к морю. Я не ошибся?
— Нет, Фаддей Фадеевич, — ответил Пирогов, не ошиблись. Буквально накануне моей поездки в Кронштадт, я вернулся из дальнего плаванья.
— И где же вы, Игорь Сергеевич, были – если не секрет? — спросил заинтригованный адмирал.
— На Тихом океане, — ответил Пирогов, — на Курилах, потом заходил в Петропавловск на Камчатке, а затем в порт Корсаков на острове Сахалин.
— То есть, вы были на Курильских островах, потом в Петропавловской гавани, а далее… — тут Беллинсгаузен подозрительно посмотрел на своего гостя, — как вы сказали, порт Корсаков? На острове Сахалин? Так вы, милостивый государь, полагаете, что Сахалин не полуостров, как считал знаменитый Лаперуз, а остров? Между прочим, я сам в свое время пытался решить этот вопрос, да так и не сумел из-за скверной погоды найти фарватер в Амурском заливе.
— Вот так и палятся разведчики, — с грустью подумал про себя Пирогов, — башка дурная – и как я позабыл, что здесь еще считают, что Сахалин – полуостров, а порт Корсаков японцы начали строить только в 1907 году. Надо как-то выкручиваться…
А Беллинсгаузен тем временем с любопытством смотрел на своего странного гостя.
— А на каком корабле вы, Игорь Сергеевич, совершили свое дальнее путешествие? — спросил он, — и в качестве кого? Я сразу понял, что вы моряк, но какой у вас чин мне неизвестно?
— Во, влип, — подумал Пирогов, — как ему соврать поправдоподобнее? Ведь не скажешь же адмиралу о том, что он в качестве стармеха на сухогрузе побывал на Камчатке, Курилах и на Сахалине.
Он почесал затылок, и бросил умоляющий взгляд на Краббе. Тот покачал головой, и пожал плечами – дескать, выбирайся, как сможешь из западни, в которую сам и забрался. Ведь за язык тебя никто не тянул.
— А, ладно, — подумал Игорь, — будь что будет. Не съест его ведь Фаддей Фадеевич. Он, хоть и побывал на островах в Океании, где живут людоеды, но привычек употреблять в пищу ближних своих не замечен. Да, к тому же, по отзывам людей, его знающих, Беллинсгаузен был человеком порядочным, добрым.
— В общем, так, Фаддей Фадеевич, — сказал он, — я расскажу вам о своем плаванье, только попрошу все услышанное здесь от меня сохранить в секрете. Вы потом сами поймете – почему. Кстати, Николай Карлович, — Пирогов обратился к Краббе, который с любопытством прислушивался к их диалогу, — я вас тоже попрошу об этом.
— Игорь Сергеевич, — немного подумав, сказал адмирал, — я согласен сохранить в секрете наш разговор. Но, при одном условии – если все, что вы мне расскажите, будет не во вред государю и России.
— Я тоже обещаю молчать, — добавил Краббе. — Его величество, отправляя меня с вами, тоже предупреждал меня держать язык за зубами. "Запомни, лейтенант, — сказал он, — человек, которого ты будешь сопровождать, непростой. Кто он и откуда – тебе знать не положено. А буде сам захочет что-то сказать – ничему не удивляйся. И знай – все, что он ни скажет – все чистая правда".
— Тогда, господа, — начал Пирогов, — слушайте. В общем, я прибыл в Санкт-Петербург из Санкт-Петербурга XXI века…
— Не может быть! — хором, не сговариваясь, воскликнули Краббе и Беллинсгаузен.
— …Хотя, — задумчиво сказал адмирал, — в таком случае, из ранее вами сказанного, Игорь Сергеевич, многое становится понятным.
Так значит, Сахалин – все-таки остров? И принадлежит он России?.. А как часто в вашем времени корабли ходят в кругосветные плаванья?
— Эх, Фаддей Фадеевич, — со вздохом сказал Пирогов, — специально вокруг света корабли давно уже не ходят. Да и ни к чему теперь это. Неоткрытых земель в мире уже не осталось. Хотя, есть корабли гидрографические и научно-исследовательские. И ходят они в самые дальние точки земного шара, в том числе и в Антарктиду. А там, кстати, уже много лет находятся российские научно-исследовательские станции, одна из которых носит имя ваше, Фаддей Фадеевич – станция "Беллинсгаузен"…
— А как называются другие станции, — с волнением в голосе спросил Игоря адмирал.
— Две из них названы в честь кораблей вашей экспедиции – "Восток" и "Мирный", а еще одна – в честь вашего спутника и нынешнего командующего Черноморским флотом – "Новолазаревская". Почему "Новолазаревская"? Потому что она была открыта взамен станции "Лазаревская".
— Игорь Сергеевич, — буквально подпрыгивая от нетерпения, сказал Краббе, — а что будет со мной? Или это секрет?
— Если я вам, Николай Карлович, скажу, что вы станете управляющим Морским министерством, то вы мне, наверняка не поверите? — с усмешкой сказал Пирогов.
— Довольно, лейтенант, — повелительный голос адмирала вернул разговор в деловое русло, — о нас грешных еще будет время поговорить. Что произойдет с нашей Россией? С нашим флотом? Вы можете сказать об этом?
— Извините, Фаддей Фаддевич, — вот это самое я не имею права вам рассказать без разрешения государя, — с сожалением развел руками Пирогов. — Но, как мне кажется, таковое разрешение будет дано. Ведь с кем-то мне надо будет поговорить о том, что надо будет сделать для того, чтобы наш Российский флот стал самым сильным в мире. Для того есть и возможности, и необходимость. Чего-чего, а врагов у России всегда хватало…
Лучший способ обороны…
Разговор трех моряков продолжился после небольшого перерыва на кофе. Вестовой адмирала накрыл стол, принес кофейник с горячим ароматным напитком, чашечки с блюдцами и тарелку с бисквитами. Краббе и Пирогов предпочли бы выпить кое-что покрепче, но намекнуть об этом адмиралу не решились.
После того, как кофе было выпито, а вестовой убрал со стола, разговор продолжился. И, если Краббе интересовали больше вопросы конструкции кораблей будущего, то для Беллинсгаузена главным были принципы использования флотов во время войны на море.
— Уважаемый Игорь Сергеевич, — сказал он, — мы, морские служители нашего государя, обязаны быть готовы к тому, чтобы с оружием в руках защитить нашу матушку Россию. А как вы правильно недавно сказали, враги у нас были, есть и, наверное, еще будут.
— Да, Фаддей Фаддеевич, именно так, — ответил Пирогов. — И вы прекрасно знаете – с какой из европейских держав, обладающей, кстати, самым сильным флотом, у нас все время происходят недоразумения.
— Вы имеете в виду Британию? — осторожно спросил Беллинсгаузен. — Да, Игорь Сергеевич, с этой страной, которая почему-то считает себя владычицей морей, нам, как мне кажется, рано или поздно придется воевать. Только дело это будет нелегкое. На суше мы не можем нанести ей поражение, из-за того, что Британия расположена на острове. А на море… На море наш флот гораздо слабее английского. Государь, конечно, делает многое для того, чтобы русский флот имел сильные корабли с опытными экипажами. Но, с королевским флотом нам пока трудно тягаться.
— Так что же, надо сидеть сложа руки, и спокойно смотреть на то, как британцы на морях и океанах диктуют свою волю мореплавателям других стран? — спросил Краббе. — Ведь есть, наверное, способы, поставить на место этих наглых британцев?
— Есть, конечно, — ответил Пирогов, — только надо найти уязвимое место Британии, чтобы ударить в это место, чтобы гордые милорды поджали хвосты, и больше никогда не замышляли ничего худого в отношении России.
— И что это за уязвимое место Британии? — с интересом спросил Краббе. — Я, кажется, догадываюсь – что вы имеете в виду? Речь идет о действиях на торговых путях англичан?
— Именно так, — с улыбкой ответил Пирогов. Подумайте только – сколько неприятностей могут доставить англичанам русские крейсера, захватывающие в открытом море британские торговые суда. Ведь Британия – островная держава, которая не может обходиться без поступления извне продовольствия, сырья для фабрик и заводов.
— Вы рассчитываете, что можно сделать то, что не удалось Наполеону Бонапарту? — спросил Беллинсгаузен. — Я говорю о "Континентальной блокаде", которая, несмотря на все старания французского императора, закончилась неудачей.
— Наполеону не удалось вывести в море десятки крейсеров, он больше уповал на запрет торговли с Британией для европейских государств, — ответил Пирогов. — А вот, если бы ему удалось установить морскую блокаду самой Британии…
— И как, собственно, вы предполагаете осуществить эту блокаду? — поинтересовался адмирал. — Ведь корабли в море не могут находиться бесконечно. Им нужна вода, продовольствие, боеприпасы, отдых для команды, наконец.
