дарил ощущение юности, то Back To Black поразил меня своей зрелостью. Я была шокирована безупречным вокалом Эми и поражена глубиной ее текстов. И все это моя малышка! Я слышала, как некоторые сравнивали лирику с альбома с сонетами Шекспира. Это заставляет меня широко улыбаться. Если бы она только знала.
На мой взгляд, посыл альбома был ясным. Она тоже им гордилась. Эми намного больше участвовала в процессе создания записи от начала до конца и чувствовала, что это ее творение. The Dap-Kings, бэк-вокалисты 1960-х годов, попавшие в финальную версию альбома, – они были идеальным аккомпанементом ретро-голосу Эми. Но никто из нас и предположить не мог, какой отклик у мейнстримовой аудитории вызовет этот альбом.
Не знаю точно, откуда у Эми взялась любовь к девичьим группам 1960-х, вдохновившим звучание пластинки. Когда она была младше, Ричард составлял для нее плейлисты. У него была солидная коллекция винила и кассет американских исполнителей вроде Лоры Ниро и Вилли Девиль, но он разбавлял их ска-музыкой и группами вроде The Shangri-Las и The Supremes. Не знаю, нравились ли они ей тогда, но что-то, видимо, отложилось. Мрачная драматичность лирики этих песен определенно зацепила Эми, хотя гармонии The Shangri-Las были слишком слащавыми. В конце концов, Back To Black был о расставании с парнем, который ей не подходил (хоть я его ни разу не видела).
А прическа? Это была осовремененная версия той эпохи – смесь Ронни Спектор и Sweet’n’Sour. Насколько мне известно, идея с бабеттой принадлежит Эми, а воссоздавать прическу помогал Алекс Фолден – ее парикмахер. В одной из своих последних квартир в Кэмдене Эми держала парики в шкафу под лестницей. Открывая двери, я каждый раз видела три шиньона, лежащих в разных коробках. Я называла их ее «семейством причесок», ссылаясь на растущее семейство кошек в ее доме. Она редко носила бабетту дома, но прическа становилась такой важной деталью ее образа, что как-то раз перед Рождеством я думала надарить ей шиньонов.
Перед релизом Back To Black Эми наняла стилиста Наоми Пэрри, которая помогала создавать ее образ. Наоми и Эми встретились в баре в Сохо парой лет раньше и подружились, помогая друг другу уложить волосы в женском туалете. Эми мастерски заводила дружбу с людьми, которых встречала всего однажды – неудивительно, что они так и остались подругами. Наоми только-только закончила учебу в Кэмбервельском колледже искусств, когда ей позвонил Рэй Косберт с вопросом: «Ты реально стилист или просто подруга Эми?» Эми попросила нанять именно Наоми, но Рэй хотел перепроверить. Не было никакой гарантии, что нанятые Эми люди будут выполнять свою работу. Бедную Наоми сбросили в воду без жилета, но с Эми поначалу всегда тяжело.
Первым заданием Наоми было одеть Эми на предзапись шоу Джулс Холланд Hootenanny, где Эми выступала дуэтом с музыкантом Полом Уэллером. Наоми нашла черное безбретельное платье с перьями – что-то в стиле Ширли Макдональд. Работа Наоми, безусловно, усложнялась отказами Эми примерять наряд заранее, так что Наоми частенько подбирала вещи на глазок. Эми ненавидела подобные занятия.
В тот день Эми впервые примерила платье за 10 минут до выхода на сцену. Оно ей понравилось, но показалось чересчур длинным, и она захотела поднять его выше колена и приталить сильнее. Наоми подвернула ткань и заколола ее булавками снизу и на спине. К сожалению, из-за этого шелковый лиф платья сидел неправильно и все время слетал во время записи. Когда Эми и Пол исполняли прекраснейший кавер на «Don’t Go To Strangers», знаменитую песню Этты Джеймс, Эми то и дело поправляла платье. Но монтаж сотворил чудо. За кадром платье сползло так низко, что грудь Эми вываливалась из лифа. Пол Уэллер увидел чуть больше Эми, чем планировал.
Наоми сидела за кулисами и с напряжением наблюдала за «проблемами с бюстом», который, по ее мнению, должен был выпасть окончательно. «Да какая разница? – сказала Эми, когда вернулась за кулисы. – Это просто сиська». Ситуация показалась ей скорее смешной, чем постыдной. Вопреки своей стеснительности, Эми была нудисткой.
Наоми вспоминает, что Эми часто отправляла ее за ножницами, чтобы обрезать платье за 20 минут до выступлений, сделать его покороче. Эми было плевать, будь это платье из «Примарка» или от Прада – она бы оторвала лишнюю часть руками, не будь рядом Наоми. Типичная Эми! В своем стремлении к совершенству она умудрилась создать самый несовершенный имидж среди своих современников, что странным образом и сделало его легендарным. Благодаря образу поклонники могли связать тексты песен с ее внутренним состоянием – обычная девушка могла понять ее расхлябанный вид и с легкостью повторить его.
Я ни на секунду не сомневалась, что Back To Black – это огромное достижение, но мне показалось интересным, что все восприняли этот альбом как плач разбитого сердца Эми. Альбом был также и о мести. В нем Эми говорила Блейку «пошел к черту», потому что он бросил ее ради своей бывшей.
Я вбила в Эми одну истину – никогда не вести себя как жертва. «Всегда превращай плохое в хорошее», – твердила я ей, и, о боже, вот она ему задала! Она превратила трагическую ситуацию в альбом, который достиг вершин чартов меньше чем за два месяца. На второй неделе после релиза альбом разошелся тиражом больше 70 тысяч копий, а к концу 2007-го – уже 1 миллион 850 тысяч, став бестселлером года. Это было невероятно.
Если отзывы на Frank были смешанными, то реакция на Back To Black была исключительно хорошей. Невозможно было послать Блейка круче. Как бы мне хотелось, чтобы Back To Black был последним обращением к нему. В то время меня словно тащило за ускоряющимся поездом. Я редко виделась с Эми в первые месяцы после релиза альбома, но она была повсюду. Я покупала каждую газету и каждый журнал, а друзья и родственники вырезали о ней заметки. Они все еще хранятся у меня. Мне пришлось вести себя как фанатке, а не как ее матери.
Было заметно, что Эми теряет душевное равновесие. Но тогда я не знала, что внутри нее бушует настоящий шторм, готовый в любую минуту сбросить ее в воду. Я сильно любила Эми, и самым непростым выводом следующих месяцев и лет стало то, что моей любви не хватило, чтобы ее остановить. Поначалу я думала, что если сильно пожелать, то кто-то или что-то поставит Эми на ноги и вернет ее в нормальное состояние. Звучит наивно, я знаю, но надеяться было больше не на что. Интересно, замечала ли Эми, с какой огромной болью ее близкие наблюдали за ее страшным саморазрушением. Она отказывалась признавать свои проблемы, поэтому вряд ли видела всю ту разруху. Она бросалась от одной драмы к другой, а я все прикидывала, как – и нужно ли вообще – реагировать на ее неадекватные поступки. Каждая выходка Эми была хлеще предыдущей.
В День святого Валентина 2007 года наша семья собралась вместе, чтобы поддержать ее на награждении BRIT Awards. Вместе с певицами Лили Аллен и Корин Бэйли Рэй она была номинирована в категории «Лучшая британская исполнительница». Это было первое крупное музыкальное мероприятие, которое я посетила. Эми позвонила мне днем. «Ты же придешь, да, мамочка?» Естественно.
Я отчетливо запомнила тот день. Я поехала делать прическу в Барнет – в ту же парикмахерскую, куда маленькая Эми забегала, чтобы сообщить о намерении стать звездой. Теперь, когда ее мечта исполнилась, все казалось невероятным. Люди похлопывали меня
