даже тогда, когда его любимый духовник диакон Бодон перешел в иудейскую веру, женился на еврейке и удалился в Сарагосу, в Испанию, приняв имя Элеазар (839 г.). Благочестивый император скорбел об отпадении от церкви лучшего ее сына, но не видел в этом повода воздвигнуть гонения на евреев, соседство которых, по мнению Агобарда, опасно для христианского правоверия. Духовенство же воспользовалось отступничеством Бодона для усиления своей юдофобской агитации. Преемник Агобарда по лионской кафедре, архиепископ Амулон, в своем послании «Против евреев» (см. следующий §) разрисовал этот эпизод трагическими красками: просвещенный, уважаемый и любимый при дворе пастырь запутался в «дьявольских» сетях евреев, с которыми водил дружбу, и бросил двор, отечество, родных и христианское государство. «И ныне, — восклицает архиепископ, — он живет в Испании, среди сарацинов, приобщившись к евреям! Убежденный нечестивцами, он отвергает Христа сына Божия, хулит благодать крещения. Став всецело иудеем по суеверию и образу жизни, он сидит, обросший бородой, в синагогах сатаны и богохульствует с другими против Христа и церкви его». В действительности Бодон в своих письмах к друзьям рассказывал, что его оттолкнули от христианства сначала развратная и безнравственная жизнь католического духовенства, а затем уже догматические сомнения. Перед своим обращением он совершил поездку в Рим, но то, что он увидел в метрополии христианства, только укрепило его решимость принять иудейскую веру. Против такого напора иудейских идей христианское духовенство действительно должно было воздвигнуть плотину: пастыри боялись, что они останутся без паствы. Профессиональные интересы в большей мере, чем религиозные, заставляли стражей церкви бороться с влиянием синагоги.
§ 14. Франция при Каролингах и первых Капетингах
Положение евреев в землях Карла Великого пошатнулось при сыновьях Людовика Благочестивого, разделивших между собою эти земли частью еще при жизни отца. По Верденскому договору 843 года большая часть Франции досталась сыну Людовика, Карлу Лысому; Италия, Лотарингия и часть Средней Франции — Лотару I, а Германия — Людовику Немецкому. Была раздроблена не только территория империи, но и сама государственная власть внутри каждой ее части, так как феодальная система все более усиливалась, ослабляла власть королей и вела к децентрализации управления. А между тем, пока светская власть раздроблялась, силы духовенства сосредоточивались. Рядом с пестрой смесью королей, графов и герцогов стояла дисциплинированная армия епископов, послушная команде из папского Рима. И не трудно было предвидеть, на чьей стороне будет победа в этой борьбе двух властей.
В 848 г. был созван в Мо (Meaux близ Парижа) собор церковных сановников, который закончил свои работы в следующем году в Париже. Собор решил восстановить ряд крайне стеснительных и унизительных для евреев законов, выработанных на основании известных эдиктов византийских императоров и решений соборов времен Меровингов. Королю Карлу Лысому было предложено возвести эти каноны в ранг государственных законов. Но французский король имел еще настолько государственного такта, чтобы отклонить предложения фанатиков, стремившихся подчинить весь гражданский строй своим кастовым интересам. Карл вообще не был враждебен евреям. Придворным врачом его был еврей Цедекия, на которого суеверная толпа и монахи смотрели как на колдуна и чернокнижника. После неудачных попыток Парижского собора духовенство, однако, не успокоилось: оно не переставало подстрекать правителей и народ против евреев, раздувало пламя религиозной вражды и готовило кровавую жатву будущего.
Верный ученик и преемник Агобарда, лионский архиепископ Амулон возобновил антиеврейскую агитацию. В 846 году он написал книгу «Contra judaeos», в которой яркими красками изобразил опасность, грозящую христианским народам и вере от евреев[6]. Книга состоит из двух элементов: богословской полемики и политических обличений. Полемика воскрешает времена Юстина Мученика, Оригена и Иеронима. Арсенал цитат из Библии, Евангелия, Посланий Апостолов и Апокалипсиса, сопровождаемых надлежащими толкованиями, пущен в ход с целью нанести удар страшному врагу, иудаизму. Народ еврейский — это апокалиптическая «синагога сатаны», богохульство — специальность иудеев со времени появления Христа. Евреи постоянно насмехаются над догмой о «сыне Божьем», выставляют в нелепом виде учение Христа и святых апостолов, называя последних «апостатами», вероотступниками; слово «Евангелие», которое по-гречески обозначает «благую весть», они переделали в «Havon-galion» (Aven-galion?), что означает «ложное откровение». Иисусу Христу евреи противопоставляют двух своих мессий (duos christos): один из них, потомок царя Давида, родился в ночь разрушения храма Титом и сидит с тех пор у ворот Рима в лохмотьях, покрытый ранами, ожидая призыва свыше (тут Амулон ссылается па палестинского аморая Иошую бен-Леви, от имени которого в Талмуде рассказана легенда о страждущем мессии у ворот Рима); другой мессия, из колена Эфраимова (Бен-Эфраим, или Бен-Иосиф), будет участвовать в последней мировой войне с дикими народами Гог и Магог, погибнет в битве и будет оплакан всем еврейским народом. Амулон сопоставляет эти еврейские народные поверия (не догмы) о мессии с христианской догмой о Сыне Божьем, чтобы показать различие между «псевдохристами» и настоящим Христом. Повторяются рассказы, как евреи ждали своего мессию при императоре Юлиане Отступнике, а затем — на острове Крите во время св. Иеронима и как жестоко обманулись в своих ожиданиях. Эту зловредную иудейскую ересь пора, наконец, искоренить. Тут приводятся, как образцы для подражания, эдикты римских и византийских императоров и решения церковных соборов против евреев. Амулон жалуется, что новые правители не следуют этим похвальным примерам, между тем как зло растет и зараза иудейства все глубже внедряется в организм христианства. Вопреки законам церкви, евреи имеют постоянное общение с христианами, которые часто поддаются их религиозной пропаганде, хвалят их проповедников больше, чем христианских священников, «субботуют» (sabbatizant) вместе с ними и нарушают свои праздники и посты. Речь идет, конечно, о христианской прислуге в еврейских домах, участь которой так волновала Агобарда. Амулон жалуется, что закон, запрещая евреям держать христианских рабов, дозволяет им держать в услужении свободных христиан (cum eis servos christianos habere non liceat, habent servientes liberos christianos). Автору передавали крещеные евреи, доносившие ему на прежних единоверцев, что сборщики пошлин из евреев в отдаленных местах притесняют бедных христиан и отвлекают их от христианской веры. Евреи преследуют выкрестов из своей среды или же внушают им, чтобы они не верили, «что Бог может иметь себе подобного». Своими рассуждениями об отношении Христа к Богу они расшатывают веру в христианах. Такими рационалистическими суждениями они совратили даже ученого придворного диакона Бодона, о котором говорилось выше.
«Вот почему, — рассказывает далее Амулон, — я в нынешнем году, проклиная нечестие их (евреев) и желая отдалить от их заразы вверенный нам Богом христианский народ, объявил публично троекратно, чтобы согласно церковным уставам все от них отдалились, чтобы христиане
