— Но согласитесь, мы должны понимать, что от него можно ожидать, — так просто Илья Владимирович не сдался.
— Я не вижу смысла вас убеждать, что он безобиден. Вы все равно мне не верите. И все же скажу так: у нас с ним очень сильная ментальная привязка. Я чувствую его помыслы и намерения. — Я специально опустил тот факт, что и Наф может меня считывать. — Внутренне он наивный любознательный ребенок, который не понимает, почему его боятся. И могу сказать больше, он очень хочет быть полезным, а вы от него шарахаетесь.
Мои слова несколько поубавили пыл начальника филиала, однако его настороженность все же сохранилась:
— Я, конечно, рад, что вы так оптимистично настроены. Но кто будет отвечать, если по его вине пострадают люди?
— Если вам нужен крайний, обращайтесь ко мне. Я уже привык. — Настырность Чернецкого мне уже порядком надоела. — Морок мой, а значит, и ответственность за него несу я.
Может и не стоило так бездумно брать на себя роль козла отпущения. Но я почему-то был уверен в том, что мой фантом — абсолютный пацифист, и без действительно веской причины или моего приказа бедокурить не станет.
И тут внезапно голос подал Наф, очень серьезно, с укором глядя на Илью Владимировича:
— Почему вы так боитесь эфемерного зла, которого я еще не сделал? В то же время сами причиняете боль другим, даже не задумываясь об этом.
Я и Чернецкий ошарашено посмотрели на морока.
— А ну-ка, с этого места поподробнее, — умозаключение Нафа поразило меня на столько, что я забыл о документах на столе и благополучно смахнул их локтем на пол. — Бездна! — Подняв кипу бумажек, я впился взглядом в своего подопечного, пытаясь настроиться на его мысли и эмоциональный фон. Фантом определенно был расстроен и обижен. А еще я явно ощущал его волнение.
— Жестоко держать ее одну взаперти, — продолжил обвинять Чернецкого Наф. — Ей очень больно и плохо. Она умирает. — Он опустил глаза, словно стыдясь чего-то. — Я пытался ей помочь, но смог лишь на время заглушить боль.
Илья Владимирович сначала побледнел, потом на его лице проступили красные пятна, явно указывающие на сильное волнение мужчины.
— И о ком же идет речь? — Попытался разобраться я.
— Вероятно о ведьме, которая была задержана в Якше, — нехотя сказал начальник.
— Она до сих пор жива?! — Неприятные воспоминания всколыхнули во мне негатив, а место, куда стерва воткнула кинжал, стало навязчиво зудеть.
Тут я наткнулся на удивленный взгляд Нафа?
— Почему ты ее ненавидишь? — Спросил фантом, ощутив мою злость.
Я ненадолго задумался, подбирая правильные слова.
— Наф, это не ненависть. Просто я не могу испытывать позитивных чувств к той, что пыталась навредить дорогому мне человеку и убить меня.
Фантом внимательно выслушал мой ответ, а потом кивнул и сказал:
— Понимаю. Но неужели ты не можешь ее простить? Нельзя же ненавидеть вечно.
Я закатил глаза и ткнул пальцем в сторону морока.
— И вы боитесь, что он кому-то причинит вред? — Обратился я к Чернецкому. — Да ему стоит хоспис для убогих открывать!
На этот раз Илья Владимирович возражать не стал.
— Я должен увидеть ведьму, — настойчиво добавил я. — Мне непонятно, почему она еще не на том свете.
— А что вас так смущает? — Спросил начальник филиала.
В ответ я неохотно объяснил ему о специфике взаимоотношений двух миалли, на что он произнес:
— Разве между нашими видами возможна такая связь?
Правильные вопросы задает.
— Строение энергетической системы у людей не позволяет поддерживать постоянный Каэр. Поэтому установление такой связи между человеком и демоном невозможно. — Я сделал паузу, обдумывая свои слова. — Однако еще в Якше я почувствовал в ведьме нечто особенное. В ее крови была какая-то примесь. Есть вероятность, что она полукровка. Однако сейчас меня больше волнует другое. Если ведьма жива, вопрос в том, что ее удерживает на этом свете? Где тело Амидара?
— Нет тела, — ответ Чернецкого меня не удивил. — Пока мы возились в Якше с вами, произошла аннигиляция. Никаких останков не осталось.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ясно. Демониум не заинтересован в том, чтобы люди владели информацией о нас. Тогда вопрос остается актуальным.
— Элир, я не пойму, почему вас так это волнует? Судя по состоянию, ведьма все равно в скором времени погибнет.
На слова Чернецкого Наф вскинулся и зарычал, а я, чувствуя метания фантома, положил руку ему на плечо, с усилием удерживая морока в положении сидя, и произнес:
— Слишком много совпадений происходит в последнее время. Сомневаюсь, что они случайны. Предлагаю проехать в Комитет сейчас. Иначе Наф это сделает без нас.
Через четверть часа мы втроем при сопровождении еще двух магов спустились в бункер Комитета. Камера, где пребывала ведьма, была гораздо меньше той, где содержали меня. И когда мы вошли в тесное помещение, дышать стало сложно.
Заключенная сидела на узкой кровати, подтянув колени к груди, и беззвучно покачивалась из стороны в сторону. Выглядела она очень плохо.
Я шагнул к ней, планируя просканировать тело женщины. Но в этот момент она подняла голову, посмотрела на меня и, узнав, в ужасе забилась в угол камеры.
Я замер.
Из-за моей спины тут же вынырнул Наф, подошел к ведьме и, опустившись рядом с ней, обнял трясущееся, страшно худое тело. Удивительно, но она откликнулась на прикосновения, уткнулась лицом в его грудь, а руками вцепилась в фантома так, будто он был для нее единственным спасением.
— Ты пугаешь ее, — Наф с укором посмотрел на меня.
— Что происходит? — Тихо спросил Илья Владимирович.
— Ничего особенного! — Мне стало неприятно от обвинения морока, и я огрызнулся. — Просто мы нашли первого кандидата для хосписа.
Несмотря на предупреждающий взгляд Нафа, я подошел ближе и положил руку на голову ведьмы. Она вздрогнула и сильнее вцепилась в фантома.
Я постарался отгородиться от внешнего мира. Для глубокого сканирования мне был нужен покой. А настороженные глаза моего протеже, трясущаяся женщина и перешептывающиеся маги за спиной меня сильно отвлекали.
Результат обследования поверг меня в шок.
Ведьма действительно медленно умирала. Ее аура была похожа на грязную половую тряпку, сплошь испещренную дырами. Практически все энергетические каналы были разорваны. И я поначалу вообще не мог понять, как она еще дышит. Ответ на этот вопрос стал еще большим откровением: она была беременна! От кого-то из наших! И я уже не сомневался, кто оказался таким инициативным. Только благодаря еле теплящейся в ней новой жизни ведьма пока еще была жива.
Как такое возможно?!
Генотип демона и человека существенно отличается. Мы не можем иметь общего потомства. Хотя не удивлюсь, если окажется, что причина этого связана с искусственной модификацией некоторых функций человеческого организма. Такие исследования, как я знал, на Демониуме проводились.
Я взял руку женщины за запястье и, не обращая внимания на агрессивное рычание Нафа, провел когтем по сухой коже. Из небольшой царапины выступила кровь. Мой рот мгновенно наполнился слюной. Но я сдержал инстинкт и склонился ниже, глубоко вдыхая терпкий запах и пробуя вязкую жидкость кончиком языка.
Ведьма не была чистокровным человеком. Вероятно, это и позволило осуществить Каэр и зачать ребенка. Однако самое поразительное было в другом. Я чувствовал в ней родственную кровь. И доказательством этого служило отношений к ней моего фантома. Он защищал ее совсем не из-за своего пацифизма, а потому что подсознательно воспринимал ведьму, как часть меня.
— Тьма! — Я сел рядом с обнимающейся парочкой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Элир, вы объясните, что происходит? — Чернецкий ждал от меня ответа.
Я медлил, прокручивая в голове всплывшие факты. Выкладывать начальнику все я не собирался.
— Ведьма беременна, — информацию я решил выдавать дозировано.
— И что в этом необычного?
— От Амидара!
— Это невозможно, — возразил Илья Владимирович.
