Не прошло и часа после происшествия, как интернет, радио и телевидение взорвались сенсацией. Новостные ленты пестрели разными заголовками, начиная с толерантного «Демоны среди нас», заканчивая откровенно шовинистскими лозунгами «Темных на мыло!»
Сидя дома, я щелкал каналы телевизора и параллельно поглядывал в ноутбук, анализируя перспективы от угробленной конфиденциальности. Мне абсолютно не хотелось быть объектом пристального внимания, в который каждую секунду все тыкают пальцем и шепчутся за спиной. Вселяло надежду лишь одно: все фото и видео, появившиеся в СМИ, были очень плохого качества. Все же отвод глаз дал остаточный эффект. Поэтому разобрать мое лицо было невозможно. Да и в боевой трансформации моя физиономия довольно существенно отличалась от образа обычного мужчины, коим я регулярно пользовался на людях.
В результате я махнул на произошедшее рукой и решил, что, если Чернецкий и его хлопцы не сдадут меня репортерам, доля мировой знаменитости обойдет меня стороной.
На следующий день, захватив с собой подписанные договора, я направился в Комитет. Я не надеялся, что после ранения Чернецкий будет на месте. Но его зам в лице безопасника Николая должен был его подменять.
Когда я подъехал, у проходной толпилась куча народу с телевизионным оборудованием. И гудело это новообразование хуже, чем рой диких пчел.
Я припарковал «Триумф» и медленно побрел ко входу, раздумывая, как бы мне войти в здание, не привлекая особого внимания. В этот момент, чуть опередив меня, рядом остановился комитетский автомобиль сопровождения. Из него выглянул Марк и сказал:
— Эй, звезда мирового масштаба, садись.
Я залез на заднее сидение и огляделся. Вторым контролером сегодня был мой обожаемый Электрик, и я приготовился к очередной стычке. Однако тот сдержано поздоровался и умолк.
Ехали мы недолго. В какой-то момент машина оказалась на территории многоэтажного гаража. Чуть попетляв мимо рядов припаркованных автомобилей, мы спустились на этаж с указателем «–2», а далее свернули в неприметное ответвление, обозначенное «кирпичом».
Туннель нависал над головой, давил своими сводами и отсутствием освещения. Я вглядывался в беспробудную тьму впереди. Фары выхватывали небольшое пространство перед автомобилем. Но дальше рассмотреть что-то еще было невозможно.
Минут десять мы ползли с черепашьей скоростью, местами петляя и сворачивая. А потом неожиданно по глазам ударил яркий свет. Квадратная площадка, на которой мы оказались, огласилась воем сирены. Нас приподняло над землей, пресекая возможность дальнейшего движения автомобиля. А Марк, недовольно шипя что-то под нос, стал кому-то экстренно звонить.
Но мне в этот момент стало не до магов. Активировался барьер против темных сущностей. И я сжал зубы от зверского давления на свои щиты.
— Пусть поторопятся, чтоб их цары покусали! — Кинул Марку Электрик, поглядывая на меня.
Какая забота!
Я откинул голову на подголовник и закрыл глаза, еле сдерживая ругательства в адрес комитетских. Не могли заранее озаботиться отключением системы!
— Срочно снимите заслон! Какого черта вы еще этого не сделали! Я же полчаса назад звонил и предупреждал! — Голос Марка я слышал глухо. Голова гудела от перенапряжения. А виски словно долбил перфоратор.
К счастью, вопли мага возымели скорый эффект. И почти сразу же я почувствовал облегчение. Давящее воздействие исчезло, и мне, наконец, удалось сделать вдох.
— Бездна вас забери! — Прохрипел я.
— Элир, извини. Накладка вышла. Сам сейчас кишки выпущу дежурному. — Обнадежил меня Марк.
Я посмотрел на него исподлобья с огромной долей скептицизма:
— Передай ему от меня привет. И скажи, что в следующий раз кишки приду выпускать я.
Через некоторое время, придя в себя от бодрой приветственной процедуры, я заглянул в приемную Чернецкого.
— Доброе утро, Вероника.
На мое приветствие секретарь оторвала глаза от какой-то бумажки и устало улыбнулась.
— Доброе. Хотя кому как.
В этом я был с ней солидарен.
— Что стряслось? — Поинтересовался я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Все как обычно. Когда у начальства проблемы, достается мне. Сегодня с самого утра Илья Владимирович в ударе.
— Хотите сказать, он здесь?
— Угу, — печально вздохнула Ника. — Обругал всех врачей, ни о каком больничном и слышать не хочет. Пришел ни свет, ни заря. Решает вопрос с репортерами.
Упорный мужик!
Вслух я озвучивать свои мысли не стал и двинулся к кабинету Чернецкого.
— У него сейчас посетительница, — бросила мне вдогонку Вероника. — И думаю, вам не стоит с ней пересекаться.
— От чего же? — Заинтересовался я.
— На мой взгляд, это самая бессовестная, хитрая и наглая репортерша, какую я встречала. Она единственная умудрилась просочиться к Илье Владимировичу. И судя по разговору, который я нечаянно услышала, — в этот момент девушка невинно улыбнулась, — эта выдра хочет эксклюзивное интервью с вами.
— Ну и пусть хочет. Хотеть не вредно, а главное — бесплатно. — Процитировал я народную мудрость.
— Я бы с этим согласилась. Но эта дамочка уже полчаса сидит в кабинете начальника и упорно гнет свою линию.
— Да? — Я задумался. — А может все же стоит пойти ей навстречу? — Моя коварная ухмылка озадачила Веронику. Но я не стал ей ничего объяснять, а лишь попросил. — Не пускайте никого в приемную пару минут.
Не дожидаясь утвердительного ответа, я скользнул в Астрал. Время мгновенно замедлилось, секретарь передо мной замерла. А я, чуть приоткрыв дверь в кабинет Чернецкого, зашел внутрь.
Илья Владимирович статуей восседал на своем рабочем месте и, судя по лицу, был крайне зол. Репортерша, напротив, излучала позитив и приветливо улыбалась. Оба смотрели друг на друга и мое присутствие пока не замечали.
Я не стал тратить время, набросил на себя плотную иллюзию и резко дернул упорную леди в пространство нижнего Астрала. Женщина от неожиданности вскрикнула. Но звук при переходе в изнанку резко оборвался, словно его кто-то насильно обрубил. Не понимая, что происходит, она закрутила головой.
Вокруг была черно-белая муть, совершенно не похожая на реальный мир. Холод пронизывал насквозь. И репортерша была не на шутку напугана. Однако лицо она держать умела. И старалась не показывать свое замешательство и страх.
Ничего. Не пройдет и пяти минут, и ты будешь трястись от ужаса, мечтая покинуть стены Комитета!
Меня она видеть не могла из-за наложенной иллюзии. Зато огненные росчерки, складывающиеся в слова перед ней, заметила сразу же. Астрал блокировал все звуковые волны, поэтому мне пришлось искать альтернативный способ для общения с назойливой особой.
— Зачем вы ищите со мной встречи, леди? — Вывел я пламенем, сгущая сумрак вокруг женщины и увеличивая давление воздуха.
Я мог бы предстать перед ней в образе отвратительного создания. Фантазия у меня буйная. Но решил, что страшнее будет неизвестность. Когда не знаешь, что тебя ожидает за завесой серой мглы, кто прячется за твоей спиной, чье дыхание касается твоей шеи…
Репортерша сжалась от ужаса, открыла было рот, чтобы что-то сказать. Но темный план не позволил ей произнести ни звука. От осознания своей немоты она испугалась еще больше. Ее глаза округлились, а руки судорожно потянулись ко рту.
Ну вот! Лед тронулся! Вскоре мы найдем общий язык.
Я опять полыхнул неизменной огненной фразой, настойчиво требуя ответа. Но репортерша лишь продолжала беззвучно шевелить губами, с каждой секундой бледнея все сильнее.
Продолжая свое ужасное представление, я переместился за спину женщины и мимолетно коснулся пальцами коротких уложенных в идеальную прическу волос. Она шарахнулась от меня в сторону, ее взгляд заметался. Но вокруг была лишь серая мгла Астрала. А я снова потребовал ответа. Только в этот раз вырвал воздушной волной из рук перепуганной женщины небольшой блокнот, который она сжимала побелевшими от напряжения пальцами. Репортерша поняла мой намек, подняла его и трясущейся рукой написала:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
