дверь?
Он окинул меня сердитым взглядом, а я скрестила руки на груди и замолчала. В пентхаусе воцарилась гробовая тишина, а потом Ник попытался сократить разделявшее нас пространство.
– Не трогай меня, – мрачно повторила я.
Он застыл на месте. Мы смотрели друг на друга, не представляя, что сказать дальше.
– Это не то, что ты думаешь, – прошептал Ник наконец. – Нужно было помочь Лиону, он попал в беду.
Его слова медленно проникли в мой разум.
– Какие у Лиона проблемы? – спросила я, глядя на ссадины Ника на костяшках пальцев.
Он шагнул вперед, предупреждая меня взглядом. Я позволила ему приблизиться, видя, что он не собирается отступать. Ник взял лицо в свои ладони.
– Дело в деньгах. Послушай, я не хотел, чтобы это произошло, клянусь, Рыжая, – проговорил он, посмотрев на меня в упор. – Я ждал сегодняшнего дня еще с тех пор, как ты уехала, купил еду, прибрался, даже протер салфетками гребаного кота. Пожалуйста, поверь мне, я мечтал увидеть тебя, Ноа, вот и все, что меня волнует в жизни.
Я почувствовала запах Ника и немного оттаяла. От его тела исходило тепло, пальцы, гладившие мои щеки, смягчили боль в груди. Несмотря на то, что он, конечно, был виноват, его нежные прикосновения были единственным, что могло заставить меня забыть обо всем плохом.
Я глубоко вздохнула, когда он приблизил свой лоб к моему, и прикрыла глаза, пытаясь успокоиться. Нерешительно приложила руки к его лицу.
– Любить тебя – самое сложное, что я когда-либо делала в жизни, – призналась я.
– Любить тебя – самое прекрасное, что я когда-либо делал в жизни.
Я открыла глаза. Злиться на него просто невозможно.
– Умираю от желания поцеловать тебя, – сказал Ник. Он спрашивал у меня разрешения.
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы ответить.
– Тогда сделай это.
Через мгновение я почувствовала его улыбку на своих губах.
16. Ник
Я облажался. Ее страх при виде меня подтвердил это, но мне уже все равно, Ноа была со мной, снова, и я умирал от желания поцеловать ее.
Наши губы соединились, я почувствовал укол боли в месте ссадины. Но я не отступал. А Ноа наверняка это заметила, потому что резко отодвинулась.
– Тебе больно? – встревоженно спросила она и внимательно посмотрела своими очаровательными кошачьими глазами, обрамленными длинными ресницами и влажными от слез, причиной которых стал именно я.
– Нет, – рассеянно ответил я, опуская руки к ее талии и притягивая к себе. – Мне хорошо, ведь я уже несколько недель хотел поцеловать тебя, Рыжая.
Ноа нахмурилась, не давая дотянуться до ее губ.
– Ты жаловался на боль, – заявила она и погладила меня по волосам.
Разве?
– Я не жаловался.
– Неправда, – настаивала она, и ее палец спустился по моей скуле и деликатно провел по нижней губе.
Я стиснул челюсть. Да, мне больно, но это просто ничто по сравнению с той мукой, когда я не мог дотронуться до Ноа целые дни напролет, поцеловать ее или заняться любовью.
– Я вылечу твою руку, – решительно сказала она.
Она оттолкнула меня и вырвалась из объятий. Я хотел быть попроворнее, схватить ее, взвалить на плечо и отнести в спальню, но у меня сломано ребро, и врачи сказали соблюдать постельный режим… но я, как всегда, их не слушал. Я последовал за Ноа на кухню. Наконец-то в моем пентхаусе появилась жизнь.
Кот выскочил из-под стола и принялся тереться о ноги Ноа.
– Привет, Н, красавчик! – воскликнула она, наклоняясь, чтобы взять зверюгу.
Я сел на стул, наблюдая, как моя девушка ласкает котенка и одновременно ищет домашнюю аптечку. Когда она ее отыскала, подошла ко мне и села прямо напротив меня.
– Ты прекрасно выглядишь, – заявил я и с удовольствием увидел, как Ноа краснеет.
– Не могу сказать то же самое о тебе.
Я ухмыльнулся, и у меня заболели те лицевые мышцы, о существовании которых я даже не догадывался.
– Дай мне руку, – нежно попросила он.
Я послушался, и Ноа принялась дезинфицировать мои ссадины, которые на самом деле уже не кровоточили. Я заметил, что она оказалась еще красивее, чем прежде, перед отъездом. Волосы выгорели на солнце и стали еще более рыжеватыми с вкраплениями белокурых прядей, а золотистый загар делал девушку просто сногсшибательной. Полные губы Ноа всегда припухали после того, как она плакала… и после наших поцелуев тоже. Я смотрел на ее лицо и не мог перестать думать обо всем, что хотел с ней сделать.
Мне хотелось ощутить ее губы на своем теле, руки на своей спине…
– Николас, я с тобой разговариваю, – громко объявила она, выводя меня из задумчивости.
– Прости? – Я опомнился, пытаясь сдержать бушевавшее желание.
– Я спросила, как Лион.
Лион… не хотелось даже слышать его гребаное имя.
– Он был в больнице несколько часов, но сейчас в порядке и уже дома.
Взгляд Ноа был до сих пор прикован к моим ссадинам, она продолжала их тщательно дезинфицировать…
– А Дженна? – уточнила она, наклоняясь над столешницей, чтобы дотянуться до ножниц.
Теперь ее грудь находилась в опасной близости от меня. Пришлось сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться. Нужно говорить об этом сейчас? Мне плевать на Дженну, честно. Да, она знала, что произошло, и, разумеется, мы не рассказали, что торговали наркотиками, скорее, ее парень был дилером, а не я, – и сейчас девушка выхаживала Лиона.
– Она наверняка с ним, – ответил я, когда Ноа закончила обрабатывать ранки и наконец взглянула на меня.
Она выглядела нервной, я заметил это по тому, как она складывала медицинские принадлежности в аптечку.
– Кстати, что именно произошло? Скажи мне, кто это был, Ник? Кто избил тебя?
– Ноа, не волнуйся, ладно? Ничего подобного больше не повторится.
– Хватит, я хочу, чтобы ты рассказал, Ник. – Она пристально посмотрела на меня.
– А я хочу заняться с тобой любовью, – простонал я.
К счастью, теперь она встретилась со мной взглядом и не отвела его.
– Нет, – ответила она и встала, ее голос слегка дрожал.
Я притянул ее поближе и поместил между своих ног. Ноа пытливо посмотрела на меня.
– Ты знаешь, что я всегда могу, – сказал я, положив руку ей на спину и привлекая к себе.
Она окинула меня сомневающимся взглядом, изучая синяки, ссадины и перевязанную грудь.
– Нет, Николас, ты ранен и не можешь нормально дышать, у тебя болят ребра, я уверена, – отказалась она, останавливая мои руки, когда я начал стягивать с нее футболку.
Черт, физический дискомфорт не имеет никакого значения. Я чувствовал жуткую душевую боль, которую требовалось приглушить.
– Не волнуйся, Рыжая, удовольствие будет просто неслыханным, гарантирую, – заявил я, стаскивая
