ему. Ты, я и Эстран.
Кирайни испуганно округлила глаза.
— Что с ним? Он пал воинской смертью… Сейчас он должен пировать в своем Хэльвелле… радоваться посмертию.
— Вот именно. А он приходит к тебе и пытается что-то сказать. Вспомни, Кирайни. Вспомни все, что можешь.
Женщина тяжело вздохнула. И сразу же взяла себя в руки. Скорбь во взгляде уступила место сосредоточенности. Она погрузилась в воспоминания. Затем заговорила:
— Он пришел в первую ночь после сражения. Сама не знаю, как я смогла уснуть тогда… Я весь день и всю ночь напролет рыдала… Как только мне принесли его тело… И не думала даже, чтобы спать. Ни о чем не думала. Но в какой-то момент изнемогла, сил больше не стало. Против воли задремала. И он пришел.
Кирайни горько всхлипнула. Эстран коснулся ее руки и сжал, тихо, поддерживающе. Сразу же выпустил, чтобы несчастная не заподозрила в этом дружеском жесте мужского посягательства. Несколько секунд она приходила в себя, потом возобновила рассказ:
— Я увидела его будто сквозь туман. Он тянулся ко мне и не мог выйти из туманной пелены. И я — бежала навстречу, но никак не могла добежать, обнять… Тогда я позвала его. И принялась причитать, на кого он меня бросил. И зачем. А он тогда сказал: «Если бы Фернир был с нами, я остался бы жив». Я продолжала кричать, звать его, хотела приблизиться и прикоснуться. Но туман все так же разделял нас. А потом сгустился… и вовсе скрыл его с глаз. Тогда я проснулась.
Мужчины переглянулись. Сон Кирайни мало приоткрыл им. Слова погибшего Алмера не указывали ни на убийцу, ни даже на предательскую смерть. Их и верно можно было истолковать как веру в то, что более сильный и опытный воин, да еще с зачарованным мечом, мог развернуть исход битвы иначе. И все погибшие остались бы живы.
Но оказалось, что Кирайни еще не закончила.
— На следующую ночь он пришел опять.
— Опять?! — в один голос воскликнули оба мужчины.
Эстран покачал головой.
— Ты не говорила о том.
— Ты не прислушался, когда я говорила о первом сне! — горестно напомнила вдова.
Эстран вновь погладил ее по руке.
— Прости, Кирайни. Я был глуп. Расскажи сейчас.
Фернир ничего не сказал, просто напряженно смотрел на женщину, ожидая рассказа.
— Он снова шел сквозь туман. Только еще гуще, еще темнее. Я едва различала его за зыбкой пеленой. И снова тщетно пыталась пробиться к нему. А он снова заговорил со мной. На этот раз сказал: «Она украла твой дар. Сорвала с меня и забрала себе». И так повторял, а голос его отдалялся, пока не растаял в тумане.
— Она? — переспросил Фернир.
— Я думала, он имеет в виду смерть. А дар — наша любовь… Но сейчас я кое-что вспомнила. Когда воины принесли Алмера в избу… я обнимала и целовала его тело. Будто оживить надеялась…
Кирайни вновь едва не разрыдалась от горя. Но удержалась и продолжала рассказ.
— И вот я вспомнила сейчас, что на нем не было моего свадебного подарка. Янтарного оберега, который он ни разу не снял после нашего обручения…
Фернир и Эстран опять переглянулись. Оба хорошо помнили широкий браслет из кожи с вделанными в него камнями янтаря. Все в клане знали этот оберег и завидовали Алмеру.
Янтарь крайне ценился у оборотней. Он был редок и обладал огромной магической силой. Кирайни получила свой браслет по наследству. В ее роду он передавался от отца старшей дочери, а та в день свадьбы дарила его мужу. И так продолжалось из поколения в поколение.
Весь клан знал, как Алмер гордился и дорожил свадебным подарком. И потому, что янтарь считался сильнейшим оберегом, и потому, что он души не чаял в молодой жене. Безумно обожал и ее саму, и все, что с ней связано. Алмер искренне верил, что свадебный дар Кирайни защищает его в бою. Так и было — до того последнего боя…
— В тот день я и не заметила пропажи. Я ничего не видела и не замечала. Все драгоценности мира отдала, лишь бы Алмер остался жив… Оберег оказался бесполезен — ничем не помог ему.
Эстран медленно ответил:
— Не торопись с выводами, Кирайни. Быть может, твой дар еще поможет твоему мужу. Даже если не уберег его от смерти. Но он может защитить его в посмертии…
Женщина посмотрела на него недоумевающе. Но Эстран не стал ничего объяснять.
— Нам сейчас нужно переговорить с Ферниром. Ты у себя дома, но ради Алмера прошу, Кирайни, поднимись в избу. Мы дадим знать, как будем готовы уйти.
Во взгляде вдовы сверкал вопрос. Но она была воспитана в традициях оборотней. Мужские дела решают мужчины. Если они сочтут нужным сказать женщине — скажут. Нет — значит, то знание ей не нужно.
И она покинула Логовище. Фернир и Эстран остались вдвоем. Старший воин проговорил:
— Убить в разгар схватки своего же воина и содрать с него ценный браслет…
— Низко и грязно, — бросил Фернир.
— Да. Но я скорее раздумывал, возможно ли успеть провернуть такое. Если цель — создание дормаши, стоит ли тратить время на ограбление мертвого. Впрочем, ради янтаря она могла поступиться.
— Она. У тебя не осталось сомнений?
— Так сказал Алмер. Он не может не знать своего убийцу. Только живым может передать так, как доступно духам. Его связь с Кирайни открыла ему доступ в ее сон. И браслет тут наверняка помог. Янтарь утончает грань между вышним и срединным миром. Миром мертвых — и миром живых.
Фернир проговорил:
— Но это все равно не дает оснований обвинить Лорни в убийстве соклановца… А вызвать ее на суд чести… Мы — более опытные и более старшие мужчины. А она — дочь Трейвора. У него надежный повод не одобрить вызов ни от тебя, ни от меня.
Эстран покачал головой.
— Сон Кирайни не дает оснований. А вот если в ее избе отыщется браслет Алмера…
— Полагаешь, она хранит при себе подобную улику? — скептически спросил Фернир.
— А куда ей девать браслет? Из клана не отлучалась. Чужаки с тех пор не приходили, чтобы сбыть ценность с ними. Сделать в лесу потайной схрон невозможно — янтарь будет притягивать оборотней, и его быстро найдут. Изба — самое надежное хранилище для такой вещи. Никто не войдет в
