Я в ответ произнес:
— Вчера днем в здании на Восточной Одиннадцатой улице в лестничный пролет сбросили тяжелый предмет. Им раздавило мальчика лет десяти. Я был свидетелем. На углу Одиннадцатой улицы рядом с А-авеню. Прежде чем мы начнем беседу, я хотел бы, чтоб вы это проверили, может, взглянули бы в рапорт сержанта.
Он нахмурился.
— Что за черт?
— Еще одна жертва того же убийцы, — ответил я, — и объяснение всему. Поэтому я и не хотел вам рассказывать, пока вы не услышите официальную версию. Не беспокойтесь, я никуда не уйду. Буду ждать вас здесь.
— В этом нет никакой необходимости, — возразил он. — Вы освобождены.
— Если вы не возражаете, я лучше останусь здесь. Здесь так спокойно. А там — в вашем кабинете, в «стойле» или еще где-нибудь — слишком много народу.
Он окинул меня изучающим взглядом и произнес:
— Странный вы, Тобин, ей-богу, странный. Вы опять не желаете со мной разговаривать?
— Пока вы не узнаете про это убийство.
— А до тех пор желаете остаться здесь?
— Если можно. Он пожал плечами.
— Ваша взяла, — признался он. — Можете устанавливать правила. На Восточной Одиннадцатой, вы говорите?
— Да.
— Я скоро вернусь.
Он отсутствовал около часа, и в течение этого времени я попытался забыть про стену и снова вернуться к мыслям об убийствах. Мне ему многое нужно было сообщить, и надо было информацию более или менее разложить по полочкам. Я должен был определиться, с чего начать, и ничего не упустить.
Вернувшись, капитан Дрисколл выглядел весьма смущенным.
— Они зарегистрировали его как несчастный случай, — сказал он. — Да, вы были свидетелем. Почему вы им тогда не рассказали?
— Чего не рассказал?
— Что это было покушение на вашу жизнь.
— И виновен в нем человек, убивший Терри Вилфорда и Айрин Боулз? А у вас в тот момент сидела подозреваемая Робин Кеннеди.
Он махнул рукой:
— Ладно, вы поступали, как вам было удобно. Расскажите, что же там на самом деле произошло.
— У подножия лестницы возились мальчишки. Я спускался вниз. Они посмотрели на меня, заметили эту штуку, их лица заставили меня поднять голову, я отскочил, она пролетела мимо, ударилась о ступеньку и, отлетев, убила мальчика. Я побежал на крышу, но его уже не было.
— Кого не было? Говорите толком, кого?
— Того же, кто убил Донлона, — ответил я.
— Что? — удивился он. — Я думал, вам уже об этом известно. Тест на парафин дал положительный результат. Донлон и в самом деле застрелился. Я думал, вы этого ждали.
— Этого.
— Тогда что же это значит: убийца — тот, кто убил Донлона? Донлон сам себя убил.
— Я знаю. И Терри Вилфорда тоже. И Айрин Боулз. И Джорджа Пэдберри. Итого мальчишку на Одиннадцатой улице.
Капитан Дрисколл, подойдя ко мне, присел на противоположную сторону койки.
— Поясните, — деревянным голосом проговорил он.
— Донлон сидел на наркотиках, — начал я свой рассказ. — Время от времени он подцеплял Айрин Боулз, давал ей героина и отводил в какое-нибудь необычное место, чтобы трахнуться с ней. Однажды это происходило в капитанской каюте на грузовом судне. Он возбуждался уже оттого, что выискивал самые странные места. Один из владельцев «Частицы Востока» рассказал мне, что у Донлона всегда загорались глаза, когда заходил разговор о втором этаже, словно он считал, что там устраиваются оргии.
— Где вы получили эту информацию?
Я покачал головой.
— Ладно, и так понятно, от сутенера, — сказал он. — Продолжайте.
— Я не знаю, что в то утро произошло наверху. Донлон рано заехал за Боулз, не знаю, куда они отправились вначале, но кончили они «Частицей Востока». Донлон открыл дверь универсальным ключом типа отмычки, и они поднялись наверх. Они оба приняли порошок или уже раньше успели уколоться, но, во всяком случае, кто-то из них сорвался, и Боулз оказалась убитой. Подозреваю, что сначала она кинулась на него, а он отобрал у нее нож и зарезал ее.
— У Донлона на животе была свежая рана, — вставил он. — Так сказано в отчете медэкспертизы.
— Ну вот. Потом появились Терри и Робин. Донлон стоял там обнаженный, окровавленный, с ножом в руке, а у ног его лежала убитая Айрин Боулз. Терри сделал движение в сторону Донлона, и тот кинулся на него. Робин застыла на месте. Донлон обезумел тем осторожным безумием, какое иногда случается под воздействием наркотиков — человек словно во сне, но ум и интуиция у него обостряются.
— Я знаю, как это бывает, — кивнул Дрисколл.
— Поэтому, вместо того чтобы убить Робин, он, воспользовавшись ее состоянием, вымазал ее кровью, сунул ей в руки нож и отправил вниз. Возможно, он принял душ перед этим, а может, рискнул подождать, пока она спустится. Во всяком случае, на одежде его крови не было, и все, что ему оставалось сделать — это одеться, спрятаться в темном углу и подождать, пока на втором этаже соберутся полицейские в штатском. Я вспомнил, что Джордж Пэдберри впервые указал мне на Донлона, когда тот выходил из двери под лестницей, а не входил в здание.
— Значит, вот почему был убит Пэдберри? Потому что ему потом пришло в голову, что Донлон в кафе не входил?
— Не знаю. Джордж пытался позвонить мне примерно за полчаса до того, как его убили. Не знаю, о чем он хотел мне сообщить. Теперь, когда Донлон мертв, выяснить это невозможно. Он что-то увидел или что-то вспомнил и попытался связаться со мной. Донлон до него добрался, возможно, выследил его, как потом стал выслеживать меня и кое-кого из ребят. По-моему, до того момента он не осознавал, что является убийцей. То, что случилось с Боулз и Вилфордом, было несчастным случаем, кошмаром, происшедшим помимо его воли. Но по какой-то причине ему пришлось заткнуть рот Джорджу Пэдберри и совершить преднамеренное, запланированное убийство, а роль убийцы противоречила его натуре. Он пришел ко мне домой, когда там сидели ребята, и завел со мной разговор. Он вел себя немного странно, слегка рассеянно. Сначала он пытался принудить меня бросить это дело, а потом вдруг ни с того ни с сего разразился монологом о том, как он любит детей, и о своем бесплодии. Непонятно, с какой стати он об этом заговорил.
На лице капитана Дрисколла отобразилось удивление.
— Он был бесплоден?
— Так он мне сказал. Рассказал, что сначала думал на свою жену, но потом выяснилось, что виноват он.
— Может, тогда все и началось с этой шлюхой.
— Прежде чем в этом здании открылось кафе, там располагалась небольшая религиозная община. И ребята из кафе, и члены этой общины рассказали мне, что Донлон к ним постоянно наведывался, мутил воду, всюду совал свой нос, словно задался целью раскопать какую-то грязь. Он выискивал грех с тем ожесточением, с каким бередят больную рану, получая удовольствие оттого, что боль усиливается.
Он кивнул:
— Возможно, он не мог придумать для себя худшего греха, чем принимать наркотики в обществе черной проститутки.
— Причем в необычном месте, — добавил я. — В конце концов, Донлон был романтиком. Во всех его действиях есть оттенок романтизма, начиная от встреч с Айрин Боулз и кончая многозначительными визитами в «Частицу Востока».
Капитан Дрисколл отвел глаза в сторону и сказал:
— Не так давно с ним что-то стало происходить. Я думал, что у него дома какие-то неприятности. Вы знаете, ведь взяток он не брал. По крайней мере, мне так кажется — может, потом начал, чтобы еще тяжелее согрешить. Когда я вызвал вас, чтобы поговорить насчет заявления, то не только для того, чтобы отмазать человека из своего округа, хотя, сознаюсь, такая цель тоже была. Но меня, кроме того, беспокоил инспектор Донлон, и я думал, что у вас найдутся какие-нибудь объяснения.
— Я о нем тогда ничего не знал, — ответил я. — Да, сдается мне, и сейчас не много знаю. Возможно, его жена сможет кое на что пролить свет. Мне он кажется глубоко разочарованным человеком, романтиком, казнящим себя за свои недостатки, странным образом решающим свои проблемы, мечущимся и растерянным. Затем он по роковому стечению обстоятельств сделался убийцей, и это нарушило установленное им шаткое равновесие, он решился погубить себя раз и навсегда. Я, например, так и вижу, с каким почти чувственным удовольствием он мажет Робин кровью и как потом ненавидит себя за это, словно еще одну занозу под кожу себе вгоняет.
— Вы думаете, что он в любом случае покончил бы с жизнью?
— Точно не знаю. Если бы его арестовали, он бы точно сделал попытку. Я насмотрелся на таких, когда… — Я замолчал на полуслове.
— Ладно-ладно, Тобин, — приободрил меня капитан Дрисколл. — Вы раньше служили в полиции, мы оба это знаем. Можете на это ссылаться.
— Мне это нелегко, — покачал я головой. — Лучше уж я про Донлона. По-моему, причины, побудившие его к самоубийству, те же самые, что двигали всеми его поступками вплоть до убийства Джорджа Пэдберри и следующего за ним. Убив Пэдберри, он сделался преднамеренным убийцей, который впоследствии, увидев, как я выскользнул через черный ход из нового здания общины, последовал за мной и попытался меня убить. Когда, промазав, он вместо меня убил мальчика, невинного ребенка, одного из тех существ, к которым он испытывал ничем не осложненную любовь, это явилось последней каплей. Мне кажется, поэтому он и отправился обратно к церкви, или как они там себя называют. По-моему, он чуть было не зашел внутрь, чтобы исповедаться. Но у него не хватило духу, и он предпочел покончить жизнь самоубийством.
